Щелкая пультом...
* * *
В послевыборную ночь в компанию, где уже расслаблялся я, зашел ведущий ОРТ Паша Шеремет. А ОРТ, надо сказать, в те месяцы сильно отличалось по части агитации, пропаганды и черного пиара - в чем Паша в меру таланта участвовал. И вот он подсаживается ко мне, кладет руку на мой локоть и дружелюбно говорит: "Как хорошо, что закончился этот цинизм!"
* * *
Судьбоносный день 31 декабря 1999-го, репортаж по РТР про отставку Ельцина: "Исполняющему обязанности президента Владимиру Путину был передан ядерный чемоданчик" (в кадре - Ельцин, Путин и офицер с чемоданчиком). И - далее: "Также исполняющему обязанности были переданы и другие атрибуты власти".
Летом 2000-го главный раввин России Адольф Шаевич прогневал администрацию нового президента поддержкой Гусинского. Ему позвонили и предложили подать заявление об уходе.
Адольф Соломонович, говорят, спросил только: "Кому?"
Апрель 2001-го. Прилетаю на концерт в Казань.
У выхода на трап оказываюсь первым. Дверь открывается - и я остолбеневаю: прямо на летном поле стоит джип, вокруг люди с цветами, а у самого трапа расположились три девушки в национальных татарских платьях с чем-то типа хлеба-соли на руках.
Предчувствие публичного позора накрывает с головой. Микроавтобус с надписью "VIP" с летного поля меня возил, с джипом и охраной меня однажды встречали, но хлеб-соль!..
Я понимаю, что скандал вокруг НТВ поднял мое имя на нездешнюю высоту, - и, набравши в грудь побольше воздуха, ступаю на трап. Краем глаза вижу размазанные по иллюминаторам лица зрителей. Ужас. Иду, глядя под ноги, чтобы как можно позже встретиться глазами со встречающими; иду, судорожно соображая, что делать с этим хлебом, с этой солью, с этими девушками… Что во что макать?
Так ничего и не сообразив, на последней ступеньке трапа, в полном отчаянии, надеваю на лицо радостную улыбку - вот он я, ваш любимый! - и шагаю навстречу всенародной любви.
Девушки в национальных костюмах без единого слова устремляются мне за спину. Я оборачиваюсь. Толпа встречающих суетится вокруг миловидной женщины средних лет, сошедшей по трапу следом за мною. Хлеб-соль, цветы и джип - весь этот публичный позор предназначается ей.
По моим устаревшим понятиям, так в России можно встречать только двух женщин: Аллу Пугачеву и Валентину Матвиенко. Но тут явно какой-то третий случай, и это размывает мои представления о жизни.
Своими ногами бреду с летного поля - и двое суток живу в Казани в тяжелом раздумье. А через два дня, на обратном пути, в кресло рядом со мной садится она! И я понимаю, что это Господь дает мне шанс.
- Простите мое любопытство, - говорю, - но… кто вы?
Женщина виновато улыбнулась и ответила - и картина жизни встала на место, сияя новыми красками. Какая там Пугачева, какая Матвиенко?
…Федеральная налоговая инспекция.
* * *
Вадик рассказал о своем друге, питерском скульпторе Василии Аземше, к которому как-то подошел несчастный бомж и сказал:
- Брат! Дай на хлеб.
А Аземша как раз шел из булочной. И из авоськи у него торчал батон (или, говоря по-питерски, булка). И поняв просьбу буквально, скульптор отломил свежую горбушку и протянул ее страдающему брату.
Страдающий брат плюнул на поребрик, грязно выругался - и еще некоторое время потом грязно ругался в удаляющуюся спину доброго скульптора.
* * *
Тихим февральским вечером щелкаю пультом на первую кнопку телевизора и слышу взволнованный монолог Никиты Михалкова.
- Это не имеет никакого отношения к борьбе с терроризмом, - говорит он. - Когда людей обыскивают, когда унижают их человеческое достоинство…
Я подумал: это он о Чечне, и еще успел удивиться внезапному гражданскому мужеству Никиты Сергеевича. Вот, думаю, орел. Ничего не боится. С чего бы это? Через пару секунд выяснилось, что Михалков говорит о мерах безопасности на Олимпиаде в Солт-Лейк- Сити.
* * *
Комментатор Перетурин: "Московские динамовцы разгромили команду с Фарерских островов со счетом 1-0".
* * *
А еще - вот что. Подходит ко мне на улице человек, берет за руку, трясет ее, трясет, а потом говорит:
- Леонтьев! Молодец!
Ну, этот хоть обознался. А другой (который не обознался) просто схватил за рукав и сообщил:
- Виктор! Вы - совесть России.
Подумал и уточнил:
- Вы - и Хинштейн.
Виктор ШЕНДЕРОВИЧ
26.12.2002