Одинокий дом просит о помощи

Из досье “ВиД”. Дом построен в 1836 году архитектором Ф.Петонди, представляет собой образец позднего классицизма. Построение фасада симметричное, пять средних окон выделены шестипилястровым портиком с треугольным фронтоном. Наличники окон украшены накладной резьбой. Дом был куплен сыном поэта Николаем, позже перешел во владение внука Александра, известного просветителя, общественного и политического деятеля, депутата III Думы.

Без людей

Вскоре после гибели Александра Николаевича, расстрелянного в начале сентября 1918 года без суда и следствия чекистами, семью из родового гнезда выселили. Через некоторое время в помещении поселилась первая музыкальная школа, покинувшая усадьбу Боратынских три года назад. Есть еще один факт, который необходимо напомнить: приблизительно два десятка лет назад краевед и филолог Вера Загвозкина открыла в казанской школе номер 34 музей Евгения Боратынского, практически все экспонаты в его коллекции были собраны ей и ее ученикам. Буквально сразу после его образования становится ясно - музей перерос рамки школьного и нуждается в отдельном помещении. Тогда же встает вопрос об отселении музыкальной школы, которая и сама рвется в более приспособленное и просторное помещение. Но сразу отвоевать всю усадьбу не удается, под музей передают только флигель, где в двух тесных залах он и помещается до сих пор. Сегодня литературный музей Евгения Боратынского - филиал Национального музея РТ.

Так вот, три года назад дом Боратынских опустел. Школа наконец-то обрела соответствующее помещение. Памятник истории и архитектуры федерального значения был включен в федеральную программу, которая, как мы помним, в один недобрый момент начала сокращаться. Первоначально на реставрацию дома должна была быть выделена приличная сумма - 22 миллиона, в реальности был получен всего лишь миллион. Его хватило, чтобы заказать проект реставрации усадьбы архитекторам Е.Евсееву и Н.Новикову и начать подготовку к работам. Проект, хранящийся сейчас в музее Боратынского, казанские зодчие подготовили на славу - деревянная усадьба должна приобрести вид парадный и одновременно теплый, домашний. Такой, наверное, и была в прошлом любимая казанцами Боратынка. Деньги, как известно, имеют обыкновение заканчиваться, а миллион - не такая уж большая сумма, когда речь идет о реставрации целой усадьбы. Так произошло и в нашем случае. Пауза затянулась на три года, дом Боратынских из федеральной программы убрали и во время подготовки к юбилею города средств на его реставрацию, естественно, не нашлось.

“Я жив!”

Не знаю, есть тут мистика или нет, но дом без людей умирает. Вот и в Боратынке сейчас - холод и запустение. Раза два в день сотрудники музея отпирают двери и проходят по пустым комнатам. Впрочем, уследить за злоумышленниками так и не удается - некоторое время назад здесь срезали отопление, периодически бьют окна. Свет отключен, телефон не работает, так что посадить сторожей нет возможности. Слава Богу, пока судьба хранит Боратынку и ее миновала участь многих отселенных домов - огонь. Кто сейчас помогает дому? Национальный музей, благодаря которому укрепили двери, заделали стену, в которой зияла огромная дыра. Боратынка по-прежнему остается на балансе города, и почему Министерство культуры не берет ее на свой баланс - тайна сия велика есть.

Год назад сотрудники литературного музея Боратынского провели акцию под названием “Я жив!” - это будто о себе говорил одинокий дом. Следы ее и сейчас можно видеть в покинутой усадьбе: на дверях комнат на бумажечках напечатаны имена их прошлых владельцев: “Ольга”, “Дима”, “Алик”... На стенах фотографии лучших дней Боратынки... Во время акции дом наполнился людьми, звучала музыка, стихи... И опять наступила тишина. Музейщики, которые задыхаются в тесноте флигеля, пропуская в год по семь тысяч посетителей, никогда не смогут отреставрировать дом без помощи государства. А замыслов у них много - в фондах музея есть бесценные экспонаты, рассказывающие о Дельвиге, Жуковском, Евгении Боратынском, - они были бы так уместны в интерьерах городской дворянской усадьбы. Здесь же могла разместиться экспозиция, рассказывающая о “серебряном веке” в Казани - ведь потомки поэта, друга Пушкина, были его ярчайшими представителями. Кстати, “серебряный век” в Казани до сих пор практически не изучен и ждет своего осмысления. Пока же в большой парадной белой зале отлетают куски штукатурки с потолка, анфилада комнат навевает тоску обшарпанными стенами. И когда в Казани появится музей - памятник дворянской культуры позапрошлого века - Бог знает. Музейщики надеются на благополучный исход, во всяком случае, в резолюции Международной научно-практической конференции “Современный музей как важный ресурс развития города и региона” есть пункт, гласящий о том, что “необходимо в ближайшее время завершить реставрацию усадьбы Боратынских, что позволит создать крайне необходимый городу историко-архитектурный и литературный комплекс”. С этим никто из власть предержащих не спорит, но и помогать музейщикам пока не спешит.

А между тем Евгений Боратынский писал как-то Киреевскому о казанцах: “По-моему, провинциальный город оживленнее столицы... Здесь есть то, чего нет в Москве - действие... Всякий, сколько можно заметить, стремится к положительной цели... В губерниях больше гражданственности...”.

Неужели же за два неполных века мы так разительно изменились в дурную сторону?