Два кусочка балканского пирога
30.06.2008 Общество

Два кусочка балканского пирога

Мы оказались в Черногории, будучи по природе своей конформистами, следуя расхожей цитате “шел в комнату, попал в другую”.

Но с удалью “руссо туристо” промахнулись (махнулись?) не комнатой, а страной. Вместо первоначально запланированной Хорватии (преимущества: безвизовый режим, удаленность от основного туристического трафика Россия - Турция, разрекламированная чистота) полетели в Черногорию (преимущества те же плюс страна расположена южнее, что немаловажно для осенних отпускников, плюс валюта не национальная, а евро, то есть на обмене теряем меньше). Это небольшое государство находится между Албанией, а также Сербией, Хорватией, Боснией и Герцеговиной, некогда входившими в состав Югославии.

Впечатления от крохотной части Балканского полуострова у нас, трех казанских барышень, честно говоря, смешанные и почти одинаковые. От разочарования до приятия. От внутреннего вопля “Верните мне мои деньги!” до резонного возражения “А вы чего хотели?”.

Начну с противопоказаний. В Черногорию категорически нельзя ехать двум разновидностям туристов: тем, кому нравится интеллектуальный, густо замешанный на музеях отдых, и тем, кто, оказавшись на любом зарубежном курорте, на Кипре, в Тунисе, в Карловых Варах, презрительно оттопырив губу, тянет: “Разве это Гагры?”. Следует заметить, что иногда эти разновидности смешиваются. Всем остальным - можно. Страна хороша, почти идеальна для семейного отдыха, для медового месяца, для тех, кто умеет, растворившись в разноязыкой толпе, оказаться в одиночестве. Поток туристов в Черногорию по сравнению с 2006-м годом возрос в четыре раза (!), так что можно констатировать: число семейных, молодоженов и прочих, мудро принимающих чужой образ жизни, даже если он до отвращения напоминает собственный, превосходит число снобов и интеллектуалов. Чем вызван скачкообразный рост туристского интереса - ценами на землю, экологией, отделением этой небольшой горной страны от Сербии в 2006-м, не скажу. В Хорватии, где мы все-таки побывали, гид представил нам статистику: сколько млн. и тыс. туристов и каких национальностей принимает страна. Россияне оказались в первой десятке. В Черногории нам таких данных не сообщили, но, судя по тому, что отовсюду слышалась русская речь, найти кафе с русским меню не составляло труда, а щиты, рекламировавшие экскурсии, любезно информировали, что “мы говорим по-русски”, можно предположить, что российский турист в Черногории едва ли не на первом месте. Да, не Гагры. А сколько у нас осталось выходов к теплому морю в своей стране? Сочи? Но вместо того, чтобы обустраивать свое, легче купить билет и лететь туда, где кем-то все сделано. Да и Сочи в скором времени вряд ли окажется по карману человеку с “доходом ниже среднего”.

Узнавание началось еще в аэропорту. Пока мы шествовали к терминалу, осмотрели окрестности и ахнули. Самшит, тополя свечками, горы. “Махачкала!”, - сказала одна из нас. “Адлер?”, - задумалась другая.

Лимон и Пушкин

Городок Будва, где мы поселились, являл собой цепочку гигантских отелей: обойти его можно по набережной за полчаса, переходя из отеля в отель. Как во всяком уважающем себя европейском городке, в Будве имелся Старый город: несколько улочек, обнесенных крепостной стеной. Внутри день и ночь кипела торговля глиняной посудой, ракушками, статуэтками веселых и нетрезвых черногорцев и прочим туристским хламом.

На обзорной площадке можно было посмотреть в подзорную трубу. Вот и все развлечения.

Зато номер в отеле заставил влюбиться в себя сразу: веранда выходила в патио, внутренний дворик, с четырех сторон защищенный от ветра. В патио росло лимонное дерево. А отельные улочки, “калеты” и “корсо”, ненавязчиво напоминали о том, что за нешироким Адриатическим морем - Италия. Собственно, и саму страну черногорцы предпочитают именовать на староитальянский манер - Монтенегро. Но причудливей союза романского со славянским был сплав средиземноморского со среднерусским. По ночам отельный оркестрик наяривал “Катюшу”, а мы сидели в патио и пили чай с медом. Как на даче. Но с лимонным деревом. В нем была загвоздка, потому что припоминался “Каменный гость”, то, как “ночь лимоном и лавром пахнет, а далеко, на севере - в Париже, быть может, небо тучами покрыто, холодный дождь идет и ветер дует”. Пушкин ни до Парижа, ни до Мадрида не доехал, а мы... мы путешествуем с багажом прочитанных книг и узнаем страны, где никогда не были, как свои. Везде - как дома и везде - не дома.

Случилось с нами еще одно узнавание, культурный мираж, на этот раз совершенно необъяснимый. Из нашего городка несколько раз в день ходил катер на островок со старинной крепостью, превращенной в отель, несколько километров вдоль побережья. На двери крепости висел замок, и мы пошли купаться. А после ждали катер на пустом пляже и вглядывались в синь. В этом чудилось что-то разбойничье. А ведь был на Адриатике веселый город мореходов, где объявилась однажды самозванка и красавица княжна Тараканова, наделавшая переполоху в северной империи, как же он назывался... “Рагуза!”, - вспомнила одна из нас.

Рагуза

На следующий день мы поехали в Хорватию. Безвизовый режим делает путешествие очень приятным. Пограничник, не глядя, проштамповал паспорта, и мы оказались в государстве, также бывшем частью балканского пирога. В Хорватии в чудовищную реальность превратились летние новостные сюжеты о пожарах на юге Европы. Мы ехали по выгоревшей стране, между засыпанными пеплом горами и празднично-синим морем. Страшный контраст.

Целью нашего путешествия был Дубровник, жемчужина Адриатики, как рекламировали этот город туристические проспекты. Но сначала позволим себе небольшое отступление. Дело в том, что езда по Черногории и Хорватии - занятие донельзя увлекательное: узкое шоссе уводит в горы, справа - скалы, слева - бездна. Вроде, должно быть страшно. Но, оказавшись на головокружительной высоте, взглянешь вниз, а там беленькие городки, синее море с разбросанными вдоль побережья островками. Хватаешься за камеру. О плохом не думаешь. Так и доехали.

Дубровник на протяжении веков был маленьким государством, подобным Венеции. У нас создалось впечатление, что горожане до сего дня ощущают себя гражданами старинной торговой Дубровницкой республики, так простодушно гордятся они тем, что они - дубровчане. Впрочем, Дубровник - это второе, славянское название города, от дубовых рощ, облепивших горы. А первоначальное, романское, бывшее в ходу вплоть до начала двадцатого века, - Рагуза (представьте наше изумление). И оно больше идет городу, в котором нет ничего славянского. Весь Старый город - смесь итальянского ренессанса и барокко. В основе типичный для городов на побережье радиально-кольцевой план. От центральной улицы, лежащей внутри котловины, с отполированной до блеска мостовой (посмотришь под ноги, и кажется, что дождь) отходят улочки - крутизна такая, что улочки превращаются в лестницы, с маршами и площадками, все честь по чести. Первый ярус террас занимают лавочки, второй - рыбные ресторанчики, в третьем и выше живут дубровчане. Дома, мостовые, крепостной вал в Дубровнике одного цвета - пыли, охры, кости. За валом усеянная лодчонками, яхточками и яхтами гавань. За 50 кун (7 евро) можно подняться на вал. Сверху Старый город разворачивается рядами терракотовых крыш, показывает припрятанное до поры: окошки, заставленные цветочными горшками, дворики, где сушится белье, осыпавшуюся штукатурку, часовенку причудливой формы с голубем, присевшим на руку каменного святого. Перед нами шли старики-французы и простодушно и радостно обменивались впечатлениями. Один споткнулся, но удержался, подхваченный товарищем. Оба старика рассмеялись. Право, не знаешь, то ли печалиться, что нашим пенсионерам даже вояж на дачу чаще всего не по карману, то ли заразиться этим галльским весельем.

...На Адриатике невозможно представить, что рядом, за узкой грядой - разрушенная, окровавленная земля. Но последствия драматического распада Югославии ощущаются даже здесь, в праздничных, забитых курортниками странах. Дубровник в 1991-м бомбили, погибли 114 жителей, а мы с крепостного вала видели осыпавшийся квартал, и непонятно: может быть, время сточило камни, но больше похоже на то, что это сделали люди.... А наши, ставшие почти родными граждане Монтенегро сербскохорватский язык демонстративно именуют черногорским. Кстати, это южнославянское наречие похоже на русский больше, чем, скажем, чешский или польский, но у него другая мелодика - речь тягучая (не водА, а вОда), и сохранился чудесный звательный падеж: все эти Душко!.. Милко!.. детский лепет, птичий язык влюбленных. Нашего водителя-черногорца развеселил русский. Кошка охотилась на воробья. Мы следили за кошкой, водитель заинтересовался. Мы показали, что привлекло наше внимание. “Мачка!”, - сказал водитель. “Кошка!”, - сказали мы. “Кошка!”, - смакуя каждый звук, повторил он и рассмеялся.
0
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии