Трубочист приносит счастье

- Феликс, вот ты приехал поступать в Москву - мальчик из провинции, без поддержки. Или тебе кто-то помогал, например, отчим - известный певец?

- Отчим пел в опере, как он мог мне помочь?.. После окончания школы я поехал в Москву и даже не представлял, что меня ждет. На втором туре срезался. Вернулся в Казань, где меня взяли сначала кандидатом в театральное училище, потом зачислили на первый курс. На следующий год снова поехал в Москву и подал заявление во все театральные вузы. Очень хотел в Щукинское, но не получилось, хотя прямо после консультации меня пропустили на второй тур. Но вместе со мной поступал москвич моего же плана, и предпочтение отдали ему. В ГИТИСе все шло нормально, но на третьем туре у меня сел голос - я объелся мороженого. А у меня там была болельщица - секретарь ректора, татарка. Она меня спросила: “Татарча блясым?”. “Азгена”, - ответил я. Она меня и выручила, сказав комиссии: “У него же хороший голос, он просто простыл”.

- У кого ты учился?

- У Раевского и Козыревой. До армии учился не очень хорошо, такой богемный был студент, достаточно безалаберный. Потом служил в армии, играл там в народном театре, вернулся в институт. Перед этим написал письмо Козыревой, спросил, стоит ли мне возвращаться? Она ответила, что стоит. И я начал достаточно успешно учиться, на мою дипломную работу даже была рецензия в журнале “Театр”, похвалили меня за острохарактерную роль.

- С кем из известных актеров ты учился?

- У нас был большой курс, потом нас разделили. Хорошо из моих однокурсников пошли Ольга Остроумова, Андрей Мартынов, Николай Мерзликин, Владимир Гостюхин, Юрий Николаев.

- Не было желания и возможности зацепиться в Москве?

- Я даже нигде не показывался, не знаю, почему. Распределение у меня было в Казань, но я поехал к знакомому режиссеру Ланскому в Киров. Там все хорошо пошло, но возникли проблемы: я начал сниматься в кино, мне постоянно пришлось отпрашиваться, что в театре не приветствовалось. Потом Кац пригласил меня на главную роль в “Затюканном апостоле”, и я поехал в Ригу. Но я снова снимался, снова отпрашивался, и Кацу это не понравилось. Пришлось уволиться и перебраться в Питер. Меня взяли в театр Ленсовета к Владимирову, я сразу же получил роль в “Бременских музыкантах”, которые репетировал Ливанов, но так получилось, что перешел в театр Комиссаржевской, где достаточно удачно работал, хотя обстоятельства сложились так, что в итоге я уехал в Казань. Первой ролью был ввод - меня ввели в “Затюканного апостола”, и я много играл его на гастролях.

Первая роль, в которой я увидела Феликса Пантюшина, был трубочист в спектакле по сказке Андерсена “Оле Лукойе”. Он был заразителен и органичен, остроумен, изящен, столичен в этой в общем-то проходной, провинциальной постановке. Он поражал феноменальной пластикой и чувством юмора. Выйдя из театра, я почему-то зашла в игрушечный магазин, где на витрине увидела... крошечного трубочиста. Я сразу же купила эту игрушку и храню ее до сих пор - в память о том театральном празднике, который устроил Пантюшин. Феликс вообще очень удачно “впрыгнул” в “вагон СВ” Качаловского поезда - главная роль в рощинской постановке “Муж и жена снимут комнату”, блаженный Юзек у польского режиссера Яноша Нычака в притче “А как будешь королем, а как будешь палачом”, роль отметили на Всесоюзном фестивале польской драматургии, Никитин в “Береге”.

- Не жалеешь, что в столице не остался?

- Иногда жалел... Но чтобы работать в Москве или Питере, надо иметь другой характер. Более жесткий. Надо иметь здоровое честолюбие.

- А ты не честолюбив?

- Наверное, нет... Не очень.

- Но актеру без честолюбия трудно.

- Нет, я хочу быть в профессии хорошим, но не любой ценой, это железно.

- А кроме профессии, чем жизнь заполнена? Вот твоя жена тоже актриса, и младшая дочь - вы что, дома только о театре и разговариваете?

- Жизнь заполнена семьей. Но о работе говорим редко, это не табу, просто много времени проводим в театре.

- Когда младшая сказала, что будет актрисой, ты не возражал?

- Нет... По собственному опыту знаю: пусть случится то, что должно быть.

- Твой отчим был известным певцом, он оказал влияние на твое формирование?

- Родители разошлись, когда мне было 16 лет. Отчим был очень одаренным певцом и талантливым художником, он писал маслом. Но он не был гибким, чтобы чего-то добиться в театре, надо быть гибким. Он был слишком прямолинеен для театра. Моя мама преподавала вокал в консерватории и была освобожденным секретарем партбюро оперного театра. Жили мы одно время в консерватории, а в оперном я просто пропадал. Я даже на гастроли ездил с отчимом, танцевал детский танец в “Шурале”, выходил в массовках в спектаклях. Получил гонорар и помню, что купил маме сумку. Но про актерства не думал, увлекался математикой, ходил на факультатив по высшей математике и хотел поступать в КАИ. Решение, что буду актером, пришло в старших классах.

- Что бы ты хотел сейчас сыграть в театре?

- Вот это сложный вопрос. Помимо того, что играешь роль, надо оправдывать претензии на нее. Мне, например, было трудно поверить, что я - Дон Жуан. Может быть, я играл одну сцену в этой уверенности, но чтобы весь спектакль - нет. Поэтому долго приходилось искать в себе эту убежденность. Я так делю роли: есть исповедальные, то есть ради которых мы приходим в профессию, вторые - актерские, то есть ищешь кураж в профессии, они очень лицедейские, а третьи просто нужны для развития сюжета, в них тоже можно себя показать. Но я знаю железный закон: ты должен занимать в спектакле то место, что тебе отведено. Творить что-то, что уводит сцену в сторону, нельзя. Надо уважать режиссерское решение.

- Как ты отмечаешь юбилей?

- Да никак. Я не люблю юбилеи и вообще праздники. Люблю праздники на улице, когда все сидят дома и улицы пустынные. Я один не очень скучаю, мне с самим собой хорошо.

“ВиД” поздравляет народного артиста РТ Феликса Пантюшина

с юбилеем и желает ему насыщенной и плодотворной жизни в театре на многие лета.