Время и Деньги
01.02.2008 Общество

Судьба - и небо, и вода, и суша

Вообще-то он хотел стать летчиком и научился летать на самолете. Но жизнь повела в несколько противоположную сторону: служба на одной из первых ракетных подводных лодок, сложнейший труд водолаза. Но главным в своей жизни он считает все-таки работу с людьми, особенно с детьми. А также восстановление некогда нешуточного водного и даже морского статуса республики... Сегодня исполняется 70 лет Виталию Валентиновичу Марданову - настоящему подвижнику флотского дела в Татарстане, организатору общественной организации “Ветераны военно-морского флота РТ”. Сам Виталий Валентинович говорит, что для него особый символизм этому дню придает не только факт собственного рождения, но и знакомство с Юрием Гагариным.

Старт для Хрущева.

- Виталий Валентинович, немногие сегодня могут похвастать тем, что знали первого космонавта планеты. Как вы познакомились?

- В 1955 году весь наш выпуск Казанского аэроклуба направили в Оренбургское Чкаловское военное авиационное училище летчиков. Только приехали, объявляют сокращение Вооруженных сил. Училищные пилоты говорят: “Чего приехали? С нами-то даже неизвестно, что будет”. Словом, определенное настроение создалось сразу. Нас еще не переодели в форму, а у меня уже случилась пара самоволок. Естественно, меня отчислили. А в казарме, где мы жили, койки были двухъярусные. Я спал внизу, а наверху - парень такой хулиганистый. Он был на три года старше, но поступал вместе с нами. Когда я собирал вещи, он говорит: “На тебе на память”. И протягивает кепку с такой особенной пижонской плетеной каймой... Я-то знал, что его Юркой зовут, а фамилию - нет. А когда все это свершилось, увидел фотографию в газетах, понял, кто мне кепку подарил. И с тех пор это совпадение дня рождения с Юркиным полетом всегда пробуждает во мне очень теплые чувства...

Как-то был на экскурсии в Звездном городке. Прежде всего меня, конечно, интересовало, как устроен и оборудован бассейн, где тренируются космонавты. Плюс к этому, душа, конечно, всегда болела за авиацию... И начали про Юрку говорить: что он такой правильный и все в этом духе. А он же не такой был - настоящий саратовский рубаха-парень...

А после возвращения из Оренбурга меня и призвали на подводный флот.

- Вы участвовали в одних из первых ракетных стрельб с подводной лодки. Наверное, необычные ощущения?

- Сказать, что участвовал, пожалуй, слишком громко. Я был старшим матросом в аккумуляторной обслуге. Думаете, матросы были так уж осведомлены? Ничего подобного. Мы даже не знали, куда ходила лодка. Выходим с нашей владивостокской базы, проходим пролив Лаперуза, и все. Что дальше, знают только командир, старпом, штурман, акустик и секретчик. Один раз ходили в автономное плавание и были у побережья Австралии. Но узнал я об этом только случайно, много позже... И подробности тех стрельб стали известны много лет спустя, от нашего тогдашнего командира, известнейшего подводника, писателя и художника Виктора Ананьевича Дыгало. Оказывается, 6 октября 1959 года мы показательно стреляли для Хрущева ракетой Р-II-ФМ. И попали в цель, находившуюся в 175 километрах. Интересно, что незадолго до этого Виктора Ананьевича за аварию разжаловали из капитанов 2-го ранга. А после стрельб погоны ему вернул лично Хрущев.

Сам же я старта не видел, только было такое ощущение, будто по корпусу лодки идет треск, и все.

- Трудно было служить - все-таки пять лет?

- Мне служба давалась очень легкоимо, сказывалась закалка аэроклуба. К тому же я с детства среди военных. Отец во время войны был комиссаром танково-мотоциклетного полка, где я провел 1942-1943 годы. Увез отец меня из Казани случайно: проезжал мимо на эшелоне, ну, меня и передали ему подержать, а эшелон тронулся. А такое столпотворение на вокзале, что обратно уже не передашь - не кидать же на ходу пятилетнего пацана... В полку обучали ездить на мотоциклах: преодолевать реки, совершать броски по пересеченной местности, гнать по минным полям так, чтобы мины взрывались уже позади. Помню, как-то зашел на склад (а меня везде пускали - в форме же, что-то вроде сына полка), смотрю - красивая штучка. Взял ее поиграть. Лимонка, как оказалось. Я, конечно, и чеку попытался выдернуть. Ладно, какой-то солдат увидел. Отнял гранату и выбросил в овраг... Словом, приключения начались еще в том возрасте.

- Можете сравнить подводный флот вашего времени и нынешний?

