Молитва о Сонечке

Особенно меняется постановка, когда происходят вводы. "Новое вино в старые мехи" придает новую энергию. Сразу же оговорюсь - не всегда, иногда после неудачного ввода спектакль "рассыпается", многое теряет. Но я - о вводах успешных, тех, после которых случается что-то вроде новой премьеры.

Итак, история современной театральной Золушки, произошедшая несколько недель назад в Качаловском театре. По объективным причинам исполнительница главных ролей в "Американской шлюхе" и "Трехгрошовой опере" не смогла дальше выходить на сцену, и потребовалась замена. Случилось все это незадолго до гастролей в Ульяновске, где билеты были полностью распроданы заранее. Театр попал не в самую простую ситуацию, и тут уж художественному руководителю коллектива Александру Славутскому не позавидуешь.

А он пошел на риск - ввел на эти роли студентку четвертого курса РАТИ-ГИТИСа Дарью Чижевскую. С Брехтом все понятно, хотя и не менее сложно - зонги требуют полной концентрации и, безусловно, музыкальности. Но ввести двадцатилетнюю девочку на роль Сони Филипповой в "Американской шлюхе" - это был, несомненно, сильный ход. Но режиссер поверил, а юная актриса оправдала доверие.

"Американская шлюха" - пронзительный спектакль, поставленный по сценарию Ираклия Квирикадзе, идет в Качаловском семь лет практически при аншлагах. Этот сезон - не исключение. Многие в зале пришли на эту постановку уже не в первый раз. История Сони, сломанная жизнь ее сына, любимого и ее самой - это всего лишь сколок с миллионов искалеченных в годы репрессий жизней. Им и посвящается спектакль, и тихое пение хора, стоящего на фоне звездного неба в начале постановки, - это реквием, это минута памяти.

Дарья Чижевская вошла в спектакль органично и сумела отчасти изменить зрительское восприятие. Она чиста, наивна и сильна. У этой несчастной девушки Сони Филипповой, какой ее играет молодая актриса, нет ничего, чем бы она могла защититься от всемогущего молоха - государственной машины, в топку которой ежедневно бросались сотни людей. Ничего, кроме одного, - человеческого достоинства, а это, конечно же, немало.

За сменой ее внутреннего состояния трудно уследить. Протягивает руки любимому - наденьте на меня наручники, да, я воровка. И тут же переворачивает их ладонями вверх - умоляет, просит: но достаньте лекарство, соседская девочка умирает. Эпизод длится всего пару секунд, однако актриса вмещает в него непростой характер. Здесь есть и бравада, и мольба, и надежда, что ее поймут, услышат и помогут. Соня - Чижевская чиста какой-то первозданной детской чистотой, к которой не прилипает никакая грязь, а ее на пути героини было немало. С появлением Чижевской в спектакле усилилась трагическая нотка, появилось что-то от Достоевского - ребенка мучают…

В финале спектакля публика плачет и аплодирует. А юная актриса стоит на сцене - распахнутые глаза, по-детски еще пухлые губы, она только что пропела поминальную молитву сотням тысяч таких же чистых девочек, замученных бесчеловечной системой.

Дай бог ей удачной судьбы, дай бог быть здоровой, не заболеть страшной "звездной болезнью" или даже легким головокружением от успехов. Помнить, что успех не был бы таким полным, не будь ее педагогов, режиссера и отличных партнеров - Ильи Славутского, Светланы Романовой, Елены Ряшиной, Геннадия Прыткова, Михаила Галицкого, которые ее опекали.

Владимир Немирович-Данченко говорил, что судьбу актера определяют три вещи: талант, труд и случай. Даша талантлива, случай в ее жизни произошел. Теперь надо трудиться.