Время и Деньги
31.07.2008 Экономика

“Мы готовы столкнуться с “откатом”, но никогда на него не пойдем”

Что мешает западным бизнесменам работать в России? Это не самый последний, хотя, может быть, и не обсуждаемый напрямую вопрос открывающейся 10 октября в Казани и организованной ОАО “Ак Барс банк” и инвестиционной компанией “Тройка Диалог” международной конференции “Татарстанский экономический форум: презентация инвестиционного потенциала РТ”. Мы попросили поделиться своим видением проблемы гостью форума - главного менеджера транснациональной компании EcoSecurities (головные офисы - в Дублине, Оксфорде и Нью-Йорке) по Центральной, Восточной Европе и бывшему СССР нашу землячку Татьяну Файзуллину. Кроме того, она привезла в Казань предложения довольно необычных проектов.

Из досье “ВиД”. Татьяна Файзуллина. В 1996 году окончила КХТИ, в 1999-м - заочное отделение юридического факультета КГУ. Четыре года работала в Комиссии Госсовета РТ по государственному строительству, местному самоуправлению и внешним связям, затем полтора года - юрисконсультом в КГМУ. В 1999 году поступила в международную программу “Лидеры в области окружающей среды и развития”, финансирующуюся фондом Рокфеллера, выиграла грант Института Сороса на учебу в Университете Оксфорда, где год посещала лекции юридического факультета и занималась тематикой энергетической безопасности. Выиграла конкурс на получение стипендии компании Shell на продолжение обучения в Imperial College of London, где специализировалась на энергетической политике и получила степень магистра по специальности “Технологии в области окружающей среды”. С 2005 года - в компании EcoSecurities. Компания создана в 1997 году, и на сегодняшний день она крупнейшая в мире по реализации и покупке сокращения выбросов парниковых газов в рамках механизма Киотского протокола. Имеет представительства в Великобритании, США, Нидерландах, Испании, Бразилии, Чили, Индонезии, Таиланде, Мексике, Индии, Малайзии, Китае.

- Татьяна, “покупка сокращения выбросов” - звучит довольно необычно. Что это за товар такой?

- Механизмы Киотского протокола позволяют странам проводить между собой транзакции по покупке или продаже сокращения выбросов парниковых газов. Подписавшие протокол развитые страны и страны с переходной экономикой (например, Россия и Украина) договорились между собой о том, что они будут стремиться к сокращению выбросов парниковых газов. А помимо плана по выбросам появилась и система торговли ими.

Упрощенно схема такова. Допустим, я живу в Великобритании и владею каким-либо “чадящим” производством. Мне говорят: к 2007 году ты должен выбрасывать не более 100 единиц газа. Внутренних возможностей остаться в рамках этой нормы у моей компании нет, остается одно - купить сокращение выбросов в другой стране. Я еду, например, в Россию, нахожу проект. К примеру, деревообрабатывающее производство, потребляющее энергию, вырабатываемую сжиганием угля. При переработке древесины образуются опилки, которые нигде не используются и гниют, выделяя метан - парниковый газ. Я прихожу к владельцу “котла”: хватит жечь уголь - неэффективно, дорого и грязно, переходи на новую технологию - используй вместо угля опилки. Он спрашивает: а что мне с этого? Отвечаю: во-первых, твое производство станет более эффективным, а во-вторых, я у тебя куплю получающееся вследствие модернизации сокращение выбросов. За счет этих денег ты частично и возместишь обновление производства. А работы по переходу на более совершенную технику все равно должны делаться, независимо от Киотского протокола - это закон выживания любого производства.

- И ваша компания присмотрела что-то подобное в Татарстане?

- К примеру, нас интересуют крупные городские свалки, где немало органических отходов, выделяющих метан. В данные проекты мы стопроцентно готовы инвестировать. При этом никому, кроме нас, ничего делать не надо, только дать нам доступ на свалку. Там мы в течение шести месяцев монтируем систему собирания и сжигания газа, а также измерительные приборы, предусмотренные Киотским протоколом (решение о том, что проект осуществлен, и, следовательно, можно приступать к взаимозачетам, выносят независимые аудиторы). Мы получаем сокращение выбросов газа, а муниципалитет или оператор свалки - процент от нашей прибыли плюс общее улучшение экологии и дополнительные рабочие места. По Киотскому протоколу, проект длится до 2012 года. Потом оператор, если захочет, может это оборудование выкупить. Но мы верим в то, что механизм будет действовать и после 2012 года. Подобные проекты уже есть в Мексике, Китае, Венесуэле, Бразилии, Чили, Польше, Индии, Гане и других странах.

