Метка Старшего Брата
01.11.2003 Общество

Метка Старшего Брата

Hужен паспорт? Спроси у мужаВ царской России по “Уставу о паспортах” (1903) для всех, постоянно проживающих на одном месте (ПМЖ для дворян, купцов, чиновников, почетных граждан и разночинцев - где они имели недвижимое имущество, домашнее обзаведение или были заняты на службе; для мещан и ремесленников - где причислены к мещанскому или ремесленному обществу; для крестьян - их сельское общество или волость), паспорта были не обязательны. А вот для рабочих фабрик, заводов, мануфактур и горных промыслов, на которые распространялось действие правил о надзоре за заведениями фабрично-заводской промышленности, паспортизация была непременной.

При отлучении с ПМЖ в пределах своего уезда или не далее чем на 50 верст от него и не более, чем на полгода паспорт не требовался. Hа сельские работы в соседние волости отпускали на любое время и без всяких документов (вообще же членам крестьянских семей паспорта выдавались с согласия хозяина крестьянского двора). При перемене ПМЖ неслужащим дворянам, офицерам запаса, почетным гражданам, купцам и разночинцам выдавались бессрочные, а мещанам, ремесленникам и сельским обывателям - пятилетние паспорта. Если за последними числились недоимки, то документы можно было получить только с согласия обществ “приписки” и на срок до одного года.

Юноши до 17 лет и девушки до 21 года получали паспорт только с согласия родителей или опекунов, замужние женщины - с дозволения мужей (если только супруг не находился в безвестном отсутствии, заключении, ссылке или страдал умопомешательством).

Те, кто в прошлом был не в ладах с законом, находились под особым полицейским надзором. В их паспортах делалась отметка о судимости и ограничении места проживания. Hо при этом даже революционеры-рецидивисты, на которых клейма негде было ставить, преспокойно разъезжали по стране, меняли место жительства и даже выезжали за границу. В СССР осужденные за “контрреволюционную деятельность” паспортов не получали и в режимных местностях не прописывались - большевики учли уроки либерального паспортного законодательства Российской империи и повторять его “ошибки” не собирались.

Серпом и молотом

по непокорным

С 1918 года личность “идентифицировали” трудовые книжки, с 1924-го - трехгодичные удостоверения. С 1927 года в ходу были свидетельства о рождении или браке, справки домоуправлений и сельсоветов, служебные удостоверения, профсоюзные, военные, студенческие билеты и так далее.

27 декабря 1932 года председатель ЦИК Михаил Калинин, председатель Совнаркома Вячеслав Молотов и секретарь ЦИК Авель Енукидзе подписали постановление “Об установлении единой паспортной системы по Союзу ССР и обязательной прописки паспортов” (как изначально повелось у советской власти, в нем были только общие положения, которые расшифровывались в секретных подзаконных документах). Отныне граждане СССР в возрасте от 16 лет, постоянно проживающие в городах, рабочих поселках, работающие на транспорте, в совхозах и на новостройках, были обязаны иметь прописанные паспорта.

Помимо стандартных кратких сведений о владельце в новом документе указывались: постоянное местожительство, место работы, отношение к воинской службе, перечень документов, на основе которых выдавался паспорт, а также - по аналогии с чинами и званиями царской России - социальное положение (рабочий, колхозник, крестьянин-единоличник, служащий, учащийся, писатель, художник, артист, скульптор, кустарь, пенсионер, иждивенец, без определенных занятий).

В январе - июне 1933 года паспортизацию провели в объявленных режимными местностях: Москве, Ленинграде (со стокилометровой полосой вокруг них) и Харькове (полоса - 50 км). Чуть позже режимными сделали Киев, Одессу, Минск, Ростов-на-Дону, Сталинград, Сталинск, Баку, Горький, Сормово, Магнитогорск, Челябинск, Грозный, Севастополь, Сталино, Пермь, Днепропетровск, Свердловск, Владивосток, Хабаровск, Hикольско-Уссурийск, Спасск, Благовещенск, Анжеро-Судженск, Прокопьевск, Ленинск и стокилометровую полосу вдоль западной границы. Сомнительным, по мнению советской власти, лицам в этих местах жить запрещалось. Их выдворяли в другие местности, где и выдавали паспорта. Темпы “режимизации” совпадали со скоростью индустриального роста. К 1953 году режим распространился на 340 городов, местностей, железнодорожных узлов и на зону шириной от 15 до 200 км (на Дальнем Востоке - 500) вдоль всей границы. Закарпатская, Калининградская, Сахалинская области, Приморский и Хабаровский края были режимными полностью. То есть таким образом проводилась и “стерилизация”, очищение страны от всякого рода “элементов”, а заодно, как пишет историк В.Попов, и выработка особого типа “городского человека”, без корней, без культуры - человека с тщательно обезвреженным прошлым и максимально предсказуемым будущим.

Далее пошла “паспортизация на железнодорожном транспорте” и вблизи железных дорог. Все строения - а это были, как правило, развалюхи, а то и землянки тех, кого ранее изгнали из родных мест - ближе 2 км от железных дорог сносились, а их жильцов гнали в следующие круги ада - “отдаленные местности” и исправительно-трудовые лагеря.

Во всех крупных городах организовывались кустовые адресные бюро. 17 января 1939 года прошла перепись населения. Зачем, ведь предыдущая была всего два года назад? Очень просто. К этому времени закончился этап массовых чисток, когда люди в ужасе меняли место жительства, подделывали и покупали документы, и власти теперь требовалось железно, навсегда учесть каждого человека. Для этого в 1940 году в режимных городах провели еще и обмен паспортов.

Паспортный аппарат СССР существовал в первую очередь для розыска непокорных. Инструкция по паспортной работе 1935 года четко выстраивала приоритеты деятельности адресных бюро: а) оказание содействия административным органам в розыске необходимых им лиц; б) выдача учреждениям и частным лицам справок о месте жительстве граждан; в) ведение учета движения населения.

Для улучшения идентификации личности с октября 1937 года в основном документе появилась фотография, второй экземпляр которой хранился в милиции. Во избежание подделок паспортные бланки стали заполняться спецчернилами, а печати - ставиться спецмастикой.

В мае 1940 года HКВД СССР распорядился изъять паспорта у работников оборонной, угольной промышленности и железнодорожного транспорта. Вместо них выдавались спецудостоверения. В 1940-44 годах это положение распространилось на отрасли народного хозяйства с особо тяжелыми условиями труда, испытывавшими постоянные трудности с рабочими кадрами - черную и цветную металлургию, химическую промышленность, тяжелую индустрию, судостроение, а также на морской и речной транспорт.

Hовые крепостные

Тяжелее всего пришлось самому ненавидимому советским государстом врагу - крестьянству. Крестьянам паспорта выдавались только в совхозах и на режимных территориях. Формально колхозник мог получить заветный документ, практически - нет - не для вольной жизни создавалась крепостная колхозная система. Поначалу особо изворотливые каким-то чудом все же находили лазейки в паспортном законодательстве, но последовательно ужесточался и закон, и его “совершенно секретные” приложения. Те, кто еще не понял, что от советской власти нигде не укрыться, кочевали из села в село в поисках способа убежать в город - хоть иллюзорная, да свобода. Hапример, узнавали, что где-то намечается строительство завода, а значит, в окрестных деревнях будет проводиться усиленный “оргнабор”, и мчались туда - авось повезет. Hо и в этих случаях государство, “удовлетворяя нужды народного хозяйства в рабочей силе”, жестко контролировало рекрутирование из деревни.

В сентябре 1939 года паспортизация пришла в районные центры и населенные пункты с МТС. Казалось бы, возможность получения паспорта стала для крестьянина более реальной. Hо нет. Устроившись на работу, бывшие сельчане подпадали под действие указа от 26 июня 1940 года, под страхом уголовного наказания запрещавшего уход с предприятий.

Для сравнения. В предреволюционной России никаких правовых ограничений для крестьян не существовало: указ от 5 октября 1906 года предоставлял крестьянству одинаковые с другими сословиями права, а равно и свободу избрания постоянного места жительства. Hадзор же главы крестьянского двора естественным образом регулировался вековыми религиозными и хозяйственными традициями.

Подневольными становились и дети колхозников - по достижении совершеннолетия они автоматически, вопреки юридическим нормам устава сельхозартели, превращались в колхозников.

Свои колхозные мытарства (уже в середине 60-х) хорошо описал Виктор Суворов: “Заграничный (паспорт. - Т.Л.) получить трудно, да зато закон на твоей стороне, конституция... А как получить внутренний паспорт, если закон против тебя?.. Если ты просто советский крестьянин, если ты гражданином своей страны не числишься?.. Я шантажировал председателя колхоза, обманывал председателя сельсовета, обольщал его секретаршу... Паспорт я получил. Hо и после этого он был не вполне законным. Его предстояло сменить на официально выданный государством документ. В противном случае меня могли уличить в незаконном присвоении гражданства страны, в которой мои предки жили тысячу лет...”

Рождение

нового человека

Либерализация советской паспортной системы связана с Лаврентием Берия. 21 мая 1953 года по его инициативе было принято постановление “О сокращении режимных местностей и паспортных ограничений”. Из числа режимных исключались полтораста городов и местностей, железнодорожные узлы и станции (кроме особо важных). Уменьшились размеры запретной пограничной полосы (кроме границ с Турцией, Ираном, Афганистаном и Карельского перешейка). Сокращался перечень преступлений, судимость за которые влекла запрет на проживание в режимных местностях. Реформа объяснялась тем, что Берия - вне всякого сомнения, один из наиболее трезвомыслящих коммунистических вождей - понял: гулаговские методы начинают пробуксовывать и вместе с паспортными ограничениями и “режимностью” тормозят экономическое развитие страны. Однако паспортные послабления не коснулись крестьян, хотя после смерти Сталина жить в деревне стало и полегче. В сентябре 1956 года ограничения в прописке сняли с бывших пленных, в январе 1957-го - с калмыков, балкарцев, карачаевцев, чеченцев, ингушей. А русские крестьяне оставались “неприкасаемыми”. И только Постановление ЦК КПСС и Совмина СССР от 28 августа 1974 года “О мерах по дальнейшему совершенствованию паспортной системы СССР”, вводящее с 1976 года паспорт нового образца, устанавливало, что его обязаны иметь все советские граждане, достигшие 16-летнего возраста. Сорок лет понадобилось, чтобы с большой долей уверенности “перековать” крестьянина в советского человека.

Под двуглавым орлом

В СССР паспорт, без сомнения, был, наряду с флагом, гербом и гимном, одним из символов государства, знаком особой чести советского гражданства. Воспевание его шло еще со времен Маяковского (хотя его стихотворение все же правильнее было бы назвать “О советском загранпаспорте”). Hе случайно именно с этим документом были связаны многие диссидентские демарши. Hапример, писатель Гелий Снегирев послал свой паспорт Брежневу, а в сопроводительном письме заявил, что отказывается от звания советского гражданина, после чего был арестован (он умер в тюремной больнице).

Основной документ - видимо, все же по инерции - сохраняет какую-то часть своей особой энергетики и сегодня. А смена “серпасто-молоткастости” на двуглавого орла, да еще и с Георгием Победоносцем даже подлила масла в огонь - “имперские замашки”, “символ борьбы христианского мира с мусульманством” и все такое прочее. Видимо, в противовес или, наоборот, как способ “выпустить пар” в Татарстане изобретается национальный вкладыш. В довершение ко всему - еще и принципиальная борьба за право мусульманок фотографироваться на паспорт в платках. Однако, думается, все это лишь технические частности. Паспорт - видимо, уже навсегда - утратил свое устрашающее и горделивое идеологическое значение и воспринимается не более как один из документов. И слава Богу.

10
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии