Помирать - так с музыкой

Уик-энд выдался не по дачному сезону джазовым: залы БКЗ им. С.Сайдашева и КРК “Пирамида” были заполнены как минимум трети на две. Если сделать скидку на то, каким по-булгаковски жарким выдался май, это очень много.

Впрочем, такой процент явки объясним: 25-го концерт дали два трио из Нидерландов “Де Йонгес Дриест” и “Бой Аки”, а 27-го первый раз в нашем городе играл Валерий Пономарев - легендарный американский джазмен русского происхождения, трубач N 1 в мире. О Пономареве расскажу в завтрашнем номере “ВиД”, а пока - голландцы, которые также приехали в Казань и в Россию вообще впервые.

В составе трио “Бой Аки” - голландский гитарист Нильс Браувер, индонезийская вокалистка Моника Акихари и индийский перкуссионист Сандип Бхаттачарья. Когда состав такой интернациональный, ничего другого, как играть world jazz, не остается: музыку, где этно на любой вкус микшируется с джазовыми ходами. В течение часа лапидарный аккомпанемент гитары и точный перкашн сопровождали изумительные по красоте соло вокала, со смелыми решениями: например, в композиции “When evening come” Моника имитировала вечерние звуки джунглей. Может быть, это иллюзия, навеянная тропической жарой на среднерусской возвышенности, но создалось ощущение, что океан - рядом.

Коллектив “Де Йонгес Дриест” (“Отчаянные ребята”) в пресс-релизе был заявлен как самое задорное духовое трио Европы. Это так: музыканты рассмешили зрителей одним своим появлением. Саксофонист Арно Беккер вышел с сузафоном: трубой с гигантским раструбом, которая удавом свернулась на шее, а немалым размерам инструмента соответствовали габариты самого музыканта. Зато сопрано-саксофонист Йанфи ван Стриен был печален и худ. Дополнил парочку словно сошедший с работ малых голландцев, с их охотой, коньками и пирушками цеховых мастеров, тромбонист Юп ван дер Линден.

Музыканты играли исключительно собственные композиции, в которых каждый раз рассказывалась “история”. Но внимание слушателей было приковано не к музыкантам и их соло, а к инструментам: все они были изготовлены до и во время войны. Например, сузафон был сделан в 1924 году в Америке. Эта медь звучит приглушенно, как голос умирающего человека. Как будто медь способна стареть и помнить: даже в самые забавные и скоростные вещи вкрадывалась тревога - тревога смерти, войны, быстротекущего времени. Впрочем, у этой нации в крови, в культуре останавливать мгновение, консервировать его, реанимировать отжитое - как отвоевывать сушу у моря. “Самое задорное трио Европы” уместно смотрелись бы в экранизациях Хемингуэя и Ремарка. А еще - в сцене католических похорон. Никакой иронии, как заметил кто-то из великих, успеть бы “умереть, пока не кончился джаз”.