Схожие проекты можно осуществить также в области систем водоканала и городских теплосетей. Причем отчисления от нашей прибыли реально покрыли бы часть бюджетных расходов на модернизацию, то есть повысили бы рентабельность проектов. Сколько в Казани котельных? Объединяем их в “пакет” и получаем приличные деньги. Подобное планируется, например, в Днепропетровске.

- Так почему эти проекты до сих пор не переходят в дело?

- Проблем несколько. Первая - Россия до сих пор не приняла процедур Киотского протокола. Постановление, которое позволяло бы соответствующему полномочному органу одобрять такие проекты, в Правительстве России уже разработано, но не подписано. А потому у нас нет гарантий, что нам перечислят полученное сокращение выбросов. Но мы очень надеемся, что постановление будет подписано до конца года. Рано или поздно это все равно произойдет. Беда в другом - в особенностях бизнеса по-русски.

Первая из них. Нет никакой уверенности, что удастся достучаться до тех, кто принимает решения. Если звонишь не “от кого-то”, добиться телефонного разговора или аудиенции нереально. Чтобы пообщаться с руководителем определенного ранга, надо сутками висеть на телефоне. Для нас на российском рынке свет клином не сошелся - проще инвестировать в Китай, где таких проблем нет и в помине. Но просто обидно. Я сама из Казани и хотела бы, чтобы один из первых наших проектов в России осуществился здесь.

Вторая. В России странное отношение к оценке масштабов. Например, для западной компании получить дополнительный источник дохода в районе пары миллионов долларов - весьма привлекательно. Здесь же это “карманные деньги”. А рядом живут люди, для которых и тысяча рублей - большая сумма. Мне кажется, просто стыдно так себя вести. Ведь от внедрения этих проектов выигрывают все. Наверное, руководители компаний должны думать не только о высоких доходах, но и о социальной ответственности перед тем народом, для которого они (так и хочется добавить - “якобы”) работают.

- А о такой вещи, как “откат”, ваше начальство слышало?

- Мы готовы, что придется с этим столкнуться, но не готовы в этом участвовать.

- В Великобритании, где вы живете, что-нибудь знают о Татарстане?

- Что такое Татарстан, мало кто представляет. Бизнесмены на Западе вообще слабо воспринимают Россию как федерацию субъектов и связанную с этим специфику. Вспоминаю забавную историю. Мой шеф как-то был в Москве на встрече с нашими российскими партнерами и говорит им: “Мы девушку русскую взяли на работу”. Называет мою фамилию, а ему говорят: “Она - не русская”. Он не понимает, начинает доказывать, спорить: “У нее же русский паспорт!”. Отвечают: “Зато фамилия нерусская”. Кажется, он так и не смог этого понять.

- Насколько привлекательной выглядит для западных бизнесменов Россия?

- Не очень. Там много разговоров о том, что мы опять идем к тоталитаризму, что рушатся демократические основы, нет гражданского общества, возродилась КПСС - “Единая Россия”. Велика нервозность и оттого, что в России, видимо, еще никак не могут поделить власть. Очень хорошо осведомлены и о совершенно невероятной коррупции.

- Но вот в Китае тоже нет гражданского общества, однако же это один из основных ваших рынков...

- Более того, там нет и рыночной экономики, а потому всевозможные расчеты крайне осложнены. Но мы смогли найти очень талантливого местного бизнесмена, который смог это дело поднять. И в Китае нет еще одной нашей проблемы. В России никто не хочет “крутиться”, все очень гордые: “Чего это я буду за столько продавать? Лучше вообще ничего делать не буду, чем так унижаться”. Но при этом, наверное, нигде больше нет такого культа богатства, проявляющегося, например, в прямо-таки поклонении одежде. Только в России встречают по одежке. И только здесь стыдно быть бедным. В Британии, например, и миллионер, и рядовой член общества внешне мало чем отличаются... Простой пример. В Оксфорде довольно много русских студентов. И стыдно за них бывает жутко. Вечно орут, лезут всюду без очереди, ни на кого не обращают внимания, и главное отличие: сразу видно - избалованы деньгами. А там не принято кичиться богатством - другой менталитет, совсем другая жизнь.