- О-о-о! Море и земля. У нас как было? В лодке грязи по уши. Прошло в плавании три недели, дают тебе кружку воды: хочешь - мойся, хочешь - пей. А на атомных лодках - баня, тренажерная, чистота... А духовная атмосфера всегда - и тогда, и сегодня - была особой. Подводники есть подводники. Это одна семья. Произошла ошибка у одного матроса - гибнет весь корабль. И дедовщины не было, как нет ее на лодках и сейчас. Наша организация ветеранов ВМФ ведь занимается с призывниками. Раньше приходили в военкомат, спрашивали: “Хотите служить на подводном флоте?”. Дружное: “Нет!”. А сейчас туда можно попасть только на конкурсной основе. Да и сколько сегодня на лодке матросов? Человек шесть. Остальные офицеры и мичманы.

Казань морская

- А что ж не остались на флоте?

- Нет, после пяти лет уже и домой тянуло. Хотя просили остаться на лодке нового проекта - специалисты нужны ведь... Дома устроился на Казанский механический завод электриком. Но тогда же на водной станции Казанской морской школы на Кабане впервые увидел акваланг. И все. Стал ходить туда в секцию, а потом стал инструктором. И как-то говорю начальнику школы - капитану 3-го ранга Епифанову: “Хочу быть водолазом”. Он связал меня с городской инженерной защитой, которой нужны были водолазы, - чистить заборные колодцы, дамбы и прочие гидросооружения, - а не было. Постепенно прикупил оборудование, стал набирать ребят. С тех пор и пошла моя водолазная работа в городском Управлении эксплуатации инженерной защиты, за которую мне даже дали звание Заслуженного работника Татарстана.

- Под водой, наверняка, случалось всякое...

- Работа водолаза не может обойтись без опасных эпизодов. И одно дело - работа на море, и другое - в наших водоемах. Я уж не говорю про всякие гидротехнические сооружения, вроде колодцев, куда сбрасывается вода с улиц, и вокруг тебя словно кипит. Кстати, если в Казани воду с тротуаров не откачивать, город запросто может затопить. А летом Волга находится вообще выше уровня города. Так что за дамбами нужен особый присмотр...

Случались и нарушения техники безопасности. Каждый водолаз должен идти с сигнальным концом, которым, в случае чего, можно дать знак напарнику наверху. А вода мутная, трубы, переходы всякие. Конечно, конец запутывается. И, бывало, шли без него. Случалось так, что подача воздуха из-за неполадок прекращалась. Подать сигнал, чтобы тебя вытащили, невозможно. Приходилось выбираться наверх по сваям, трубам. Порой едва успевали.

- Что-нибудь интересное под водой находили?

- Сколько раз! Только интересным это вряд ли назовешь. Например, ногу отрубленную, а то и грудных детей. В городе под водой можно обнаружить что хочешь. Иногда милиция вызывала искать ножи, пистолеты.

- А для чего в Казани нужна была морская школа? Моря-то нет.

- Она занималась очень важными делами. Готовили для флота сигнальщиков, рулевых, электромотористов и много кого еще. Ходили на шлюпках и под парусами по Кабану или в походы по Волге. Проводили всевозможные встречи, семинары. Жизнь кипела! В 1961 году при школе создали республиканскую Федерацию подводного плавания, которую я возглавил. Подводный спорт здорово объединял молодежь - во всех вузах были клубы, которые были очень популярны. А уж мальчишки как шли - и говорить нечего. Сколько наших воспитанников стали ихтиологами, океанологами, подводниками! Республика стабильно занимала в Союзе по подводным видам спорта пятое-шестое места. Сколько было мастеров спорта и даже мастеров спорта международного класса.

А сейчас все пребывает в полном развале, живет только еще подводная охота. За последние десять лет ни один спортсмен не был подготовлен. И совершенно не занимаются молодежью. А я до сих пор обучаю пацанов - привык заниматься с детьми, и буду это делать и дальше.

Посмотрите, как учат дайвингу тех, кто едет на южные моря. Четыре часа теории и пять-шесть погружений. Так нельзя, это потенциальный смертник. Я порой смотрю - парень плавает-плавает, но так ничему научиться и не может. У нас, в организации ветеранов, есть приемная комиссия, которая выдает “корочки” легкого водолаза или водолаза-спасателя. Таким образом проходят подготовку человек тринадцать в год, не больше - иначе будет некачественно.

Сейчас ветераны также потихоньку готовят к службе на флоте - что-то вроде курса молодого матроса. Потом ребята письма пишут: спасибо, что наставили. Ведь надо хотя бы морские термины знать, чтобы не посылали тебя “на клотик за чаем” (клотик - верхняя точка самой высокой мачты). Чтобы ребята не боялись службы, надо научить их быть лидерами, быть выше окружающих по знаниям... Служба на флоте короткая стала. Ребята просто не успевают многому научиться, почему и гибнут при авариях - хотя бы просто от растерянности. Поэтому ветераны флота хотят возродить Морскую школу. Уже совершаются кое-какие конкретные движения. Уверен - мы это сделаем.
2
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии