А жизнь безбожно хороша
Из досье “ВиД”. Бухараев родился в Казани, окончил с красным дипломом мехмат КГУ, а затем аспирантуру факультета вычислительной математики и кибернетики МГУ. Первую книгу стихов издал в 1977 году и тут же был принят в Союз писателей СССР. С тех пор издал несколько десятков книг стихов и прозы. С девяностых годов работает в русской службе Би-Би-Си в Лондоне. Автор более двадцати книг переводов мусульманской философии и более десятка книг переводов татарских классических и современных поэтов. За переводы татарской классики был удостоен в 1986 году премии имени Мусы Джалиля.
Поэт, прозаик, переводчик, философ, журналист - это все грани творческой натуры Равиля Бухараева. Но вспомним классика, говорившего: “Я поэт, и этим интересен”. Бухараев - поэт, то есть, по мнению уже другого классика, “величина неизменная”.
Но поэтический бум, бывший в нашей стране несколько десятков лет назад, постепенно сошел на нет. Сейчас даже трудно вообразить, что были аншлаговые вечера в Политехническом в Москве, что казанцы рвали билеты на встречу с Евгением Евтушенко. Поэзия стала менее публичной и более интимной. Теперь мы просто остаемся наедине с книгой, неспешно, словно глоток за глотком, смакуя стихи. При этой неспешности читателя трудно обмануть, все погрешности стиля и банальности становятся видны. Наиболее удобоваримыми остаются строки, которые можно принимать “под соусом вечности”. Впрочем, Равиль Бухараев так всегда и писал.
Вот, например, одна небольшая цитата:
...слушай мощь тишины,
если выдался повод и случай...
В одиноком единстве
молчат небеса и река.
Потому я и жив,
что бессмертная точность созвучий
Как последнее счастье ко мне
не являлась пока.
Как тебе объяснить -
неужели же снова стихами,
Что молчанье - спасенье?
В высокой такой тишине
как иначе суметь
между птицами и облаками
удержать равновесье,
внимая лишь Божьей струне...
Бухараев, это очевидно, следует принципу, что поэзия - Божий дар и распоряжаться им нужно очень точно и умело. Лучше “спастись молчаньем”, чем сказать необязательное слово. Второе - от лукавого, поэт же стремится к свету даже в самые сложные периоды жизни.
Тот, кто знает Равиля в жизни, сразу же почувствует его интонацию в стихах. Это редкое качество, потому что, как правило, расхождение между автором и его лирическим героем все-таки бывает. Но Бухараев максимально органичен и в жизни, и в поэзии, что позволяет Равилю в его книгах постоянно говорить “от первого лица”. Иногда возникает ощущение, что мы читаем один его длинный-длинный монолог о времени, о своих ощущениях и чувствах, об изменчивом многообразии жизни, в которой хочется остаться самим собой и не стать рабом быстротекущей моды. Суд людской не для него, ведь есть Высший Судия.
Я внял Аллаху - и пришел покой.
Молиться музам больше не умею.
Как залюбуюсь собственной строкой,
так Истина и заслонится ею”.
Вера, истина для поэта превыше всего, хотя если проследить некую последовательность в стихах, поэт пришел к такому пониманию не сразу.
Равиль Бухараев больше лирик, чем публицист в поэзии, и это сохраняет и будет сохранять интерес к нему надолго. Общественно значимые идеи так быстро устаревают, обновляются и видоизменяются, мода на них так скоро проходит. Не в пример им вечные ценности - нас так же волнуют возгласы Джульетты в сцене на балконе или переживания Тристана и Изольды, хотя все это “преданья старины глубокой”. Любовь, ревность, измена, философское приятие союза двоих, заключенного на небесах и спроецированного на грешную землю, - эти нестареющие темы находит читатель в стихах Бухараева.
Мифы о жаркой любви
были ложью условной.
Правда - изломанный лед
и мороз подмосковный.
Снег - это пух лебедей,
он меня накрывает.
Если бывает любовь,
то любви не бывает.
Леда, мой жадный порыв,
торжество и победа!
Я долетел, мне на пользу мороз,
Правда, девочка Леда?
Как трагично и как узнаваемо: в двух-трех точных образах автор сумел запечатлеть целую любовную историю, без лишних подробностей, изложив только то, что сосредоточено в сердце. Кто из умеющих чувствовать и любить не переживал подобное?..
Бухараев давно уже не живет в Казани, бывая на родине только наездами, но при этом, создавая свои стихи на русском, английском, венгерском, других языках, он, безусловно, остается татарским поэтом. И дело даже не в том, что он - создатель вышедших на Западе книг “Казань: зачарованная столица”, “Модель Татарстана под руководством президента Минтимера Шаймиева” или “Историческая антология татарской поэзии” и других. Поэтическое мышление Бухараева глубоко национально.
Навсегда б одурело
я рванулся в бега,
если б кровь не горела,
не сияли снега,
если б там, где могила,
мелководной реки,
не сверкала бы сила
“Тафтиляу”, “Аллюки”!
Он постоянно ощущает связь с тем, что происходит на родине, старается жить в едином ритме с Казанью и казанцами. Из поэтических авторитетов для него один из главнейших - Габдулла Тукай. Великий татарский поэт в стихах его младшего коллеги по поэтическому цеху - отнюдь не классик, застывший в своем величии. Бухараев снял с него “хрестоматийный глянец”. Сложный, противоречивый Тукай, ранимый и беспощадный одновременно. Поэт изучает его, проецируя ситуацию более чем вековой давности на нынешнюю жизнь, ведь в “прошедшем грядущее зреет”. Тукай - это словно еще один лирический герой стихов Бухараева, которого, увы, в прямом и переносном смысле убило отсутствие воздуха.
Вернемся же к тому, с чего начали наш разговор о Равиле Бухараеве и его стихах - к выражению Александра Блока о том, что “поэт - величина неизменная”. Если поэт пишет, что
Но навсегда пребудут внове
две соразмерности в искусстве:
я умираю в каждом слове,
я возрождаюсь в каждом чувстве.
- И это для него не просто красивый образ, но жизненное кредо, дело такого пиита не устареет.