Девушка из бухты Нагасаки

Первое, что приходит на ум, когда открывается занавес, - какой же классный сценограф Игорь Гриневич! Точно, образно решенное пространство сцены, кажется, невозможно было воплотить иначе. Зеркальный пол, скользящие по нему изящные ширмы из оргстекла, которое породисто подсвечивается, изящно изогнутая сакура над столиком и креслами, золотые зонтики. Налет ориентализма и европеизация одновременно. Япония подана словно намеком, и в тоже время нет ни малейшего ощущения, что действие происходит где-то в другом месте.

Впрочем, до того, как мы оценили декорации, было еще несколько моментов, о которых необходимо сказать. Во-первых, барышня-лектор, которая, запинаясь и заглядывая в шпаргалку, попыталась рассказать нам о творчестве Пуччини и его опере, что, как вы понимаете, за пять минут сделать невозможно. Тот, кто имеет хоть малейшее представление о творчестве этого композитора, в такой бездарной "лекции" не нуждается. Тот, кто фамилию Пуччини слышит впервые, все равно за отведенный минутный срок ничего не узнает. Думать о том, что сбивчивая непрофессиональная речь может кого-то настроить на нужную волну, по меньшей мере, наивно. Во-вторых, началом послужил исполненный молодым танцовщиком некий пластический этюд - по замыслу режиссера это был выросший сын мадам Баттерфляй, который трагично реагировал на бомбежку Нагасаки американцами, среди которых он вырос. Если учесть, что опера была создана Пуччини в 1904 году, а самого композитора не стало через двадцать лет, стоит отметить, что автор ничего не знал о капитуляции Японии и злодействах американцев. Впрочем, простим режиссеру эту вольность - придумал и придумал новый персонаж, тем более что особыми режиссерскими изысками новая постановка нас не утомила.

Итак, японская девушка Чио-Чио-сан согласилась на конкубинат, временный брак, за который так называемый "муж" заплатил ее родным 100 иен. Все обговорено, все добровольно, никаких иллюзий. Но иллюзии у нее есть! Хочется чего-то большого и светлого и чтобы брак - навсегда. Увы, в планы моряка Пинкертона это не входит. Жалеть или не жалеть мадам Баттерфляй (бабочку, летящую на огонь) - дело вкуса. С одной стороны, знала, на что шла. С другой - искренне полюбила, сердцу не прикажешь.

Если ставить "Мадам Баттерфляй", нужно, как минимум, иметь в наличии не просто певицу - классную актрису, тогда все эмоции зрителей будут на пределе. Увы, виденная мной в одном из премьерных спектаклей Сандра Янушайте из Литовской национальной оперы при очень хорошей сценической внешности, хрупкости, пластике и замечательном голосе очень слаба в драматическом плане. Знаменитая лирическая ария, когда она поет о белом парусе, была просто провальной.

Баттерфляй у Пуччини разная - ребячливая с Пинкертоном, истеричная с Сузуки, язвительная с принцем Ямадори, которого она злобно высмеивает. (Почему из красивейшей теноровой партии партия Ямадори превратилась в казанском спектакле в басовую и мы утратили нежнейший, почти что декадентский фрагмент - тайна сия велика есть и вопрос этот стоит адресовать постановщику). Баттерфляй можно назвать отщепенцем от своего рода - Чио-Чио-сан предает веру отцов. Она особая, не такая, как все. Мир иллюзий для нее реален. В казанской постановке ничего этого нет - героиня тотально страдает два акта - и все.

Что до партнера Янушайте, исполнителя партии Пинкертона Георгия Ониани из Бонна, то при всем уважении к его красивому тенору не могу не отметить, что певец начисто лишен темперамента. Полюбить такого индифферентного типа можно, только обладая очень большой фантазией, впрочем, кто знает, может быть, у Баттерфляй она была, и девушка просто придумала героя?..

Михаил Панджавидзе ставит в Казани уже третий спектакль. Можно судить о творческом почерке режиссера. Его сильная сторона - уважение к первоисточнику, хотя история с Ямадори меня, честно говоря, озадачила. Слабость этого режиссера, увы, как и в большинстве случаев в оперной режиссуре, - небольшое внимание к солистам. Что уж говорить об эпизодических партиях и мимансе. В "Мадам Баттерфляй" есть цитаты (назову это именно так, избежав слова "штамп") - появление Бонзы очень напоминает явление Азраила из "Судьбы поэта", снегопад заменен сильным дождем. Что и говорить, компьютерная графика - вещь манящая. К чести режиссера, в "Мадам Баттерфляй" он увлекся ей в гораздо меньшей степени, чем в первой постановке.

Мадам Баттерфляй гибнет - накалывает себя на кинжал, как бабочку на иголку. Реальный мир жесток, в нем нет места иллюзиям. Впрочем, на Востоке "умеют умирать", как верно заметил Георгий Чхартишвили, процитированный в прекрасно составленном Жанной Мельниковой буклете к спектаклю.