- Вам лично сложно было в нее войти?

- Невероятно. Всему приходилось учиться заново. И, конечно, в первую очередь трудно с языком. Хотя, по казанским меркам, он у меня был на хорошем уровне, - все-таки спецшколу оканчивала, - там на меня временами просто ступор находил. Например, задавали прочитать за три дня учебник. Осиливала десять страниц и плакала - больше не могла. Над каждым сочинением рыдала. От нагрузки всегда хотелось спать. Полгода, наверное, прошло, пока привыкла. И от этой перегрузки совершенно не было желания общаться с иностранцами - шло отторжение чужой культуры. Этим тоже надо переболеть. Тут очень трудно без дружеской помощи. Мне повезло - познакомилась со сверстницей из семьи русских эмигрантов, принадлежащих к старинному аристократическому роду. Общение с ней мне очень помогло. Ее зовут Кристина Дивов. Впрочем, сама она по-русски - ни слова, но ее старшие родственники прекрасно знают язык и родную культуру, постоянно ездят в Россию и страшно болеют за нее...

И позволю себе еще одно “гуманитарное” наблюдение. В России такое прекрасное явление, как коллективизм, все больше превращается в аморфность, безликость. А в Великобритании каждый человек - индивидуальность, и это всячески подчеркивается. Но индивидуализм не мешает британцам быть в высшей степени терпимыми. Без преувеличения, каждый готов тебе искренне помочь, будь ты хоть кем. Они не сталкиваются с другими культурами, а впитывают их, учатся у них. Никто не чувствует себя изгоем, и никто не упрекнет тебя в том, что ты “чужой”. Кстати, даже несмотря на террористическую угрозу. Конечно, после взрывов в метро страх был. И когда куда-нибудь заходил парень восточного вида, да еще и с каким-нибудь баулом, по лицам было видно, что люди напрягаются. Но они настолько культурны, что никогда этого не показывали...

Так вот, продолжая разговор о разнице бизнес-менталитетов. Например, захотели мы найти в России либо компанию, либо предпринимателя, которые бы помогали мне за процент от сделок. Думаю, это станет целой проблемой. Потому что на Западе принято так: сначала надо создать бизнес, доказать, что он возможен, а только потом находить офис, нанимать секретаршу и так далее. Но здесь это не проходит - все надо сразу. Почти отсутствует прослойка энергичных, предприимчивых людей, которые готовы рисковать, бегать, “пахать”. Возможно, этому есть и объективная причина: тот, кто может заходить в высокие кабинеты, уже богат, и ему ничего не надо, а небогатые, кто хотел бы на нас работать, в эти кабинеты не попадут. Такой вот парадокс. И без блата ничего не решается.

- Какие татарстанские предприятия вас интересуют больше всего?

- ОАО “Оргсинтез”, ОАО “Нижнекамскнефтехим”, ОАО “Татнефть”.

- То есть малый бизнес - это не ваше?

- Почему же? Он тоже нас интересует, но в Татарстане его особо не видно. Республика очень монополизирована. Такой, хотя и бытовой, но весьма показательный пример. В прошлом году на несколько дней прилетела из Великобритании в Москву. Решила слетать в Казань, повидать родителей. В Домодедово регистрируюсь на рейс авиакомпании “Сибирь”, а мне говорят: рейс откладывается на час. Потом - на два, три. В результате оказалось, что нас специально держали для того, чтобы сначала улетел самолет авиакомпании “Татарстан”, билеты на рейс которой, кстати, стоили намного дороже. Такая вот борьба за более выгодное расписание вылетов и прилетов. Я просто не могла поверить. Ведь в Татарстане всегда говорили, что будут рады здоровой конкуренции со своими компаниями.
0
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии