Венера ГАНЕЕВА: “Театр - очень трудная дорога”

- Венера, Турция вроде бы не очень музыкальная страна, и вдруг - оперный фестиваль...

- Этот международный форум тюркской оперы проводится в Стамбуле во второй раз. Он проходит раз в пять лет. Целиком оперы на нем не идут, участники показывают фрагменты. В основном, участвуют восточные республики бывшего СССР, Татарстан, Турция. Мы - концертмейстер Юзефина Сокольская, мой партнер Мунир Якупов и я - представили на суд публики дуэты и арии из “Алтынчеч” Жиганова. Принимали нас замечательно, министр культуры Турции запланировал на 2004 год гастроли этого спектакля полностью.

- Война в Турции чувствуется?

- Открытие фестиваля совпало с началом военных действий в Ираке, хотя нам казалось, что в Стамбуле все интересы кружатся только вокруг фестиваля - внимание публики было огромно. Но в последний день пребывания я пошла прогуляться по городу и увидела, что улица перекрыта, а полиция разгоняет демонстрантов. Их было очень много, как и полиции, и телекамер. Конечно, было страшно. Тревога не покидала меня весь день.

- Как прошла “Трилогия” в Казани?

- Было очень трудно - три вечера выходить на сцену, но концерты прошли при аншлагах. Эти мои весенние выступления стали традиционными, я выходила на сцену сама и представляла своих учеников. Сама писала сценарий, режиссировала, была продюсером. Муки творчества были изрядные. Надо было логически грамотно выстроить программы, сделать их интересными. Программы были демократические - оперные арии в первый день, затем русские, татарские эстрадные песни, фольклорные произведения, джаз. У меня есть талантливые ученики, но пробиться трудно, и если мы, опытные певцы, им не поможем, кто же это сделает?

- Двадцать лет в театре... Если бы начать все заново, пошла бы на сцену?

- От судьбы не уйдешь, наверное, все бы повторилось. Но какая же это трудная дорога! Надо принести многие вещи в жертву, чтобы добиться хоть небольшого успеха на сцене. Соблазнов в жизни ведь много. Я всегда была на передовой. Тружусь каждый день, каждый день что-то для себя открываю. Если не открывать что-то новое, интерес к работе быстро пройдет. Я настолько люблю свою профессию, что просто не мыслю жизни без театра, без своих учеников.

- Самый сложный период в театре какой?

- Самый начальный. Моей первой большой партией была Розина в “Севильском цирюльнике”. Меня вводил в спектакль сам Нияз Даутов, который тогда был главным режиссером. В то время в труппе было много “звезд”, и пробиться через эту группу прим было трудно. Но я вошла мирно, это результат моей неконфликтности и миролюбия. Я не участвовала в интригах, хотя, конечно, они в театре есть.

- Как ты оцениваешь по прошествии времени Даутова как режиссера?

- Он бывший певец и знал все тонкости нашей профессии. Он никогда не делал замечания в лоб, всегда был корректен. Резкость ведь может даже повредить нашу психику, вокалисты люди мнительные, легкоранимые. Когда я начала репетировать Розину, она казалась мне такой искусственной, жеманной, но Даутов показал мне такой замечательный рисунок роли... Конечно, по молодости я, наверное, не все восприняла, но сейчас понимаю, как же он был прав. Даутов был и режиссер, и певец от Бога.

- Последнее время идут споры, кто в опере главнее: режиссер или дирижер.

- Мне кажется, фифти-фифти. Музыкальная часть имеет огромное значение. От того, как дирижер сделает с певцом партию, многое зависит. А режиссер - в современном театре без него, без его задач не обойтись. Прекрасно, когда все работают единой командой - режиссер, дирижер и певец.

- Есть ли способ удержать лидерство в труппе?

- Это можно сделать трудолюбием, только тем, что выходишь на сцену и показываешь свою работу. Интриги здесь не помогут. Я каждый день делаю упражнения, каждый день пою арии. Разные, смотря по настроению. У меня дома есть все фортепианные фонограммы, мы с мужем их записали. Я включаю музыку и пою. Если я не буду каждый день чувствовать свой голосовой аппарат, это может привести к потере профессиональных качеств. Это как хирург, который должен часто оперировать, иначе разучится держать скальпель.

- Венера, у тебя был опыт работы в драматическом театре...

- Был. После триумфальной премьеры “Риголетто”, где я выступала вместе с Николаем Путилиным, Марсель Салимжанов пригласил меня на главную роль в спектакле “Голубая шаль”. Этой постановкой открывалось новое здание Камаловского театра. Салимжанова мои актерские данные устроили. Я была так польщена! Хотя влиться в труппу замечательных актеров было очень трудно. Я многому там научилась, даже тому, как правильно по-татарски завязывать платок, как держать коромысло, я этого не умела. Камаловцы меня приняли очень радушно и многому научили. Потом мне и в оперных спектаклях этот опыт работы в драматическом театре очень пригодился. За двадцать лет столько всего происходило, есть что рассказать. Я сейчас собираю кое-какую информацию, возможно, когда-нибудь напишу книгу.

- А как при твоих нагрузках в театре пришла мысль взять учеников?

- Когда умерла Рахиля Мифтахова, которая заведовала кафедрой сольного пения в Академии культуры, ректор пригласил меня. У меня сейчас столько учеников, что их количество не соответствует моей профессорской ставке. Но куда я их дену, когда они приходят, просят, плачут?.. Есть же голосистые ребята, кто их будет направлять? Я человек жалостливый. Педагог - это особое состояние души, надо сочувствовать и хотеть помочь юному существу. Мало того, что надо заниматься с ними голосом, надо еще и в жизни направлять. Когда я приняла кафедру, была только одна специализация - народное пение. Сейчас мы получили лицензию и имеем право на новую профессию - эстрадно-джазовое пение.

- Сейчас театр закрывается на реконструкцию, чем ты будешь заниматься?

- В “Набукко” для моего голоса партии нет, в “Искателях жемчуга” - есть. Если предложат, буду работать. Продолжу концертную деятельность. После реконструкции театр откроется татарской оперой композитора Резеды Ахияровой, название пока не оглашается. Это будет спектакль, который мы посвятим юбилею города. И я буду в нем участвовать.