Александр КАБАКОВ: “У масс не может быть хорошего вкуса”

Писатель и публицист, он начинал с сатирических рассказов в “Литературной газете”. Успех ему принес антиутопический роман “Невозвращенец”, в 90-е переведенный на множество языков. Стезю романиста Кабаков продолжил произвещениями “Ударом на удар”, “Сочинитель”, “Самозванец”, “Последний герой”, “Поздний гость”. А еще написал десятки повестей и рассказов, сотни эссе и статей. В 2006 году за роман “Все поправимо” и сборник “Московские сказки” Кабакову присудили премию “Большая книга”. Кстати, на эту награду он был единственным кандидатом. Во время интервью речь с этим немолодым и, как водится у писателей, нервическим человеком зашла о том, как литератор времен Битова и Маканина ощущает себя в сегодняшнем мире.

- Александр Абрамович, предыдущим гостем “Книжного двора” был Сергей Минаев, пишущий на аудиторию тридцатилетних...

- Он здесь сидел? Здесь?! Я пересяду!

- Вы так плохо относитесь к современной литературе?

- Минаев не писатель. Он не относится к современной литературе. Он не относится к литературе вообще. Современная литература живет и процветает, а Минаев - это неловкая подделка для людей, лишенных литературного вкуса и опыта.

- Кто, по-вашему, мог бы войти в шорт-лист современной литературы?

- В прошлом году я был председателем жюри премии Букер и прочитал около пятидесяти романов и кое-что еще. Могу выделить Ольгу Славникову с романом “2017”, Дмитрия Быкова с жизнеописательным романом “Пастернак”. Феноменально работает Василий Аксенов - в патриаршем возрасте выпускает по роману, и каждый становится литературным событием. Смею думать, что не меньшее внимание привлек мой последний роман “Все поправимо”.

- Современная литература процветает. Но без читателя...

- Да, достаточно серьезная литература теряет читателя, что неизбежно при демократическом устройстве жизни: у масс не может быть хорошего вкуса. Поэтому сейчас читают Минаева.

- Кстати, автора, очень известного в интернет-кругах. Как вы относитесь к так называемой сетературе?

- Сетература - это надпись на стене. Но, с другой стороны, хорошо, что она есть, потому что на профессиональную литературу уменьшается давление графоманов.

- Что вы подразумеваете под профессиональной литературой?

- Профессиональная - то есть не только написанная, но и до читателя оцененная экспертами: редактором, издателем, критиками. А из сетературы экспертный этап изъят.

- Изначально любая литература была непрофессиональной. Тот же Карамзин издавал книжки преимущественно на свои деньги. Разве он графоман?

- В те времена экспертами можно было считать почти все читающее сообщество. Пушкина читали немногие, но это были тонко чувствующие, высокообразованные люди.

- По каким же критериям хорошую книгу можно отличить от плохой?

- У экспертной оценки критериев нет. Хорошая книга та, которая мне нравится. Качество литературы нельзя измерить, можно только верить эксперту.

- Ваши последние книги резко отличаются по жанру и по установкам. “Все поправимо” - роман воспитания, “Московские сказки” - сборник иронических новелл.

- Эти две книги полностью исчерпывают все то, что я умею как автор. Они - две стороны моего вкуса. “Все поправимо” - роман-жизнеописание. А “Московские сказки” - сборник фантасмагорических рассказов. Но ирония в нем печальна. В современном мире ирония превратилась в стеб, а это деликатное название цинизма. Совсем без цинизма скучно, но когда цинизм вбирает в себя все, что есть вокруг, это тоже скучно. Скучно, да и противно.

- Постмодерн виноват?

- Постмодерн привел к тому, что слово превратилось в предмет игры, смыслы не так важны, как техника. Иерархии в мире ценностей больше нет. Сейчас никто не говорит “хорошо или плохо”, “интересно или нет”. Говорят “прикольно”.

- Ваш сборник “Московские сказки” - вполне постмодернистское мифотворчество. Вы цитируете едва ли не все бродячие сюжеты: Летучий голландец, дон Жуан, Вечный Жид.

- Между тем я ничего не придумывал специально. Я живу за городом, часто езжу по Рублевскому шоссе, и мне начало казаться, что во многих машинах сидят мертвецы... Так появился рассказ “Голландец”. Все бродячие сюжеты прописаны в Москве. Это совершенно фантасмагорический город.

- Рассказы объединены легко узнаваемыми персонажами. Светская львица Олеся Грунт - Ксения Собчак, кинорежиссер младший Болконский - Федор Бондарчук...

- Московский мир тесен. В городе живет несколько миллионов, а бомонд составляют полторы - две тысячи человек. Эти люди знают друг друга в лицо.

- Но самый пронзительный рассказ в сборнике - “Странник”, о ничем не примечательном человеке с еврейской внешностью. Вы возвращаетесь к вечно болезненной теме Вечного Жида.

- У этого героя нет прототипа. Я его просто выдумал, но не без повода. В последнее время антисемитизм торжествует в Европе и среди черного населения Америки, пугают беспорядки во Франции. А в России антисемитизма почти нет, во всяком случае меньше, чем в любой другой стране.

- В начале и в финале каждого рассказа содержится мораль. Две-три фразы. Сказка - притча?

- Всегда хочется сделать больше...

- И получается как раз то, что надо.

- Я говорю: стреляйте с упреждением.

- Сборник заканчивается сюжетом о Прометее. В герое рассказа “Огонь небесный” узнается автор.

- Мне показалась смешным, что сегодняшний Прометей дает свет жителям деревни, которую отключил Чубайс. Разумеется, Прометей в сборнике - протагонист. Не могла в таком замкнутом цикле не появиться фигура как бы автора этих как бы сказок.