Dolce vita для маэстро. Он хотел улететь из Казани после первой репетиции
14.11.2008 Культура

Dolce vita для маэстро. Он хотел улететь из Казани после первой репетиции

Итальянского дирижера Марко Боэми, которого сейчас практически постоянно можно видеть за дирижерским пультом во время оперных спектаклей Татарского государственного академического театра оперы и балета имени М.Джалиля, особо представлять не надо. Тот, кто ходит в оперный, знает маэстро прекрасно и, конечно, в восторге от его по-южному темпераментного дирижирования и даже от тех гэгов, которые он иногда может использовать. Где может жить итальянец в Казани? Конечно, в отеле у земляка Джузеппе Спарта. Здесь в одном из холлов мы и беседуем с помощью переводчицы - супруги Джузеппе Нели.

- Не могу не скаламбурить, синьор Марко, были ли приключения у итальянца в Казани?

- Все началось с того, что голландский импресарио Питер Ультее, сотрудничающий с казанским театром, пригласил меня поставить в качестве музыкального руководителя вердиевского "Фальстафа" в Казани. Меня привлекают все необычные, сумасшедшие проекты, и несмотря на то, что я даже не представлял, где находится Казань, все равно согласился. Я сразу же почувствовал себя хорошо и комфортно. Ну, вы знаете, что итальянцы и русские очень хорошо друг друга понимают. Есть места, в которых работаешь ради денег или карьеры, а есть - ради удовольствия. В Казани я не настолько материально заинтересован, как, например, при работе с японскими музыкантами. Конечно, когда я выступаю в Венской опере с японским оркестром, уровень этого коллектива, несомненно, выше. Но здесь я испытываю другие чувства. Здесь больше душевного удовлетворения.

- Насколько я знаю, господин Ультее очень жестко ведет свой бизнес. Как вы с ним ладите?

- Ультее - деловой человек, бизнесмен. Но у нас находятся точки соприкосновения, потому что тот, кто занимается бизнесом в сфере искусства, искусство любит. У нас с Ультее прекрасные отношения, он никогда не навязывает мне свою точку зрения и дает полную свободу.

- "Фальстаф", который вы упомянули, был одним из лучших спектаклей, поставленных за последние десять лет. Почему у него такая печальная прокатная судьба?

- Здесь несколько причин. "Фальстаф" - очень непростая опера. В ней нет такого эмоционального содержания, что влияет на публику. Постановка "Фальстафа" всегда по результатам будет отличаться от "Тоски" или "Травиаты". Исполнителей очень трудно найти в России, здесь нужна другая подготовка. Русская вокальная школа предпочитает пение углубленное, а в этой опере голоса должны быть более легкими и гибкими, такие голоса трудно найти в России. Конечно, это вопрос привычки. Когда шла речь о постановках опер Моцарта, мы с этим же столкнулись. Еще одна причина, что "Фальстаф" " не пошел", была в том, что мы увидели современную постановку. Не совсем ультрасовременную, как сейчас делают на Западе, когда герой умирает от СПИДа или на сцену выходит полностью обнаженная Тоска, но все же. Публика приучена к более богатым костюмам и декорациям, как в последней казанской "Травиате".

- Я спросила о "Фальстафе" не случайно, режиссер Эрик Воос сумел передать мистику Шекспира, что редко удается.

- Вы правы, мистика была. Мне кажется, что это был прекрасный спектакль.

- За восемь лет работы в Казани какой из проектов вы считаете самым удачным?

- Думаю, что все-таки "Фальстаф". Позавчера за ужином мы вспоминали с Ультее, как я в первый раз приехал в Казань на кастинг с оркестром. Это была первая проба, и это был кошмар. Прошел час репетиций, наступил перерыв, и я подошел к Ультее и сказал: "Ну что, садимся сейчас на первый самолет и улетаем". Оркестр, который привык играть музыку к "Тоске", "Борису Годунову", то есть к "тяжелым" спектаклям, должен был играть легкую музыку к "Фальстафу". Это было для него кошмаром. Но мне нравятся приключения! И я подумал и решил: останусь-ка я и буду работать как сумасшедший. Работать было тяжело, но оркестр приложил все силы. И когда театр поехал в турне, рецензии критиков были ошеломительные, хотя поначалу никто не верил, что коллектив, привыкший играть бум-бум-бум, сможет играть легко и изысканно.

- Первая репетиция восемь лет назад и работа сейчас - оркестр продвинулся?

- Разница огромная. Мы уже знаем друг друга, они понимают, что я хочу и что мне не нравится. Конечно, кто-то играет хуже, кто-то - лучше. Когда я смотрю в глаза оркестрантам после спектакля, я вижу, как они выдохлись, но при этом получили удовлетворение. Хотя ошибки бывают, от них невозможно зарекаться. Недавно в рамках фестиваля "Виват, Пуччини!" давали "Тоску", в которой участвовали итальянские солисты, они остались пораженными работой оркестра, его гибкостью и многоцветностью, это редкие качества.

- С недавних пор на афишах рядом с вашим именем стоит "главный приглашенный дирижер". В чем разница между просто приглашенным и главным приглашенным?

- Это из американской практики, так у них принято. Особой разницы нет, но если раньше меня приглашали просто на постановку, то сейчас мой статус возрос.

- У меня такое ощущение, синьор Марко, что вы больше живете в Казани, чем в Риме.

- Когда руководство театра спросило, могу ли гарантировать хотя бы двадцать спектаклей в сезон, я сказал, что постараюсь. Но у меня много других проектов - я работаю в Германии, в Японии. У меня много контрактов, руководство вашего театра пошло мне навстречу и подстраивается под мой график.

- В ближайшие дни всех нас ждет эксперимент - вы будете дирижировать новую для вас татарскую музыку, я имею в виду оперу Резеды Ахияровой "Любовь поэта". Как родилась эта идея?

- Перед нашей с вами беседой я как раз сидел в номере и изучал эту музыку. Она потрясающая! Легка для восприятия. Это опять-таки мой авантюризм: мне предложили продирижировать музыку Ахияровой, я не мог отказаться. Трудность в том, что я не знаю татарский язык. Мне надо понимать, о чем идет речь, чтобы придать красочность музыке, чтобы руководить оркестром. Но мне помогают сейчас в решении этой языковой проблемы.

- Среди казанских меломанов уже есть немало ваших поклонников, которых поражает ваш артистизм. Это врожденное качество или приобретенное?

- Это мое естество! Я так эмоционально воспринимаю музыку и так воспринимаю жизнь. Конечно, я, как многие дирижеры, могу стоять с палочкой в руках и размеренно дирижировать, я выполню свою работу, но не передам свое эмоциональное состояние оркестру. А какая же музыка без эмоций?
4
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии