Заседание продолжается! В Качаловском театре состоялась премьера "Великого комбинатора"

Сюжет первого в СССР плутовского романа будущим авторам "Двенадцати стульев" подсказал Валентин Катаев, брат Евгения Петрова. Ничего удивительного - написать эту книгу могли только одесситы. Литературоведы полагают, что в образе Бендера соединились нахрапистость Катаева (без нее выходец из Одессы вряд ли бы пробился в Москве), любовь к шуткам Евгения Петрова и скепсис Ильи Ильфа. Есть предположения совсем уж фантастические. Как-то пришлось читать исследование о том, что прототипом Остапа был… "второй Лоуренс", английский разведчик Сидней Рейли. Кстати, великий авантюрист и уроженец Одессы, так что все может быть. По свидетельству Катаева, сюжетная основа "Двенадцати стульев" была взята из рассказа Конан-Дойля "Шесть Наполеонов", в котором драгоценный камень был спрятан в одном из гипсовых бюстиков французского императора. За бюстиками охотились двое преступников, один из которых в конце концов был прирезан бритвой своим сообщником.. Кроме этого, в "Алмазном венце" Катаев упоминает и об "уморительно смешной повести молодого, рано умершего советского писателя-петроградца Льва Лунца, написавшего о том, как некое буржуазное семейство бежит от советской власти за границу, спрятав свои бриллианты в платяную щетку".

Инсценировку "Двенадцати стульев" - первую премьеру качаловцев в этом сезоне в театре назвали "Великий комбинатор". Перед нами судьба Остапа (Илья Славутский) на фоне колоритных персонажей и истории страны. Впрочем, сказать, что нам предлагают спектакль на тему "Остап Бендер и все остальные", - погрешить против истины. Без "остальных" нет Бендера, ему необходимы партнеры, необходимо общение. Он - Артист, и ему нужны зрители. Ну подумайте сами, зачем ему Воробьянинов? Остап с самого начала знает, у кого искать стулья, и бывший предводитель дворянства (Михаил Галицкий) для него только помеха. Но ведь таскает за собой! Учит жить, прощает промахи. Почему? Остап в качаловском спектакле - неисправимый романтик, он - артистическая личность, которой необходима публика. И есть еще одно, что очень дорого в новой постановке, - Остап здесь далеко не однозначен, как, например, в некоторых популярных экранизациях. Да, он у нас жесткий, иногда даже жестокий. Наверное, настолько жестокий, что иногда кажется непривычным. Во всяком случае, ни в одной из экранизаций (первая была сделана еще в 1966 году Александром Белинским, и Остапа тогда сыграл Игорь Горбачев, позже роман экранизировался несколько раз в России, Германии и США) не было такого жесткого и целеустремленного героя. И в то же время не лишенного некоторой рефлексии. Но бриллианты - это далеко не цель для нашего Остапа. Их поиски - это скорее способ существования, возможность скрасить патологически скучную и глупую жизнь, царящую в России. Остап невостребован, быть талантом в стране, где процветает серость, даже опасно. Да, он чужой "на празднике жизни", и поиск бриллиантов - всего лишь возможность как-то реализоваться и эту самую жизнь скрасить. Потому после уморительно смешных сцен финальный монолог героя идет вразрез с тем, что мы только что видели. Здесь в голосе артиста звучат не просто пронзительно-печальные - трагические нотки. Мечта, как всякая мечта, обманула.

Впрочем, эта неоднозначность, эта потерянность есть и у других персонажей - у Елены Станиславовны (Светлана Романова), у отца Федора (Марат Голубев), у Ипполита Воробьянинова, и это делает персонажей многомерными. Они смешны и трогательны в своей неприкаянности одновременно.

Инсценировку "Двенадцати стульев" сделал режиссер спектакля Александр Славутский. Труд был проделан колоссальный - по сути, перед нами роман с огромным количеством действующих лиц, который отчасти можно назвать "энциклопедией русской жизни". Роман инсценирован практически полностью, купюры столь невелики, что тем, кто давно не перечитывал книгу Ильфа и Петрова, будут даже и незаметны.

Когда говорят о большом проделанном труде, часто бывает, что больше и сказать-то нечего. В случае с "Великим комбинатором" это не так. Режиссеру удалось создать умопомрачительно смешной и одновременно грустный спектакль, потому что когда видишь человеческую глупость и алчность так выпукло показанные, всегда бывает грустно. И еще смешно и грустно оттого, что талантливая, масштабная личность не могла найти для себя применения. Увы, так бывает во многие времена, двадцатые годы прошлого века - не исключение.

"Великий комбинатор" сделан по кинематографическому принципу - за быстрой сменой эпизодов едва успеваешь следить. Сцена в богадельне, свадьба, сеанс одновременной игры, дуэт с Эллочкой - все это как отдельные новеллы, как эпизоды киноленты. Изобретательности постановщика не перестаешь удивляться. И здесь успех режиссера справедливо делит сценограф - автор декораций Александр Патраков, создавший декорацию-символ. Перед нами длинный, унылый забор, такой, как бывает только в провинциальной России. В нужный момент забор мгновенно трансформируется, чтобы нашему взору предстал очередной эпизод.

Работать в "Великом комбинаторе" актерам, естественно, трудно, потому что иногда сцена длится всего пару минут, и за это время надо воплотить ту задачу, что поставил режиссер. В новой качаловской постановке занята практически вся труппа, многие играют по нескольку ролей, и сравнить большинство работ можно только с россыпью драгоценных камней, потому что их исполнители демонстрируют редкое чувство меры и хорошего вкуса в сочетании с тщательно выверенной стилистикой, и в этом также заслуга режиссера спектакля. Ведь так просто было разменять постановку на гэги. Ничего предосудительного в гэгах я не вижу, но это был бы уже другой спектакль про другого товарища Бендера.

Естественно, назвать все удачные работы просто невозможно, но не упомянуть Геннадия Прыткова, Феликса Пантюшина, Анну Кравцову, Илью Скрябина, Василия Фролкова, Игоря Скиданова, Владимира Мазура, Ираиду Филиппову, Елену Ряшину я просто не могу. Отдельно стоит вспомнить Надежду Ешкилеву - мадам Грицацуева - бенефисный эпизод! То же можно сказать и о Дарье Чижевской, исполнительнице роли Эллочки Щукиной.

Судьбу Остапа в свое время решил жребий. Авторы положили в сахарницу две бумажки, на одной был нарисован череп и кости. Ее-то и достали. Через полчаса сын турецкого подданного был "убит" отцами-прародителями. В казанском спектакле после того, как Киса полоснул его бритвой по горлу, Остап вновь выходит на сцену. Вечно живой… Он мог бы сейчас придумать очередную финансовую пирамиду или стать рейдером. Но вряд ли бы это принесло ему радость. Люди, зараженные такой "болезнью, незнакомой душевным и телесным врачам", как ирония, этим печоринским неприятием действительности, редко бывают счастливы. Даже если командуют парадом.