Время и Деньги
11.12.2005 Культура

История души

В ТГАТ имени Г. Камала состоялась премьера спектакля “Три сестры” по пьесе А.П.Чехова. Режиссер - Ф.Бикчентаев, художник - Т.Еникеев, композитор - Ю.Чаплин.

Драматургия Чехова - это не просто театральная, а настоящая классическая литература, требующая не столько смелой сценической интерпретации, сколько вдумчивого, умного прочтения.

Обычно постановщики смотрят на произведение под определенным ракурсом: чеховские пьесы ставились и как символические, и как социально обличительные, и как чисто психологические. О современных скандальных трактовках и говорить не приходится. Тем отраднее, что постановка Камаловского театра не является “эстетическим манифестом”. В результате спектакль получился живой и многогранный, оставляющий зрителю свободу восприятия, пространство для собственных ассоциаций и выводов.

Наиболее интересен в этом плане образ Чебутыкина. Равиль Шарафеев играет его без малейшего нажима, предоставляя авторскому тексту говорить самому за себя. Постепенно приоткрывается трагическая, горькая судьба. Несчастливая любовь, неприкаянность и одиночество, ощущение собственной профессиональной и человеческой никчемности - все это лежит на поверхности. Есть еще скрытая, неявная боль - вечная тема отцов и детей. Сразу ее и не заметишь, но затем она становится совершенно очевидной. Чебутыкин относится к сестрам Прозоровым как к собственным дочерям. Возможно, не без основания. Он всю жизнь любил их мать, а на вопрос Ирины, была ли его любовь взаимной, отвечает после паузы неопределенно: “Уже не помню”. Как намек, подсказка, на наших глазах развивается роман Маши с Вершининым, идет своим будничным чередом двойная жизнь Наталии Ивановны (не случайно же она оставляет свою дочку с Протопоповым, в то время как с сыном нянчится Андрей). Ирония судьбы уравняла таких разных людей, проиграв одну и ту же ситуацию то в романтическом, то в пошловато бытовом ключе. Парадокс: стремление к высоким и чистым отношениям оборачивается банальным, опустошающим душу адюльтером. В ткань произведения вплетается уже закадровая, но не менее пронзительная и драматичная история успешного генерала Прозорова, его жены и непутевого военного врача. Ее отголоски - в беззаветной (и в некотором смысле безответной), преданной любви Чебутыкина к трем сестрам, особенно к младшей. От них же он получает ласковое, но несколько снисходительное и насмешливое отношение.

Тема родительского самопожертвования звучит в пьесе неоднократно. Именно две дочери - смысл жизни “героя-любовника” Вершинина. Намертво привязан детьми к ненавистной жене Андрей, и даже неизвестный публике, но малосимпатичный Протопопов уже никуда не денется от своей Софочки. Герои пьесы много говорят о прекрасном будущем, о желании работать на него, о готовности принести в жертву себя и свое счастье. Словно контрастом к этим высокопарным фразам приземленно и неумолимо выступает их наглядная иллюстрация. Основной конфликт в пьесе пролегает между сестрами Прозоровыми и Натальей Ивановной. Если по традиции рассматривать его как столкновение высокой духовности с мещанством и пошлостью, то олицетворением этого мещанства приходится признать пеленки и коляски, расчетливость и рациональность, умение приспосабливаться и добиваться своего. То есть то, без чего невозможно выживание и размножение в материальном людском мире. Пока сестры лелеют свою образованность и духовную утонченность, отгородившись от “низкой” реальности и предаваясь бесплодным фантазиям, Наташа (ее отлично сыграла М.Шайхетдинова) живет природными инстинктами и побеждает. Здесь столкнулись не просто два разных класса, культурных слоя - это совершенно разные жизненные позиции. Что правильнее: хранить верность высоким идеалам и красиво погибать от одиночества, или же бороться всеми средствами за свое земное счастье - этот вечный вопрос актуален и сегодня. Интересно, что если современники Чехова однозначно симпатизировали сестрам, то позднее появились спектакли, где их бездействие и обреченность на страдание подвергались критическому осмыслению, осуждению, а то и пародийному осмеянию. Одно из главных достоинств чеховской драматургии как раз в том, что она диалектически противоречива, будоражит мысль и не дает готовых ответов.

