Сеанс психоанализа в ковчеге

“Моя цель - театр открытых эмоциональных переживаний. Создавая мистерию, в которой живут и действуют по моим законам герои, ты творишь свой мир. Это собственная кардиограмма, ритм моего пульса: его взрывы, потрясения, кульминации, взлеты и падения”, - признается Борис Эйфман, который впервые представил свой балет на фестивале, но в Казань приехал в третий раз. Эйфмана называют хореографом-психоаналитиком, что полностью соответствует стилю его творчества. Один из его любимейших авторов - Достоевский. Покопаться в подсознании и исполнителя, и зрителя - в этом Эйфман себе не отказывает. Балетная критика считает, что этот хореограф экспериментирует с такой темной и страшной сферой, как человеческая психика, и многие его балеты становятся образцами сценического психоанализа. Эйфман стремится показать экстремальное состояние человека, считая безумие своих героев не болезнью, а способностью перемещения в миры фантазий и миражей.

Бессюжетный балет - это тот жанр, где сеансы психоанализа могут быть осуществлены. Казанцы увидели два таких балета - “Реквием” на музыку Моцарта и “Мой Иерусалим”.

“Реквием” выполнен в почти что “античной” чистоте и строгости хореографических элементов, оттененных элементами модерна. Мрачные фигуры монахов, провозящих в царство теней ушедших из жизни, - это один пласт. Другой - жизнь, которая пробивается через трагическую обреченность человека. “В моем конце - мое начало”, зерно, чтобы принести плод, должно умереть.

“Мой Иерусалим” - “балет-впечатление” или “балет-ассоциация”. Сам мастер определяет его так: “Каждый, кто хоть однажды побывал в Иерусалиме, был охвачен восторженным чувством прикосновения к священному месту на земле”

Строение спектакля Эйфмана жестко подчинено канонам классического балета в традициях Петипа. Отрадно, что авангардный хореограф “не сбрасывает с корабля современности” наследие великого француза. Сольные монологи представителей трех мировых религий - девушки-христианки и юношей - мусульманина и иудея - обрамляются экстатическими кордебалетными танцами (типично для Эйфмана и выдержанно в стиле профессиональных дискотечных танцоров); дуэты и трио главных персонажей играют роль pas de deux и pas d’action. Музыка подчеркивает, в какой части Иерусалима мы сейчас находимся, - Иерусалима, города Гефсиманского сада и крестного пути. В финале все участники спектакля забираются на металлическую конструкцию, напоминающую ковчег, который некогда спас все живое на земле, и где мирно сосуществовали и люди, и звери. Это, по мнению Бориса Эйфмана, обретение “одного неба и одного солнца, одного мира и одной Любви Божьей”. Такая вот простая и светлая мысль.