Красивый человек “серебряного века”

- Владлен Семенович, где вы впервые увидели Василия Ивановича?

- На сцене Колонного зала Дома союзов, бывшего Дворянского собрания, был концерт, Качалов вышел на сцену, и весь зал встал. Василий Иванович играл фрагмент из спектакля “На дне”, причем и за Сатина, и за Барона. Магнетизм души и обаяние этого человека были потрясающи. Причем это было не то обаяние, как играют его сейчас наши молодые “кинозвездочки”, обаяние Качалова - от природы, это вещь была непонятной. Немирович-Данченко видел в Качалове явление, он строил на нем весь репертуар, героический и интеллектуальный.

- Каким был Качалов в жизни?

- Интеллигентные люди притягивают к себе. Того, что сейчас, когда актеры лезут - “нате меня, берите”, этого не было. Качалов был таким же интересным, как Шаляпин. Я обожал его.

- Как началось ваше личное знакомство с Василием Ивановичем?

- Мой учитель Виленкин ввел меня к нему в дом. Это произошло в 1944 году, я перешел на второй курс школы-студии МХАТ, и мне не разрешили сниматься в кино, в фильме “Без вины виноватые”. Жил я довольно бедно, как все студенты, родителей у меня не было. Виленкин, зная мое обожание Качалова и то, что Василий Иванович многим помогает, решил ввести меня в его дом. Он сказал, что Качалов предлагает мне быть его личным секретарем. Я пришел к нему в его знаменитый синий кабинет, где при входе стояла печка-буржуйка, ведь была война, справа был диван, над ним - большой портрет Станиславского с надписью “Счастливец, вы обладаете самым большим даром, какой может быть у актера, - обаянием”. Слева стояли шведские книжные шкафы, там, помимо книг, были фотографии, и Качалов время от времени менял их. На шкафах стояли статуэтки. За шкафами, которые словно разрезали комнату, стояла старинная кровать. Между двух окон стояли секретер и стул, на котором Качалов сидел и очень оригинально, не как все, курил. Он все делал красиво. Я все время думал: он действительно такой или играет? И став актером, я понял, что когда имеешь успех, то зрители хотят видеть в тебе черты того героя, которого ты играл, и это обязывает. Василий Иванович был символом Художественного театра, и не просто внешним, хотя он был очень красив и обладал великолепным голосом. Но было более важное - Качалов нес тему, нес дух Художественного театра, этого от него ждала публика. Правильно сказал Чехов о Художественном театре, что там собрались интеллигентные люди, которые хорошо знают текст ролей, и в зал тоже приходят интеллигентные люди.

- В чем состояли ваши секретарские обязанности?

- Они были несложными: кому-то позвонить, что-то принести. Качалов просто решил меня поддержать! Он давал мне деньги в конвертах. Я ему говорю: “Василий Иванович, вы же мне только дали”. “Ну, это же аванс, отработаете, не мне, так Художественному театру”, - отвечает Качалов. Я записывал суммы, которые получал, эти записи хранятся у меня до сих пор. Пятьсот рублей, триста, а стипендия у меня была сто сорок рублей. Было удивительно, что в городе, в котором ты живешь, по тем же улицам ходит этот великий человек - человек “серебряного века”. Станиславский говорил, что в театре должна быть жизнь человеческого духа, о ведь этот дух надо иметь. Дух, духовность, говорили не “работаем”, а “служим”. Понимая, что от него ждут, Качалов в жизни был таким же, как на сцене. Он был красив - пепельные волосы, голубые глаза, тонкие пальцы, он носил пенсне. Он был живое воплощение чеховского выражения, что в человеке все должно быть прекрасно.

- А что он в это время играл в театре?

- Качалов был занят во “Врагах”, играл Гаева, читал от автора в “Воскресенье”.

- У вас есть автографы Качалова?

- Конечно. Например, его фотография с надписью “Милому, талантливому Владику Давыдову с любовью и благодарностью Василий Качалов”.

- А какая роль у него вам особенно нравилась?

- От автора в “Воскресенье”. Он выходил без грима и просто разговаривал, вел беседу со зрителем, он ничего не играл. После Качалова было еще несколько исполнителей этой роли, а последним оказался я.

Владлен Семенович 60 лет прослужил в Художественном, 15 лет был директором музея театра. Его воспоминания можно прочесть в книге “Театр моей мечты”, он назвал свои мемуары так потому, что театр всегда был его мечтой, и одним из тех, кто помог ему ее воплотить, стал Качалов.