Впрочем, постановка Ф.Бикчентаева, как всегда, далека от идеологической полемики. Это очень красивая, печальная и поэтичная история. Нельзя не учитывать тот факт, что спектакль ставился с расчетом на татарскую публику, и не удивительно, что местами в нем побеждают мелодраматические мотивы. И действительно, что может быть трогательнее, чем неразделенная любовь, смерть и разлука? Образы трех сестер, барона Тузенбаха, подполковника Вершинина даны романтически, приподнято, в них больше художественной условности, чем жизненной конкретики. Проникновенно, с большим драматизмом раскрывает Искандер Хайруллин трагедию ранимого, чувствительного мечтателя - барона, лишь на пороге своего счастья с горечью осознавшего всю несбыточность надежд на новую, прекрасную жизнь. Сконцентрировавшись на чувствах, в отвлеченно лирическом плане играет Вершинина и Ильдар Хайруллин. Эти образы во многом близки: их объединяет и любовь к философствованию, и желание заглянуть в будущее, и несчастная любовь.

Из сестер наиболее точна и убедительна Ольга в исполнении А.Каюмовой. Это и в пьесе наиболее определенный и постоянный характер, в котором от начала до конца преобладают жертвенность и интеллигентность. Маша (Л.Хамитова) и Ирина (Л.Рахимова) на протяжении спектакля претерпевают разительные перемены. Из замкнутой, не склонной к компромиссам максималистки Маша превращается в покорную судьбе, страдающую женщину, готовую “брать свое счастье тайком и урывочками”. А полная радужных планов и юного энтузиазма Ирина к концу пьесы настолько сломлена и опустошена, что ей не хватает сил сказать барону одно-единственное слово, которое могло бы спасти его от смерти. Убедительно показать этот процесс напряженного внутреннего развития, безусловно, не просто. К тому же актрисы в первую очередь ищут индивидуальности своих героинь, стараются найти для них верное пластическое и интонационное выражение. Л.Рахимовой с ее природной цельностью, жизнеутверждающей энергетикой и стихийным темпераментом нелегко показать Ирину как противоречивую натуру, в которой мечтательность и жажда любви борются с холодностью, инертностью, усталостью, и заставить зрителя поверить в то, что ее душа - “запертый дорогой рояль, ключ от которого потерян”. Хотя, возможно, контраст между полной жизненных сил и женственного обаяния внешностью героини и ее судьбой - именно тот эффект, которого добивался режиссер.

Болезненными метаморфозами и жестоким душевным надломом оборачивается встреча с реальностью, прагматичной изнанкой любви для Андрея. Нервная, утонченная актерская фактура Р. Вазиева идеально легла на эту роль. И все же эта нервозность не должна проявляться сразу - напротив, в первом акте следует играть как можно мягче, душевнее, сделав акцент на мечтательности, наивности, юношеской застенчивости.

Интересен и неоднозначен образ Кулыгина (М. Габдуллин). “Я умный человек, умнее очень многих”, - говорит он о себе, и эти слова, видимо, должны звучать саркастически. Но его жизненная философия терпимости и доброты, умения довольствоваться малым и находить в жизни место для радости не может не вызывать симпатии. Маша считает мужа мелким, недалеким, с узким кругозором. Но в отличие от нее Кулыгин видит вокруг мир, полный реальных, телесных, а не только душевных страданий.

В результате сам чеховский текст живет в спектакле своей особой жизнью, поражая красотой и многозначностью, сближая разные нации и эпохи.
6
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии