Однажды в Иерусалиме

Иногда кажется, что они пролетают в одно мгновение. Иногда время словно останавливается, возвращает туда, в события, которые произошли почти что две тысячи лет назад.

Каждый раз, перечитывая во время поста Евангелия от четырех апостолов, ищу ответ: что же случилось тогда с людьми в Иерусалиме? Понятно многое: подвиг Христа, пришедшего в мир не судить нас, но спасать. Нас, больных и грешных, именно тех, которым нужен врач. Кто из нас может сказать про себя, что не обратился бы к Отцу с мольбой: "Пусть минует Меня чаша сия"? И только единицы могут сказать: " Впрочем, пусть будет не так, как я хочу, но как хочешь Ты". Рискну предположить, что во время молитвы в Гефсиманском саду в Христе больше от человека, чем от Бога. Можно понять сомнения учеников, даже их малодушие в Гефсиманском саду, когда Он просил их бодрствовать, а они уснули, - слаб человек. Заговор Иуды и первосвященников прозрачны, у каждого была своя корысть. Позиция Понтия Пилата - позиция конформиста, которая так часто встречается. Умыл руки - и вроде бы ничего не произошло. Даже минутную слабость будущего апостола Петра можно понять. Просто испугался, просто захотел избежать неприятностей, но ведь в итоге же раскаялся, а позже ценою жизни доказал свою преданность Христу.

Позицию народа Иерусалима - вот что мне трудно понять.

Посмотрите: вербное воскресенье, торжественный вход Господа и Его учеников в Иерусалим. Толпы народа встречают Его, ликуя, постилая Ему под ноги пальмовые ветви и одежды. "Осанна сыну Давидову!" - скандирует народ.

Но проходит пять дней, наступает страстная пятница, самый трагический в году день для христиан, и та же толпа бесстыдно вопит: "Распни Его, распни Его!" Убийца Варавва ей милее Праведника. Как горько Он сказал накануне ночью во время ареста: "Что же вы вышли на Меня с кольями, словно на разбойника?.."

И словно не было сотен исцеленных, тысяч накормленных в пустыне пятью хлебами и двумя рыбами, не было воскрешенного за шесть дней до этой страшной пятницы Лазаря...

Стадный инстинкт, агрессия толпы, когда преступление совершено, но нет виноватых, потому что творили его все, попробуй, накажи всех - пожалуй, это одно из самых страшных проявлений темного в человеке. Опьянение безнаказанностью, дурман от пролитой крови - сколько раз после того ужасного дня в Иерусалиме это все повторялось в истории человечества? Сколько раз в нашей стране толпа на разные голоса вопила: "Распни!"? И распинали, и убивали, и поджигали. И гибли, по какой-то страшной закономерности, самые лучшие и светлые. Толпа во все времена или агрессивна, или пассивно послушна проводникам агрессии. То самое агрессивно послушное большинство - не с иерусалимской ли площади оно берет начало?

Нам осталось прожить до Пасхи, до пасхальной радости, два печальных дня. Они окрашены по-разному. Сегодня все черно, все кажется безысходным, мы скорбим и плачем, глядя на плащаницу. Но уже завтра утром родится робкая надежда, которая окрепнет к вечеру. А в полночь небо очистится от туч, ветер, если он будет, стихнет, загорятся сотни свечей, и в едином звуке сольются множество голосов: "Христос Воскресе! Воистину Воскресе!".

Смерти нет, Он победил ее. От нас требуется только одно: достойно жить.