Закрытый процесс

Вердикт коллегии присяжных: следствию не удалось доказать причастность обвиняемых к преступлению. В зале суда из-под стражи были освобождены бывший полковник ГРУ Владимир Квачков и два бывших офицера-десантника Роберт Яшин и Александр Найденов. Чем руководствовались присяжные, своим мнением о Чубайсе или качеством расследования, пока сказать трудно - процесс был закрытым, что уже сверхподозрительно. Есть данные, что они признали факт покушения, однако посчитали, что подсудимые не имеют к нему отношения. Немудрено. Обвинение строилось на косвенных доказательствах, а главный свидетель обвинения Игорь Карватко отказался от данных им показаний, заявив, что они были получены под давлением.

Изначальная версия гласила, что покушение на Чубайса совершено Квачковым из личной неприязни, но вскоре “нарисовался” заговор националистов. Впрочем, подсудимые и не скрывали своего отношения к Чубайсу. Квачков, в частности, заявлял, что он не считает преступлением “ведение национально-освободительной борьбы против Чубайса”. Бывший полковник считает, что нет самого события преступления: “Уничтожение любых иностранных захватчиков и пособников оккупантов, в том числе в экономической области, есть долг и священная обязанность каждого офицера, солдата, любого воина, независимо от того, воюет ли он в открытой вооруженной борьбе на фронте или действует на оккупированной врагом территории своей страны... Для меня оккупация России инородческой властью очевидна, поэтому расценивать попытку ликвидации одного из самых зловещих организаторов оккупации России как обычное уголовное преступление недопустимо. Это первая вооруженная акция национально-освободительной войны”. По словам Квачкова, при переездах в автозаках милиционеры-охранники и соседи-арестанты проявляли солидарное сочувствие к неизвестным исполнителям акции. Еще. Мама полковника болеет, но после событий забота врачей о ней в поликлинике намного улучшилась, и вообще семье оказывалась огромная поддержка, даже незнакомыми людьми.

Занятно, но деяние неизвестных боевиков (если это только не была инсценировка), возможно, своего рода овеществление и доведение до предела мыслей некоторых современных российских социологов и философов. Александр Панарин вполне справедливо задавал вопрос: “Кто-нибудь объяснил нам происхождение современной российской собственности, истоки приватизации, ставшей вопиющим вызовом идеям социальной справедливости?” Он же с горечью писал о том, что свидетельства народного опыта, ставшего опытом нищенства и бесправия, должны были бы обязать реформаторскую теорию к коррекции, но нет, перед нами новый неошибающийся авангард, умеющий ненавидеть тех, перед кем он успел провиниться: “Никогда еще молчаливому большинству в России властные реформаторы не бросали такой вызов, никогда их критика народной отсталости не принимала столь неприкрыто расистскую форму”. Философ подметил и еще одну характерную черту современности - небывалое молчание традиционной заступницы народа перед властью - интеллигенции, сомкнувшейся с держателями властных ресурсов. Волей-неволей задумаешься: а так ли уж неправ был товарищ Ленин, когда говорил знаменитые слова о “мозге нации”? В этом случае неудивительно, что дело Квачкова - симптом, что некий процесс идет, хотя он пока и закрытый.