Переживет ли русская литература Конец света

Борис Савинков. Записки террориста.

Москва: Захаров, 2002.

В сборник знаменитого террориста, а по совместительству и писателя (также публиковался под псевдонимом В.Ропшин) вошли мемуары “Воспоминания террориста” (1909) и повести “Конь бледный” (1909) и “Конь вороной” (1923).

Борис Викторович Савинков (1879-1925) все же более известен как один из руководителей эсеровских боевиков, нежели как литератор. В его “послужном списке” - организация убийства Плеве, великого князя Сергея Александровича, покушения на Николая II, Дубасова, Дурново, Столыпина, Чухнина. Этим событиям, а также становлению и краху Боевой организации (БО) эсеров и посвящены “Воспоминания террориста” - занятный документ о настроениях эпохи, когда леворадикальные террористы были окружены ореолом романтической тайны и чуть ли не всеобщего одобрения, а “правым” в “культурном обществе” старались не подавать руки; когда и преследующие, карающие (Департамент полиции, Охранное отделение, трибунал, суд), и преследуемые и тоже карающие еще соблюдали - хотя и не всегда - по отношению друг к другу своеобразный джентльменский кодекс поведения.

Стиль “Воспоминаний” довольно убог: пошел туда, пошел сюда, встретился с тем-то, сделал поддельный паспорт, взял бомбу, отдал бомбу... “Социалист-революционер, любящий массу” - чем не “Краткий курс”? Но зато сколько фактического материала!

Характерная деталь: Савинков нигде - за редкими исключениями - не разъясняет, почему организация решила убить того или иного человека. Поэтому складывается ощущение эдакого сафари: так, чья сегодня очередь? Например, вместо Дурново по ошибке выследили похожего на него министра юстиции Акимова и решили - раз уж так вышло - завалить его. При всей сухости языка временами чувствуется, что у Савинкова в процессе писания прямо слюни текли от наслаждения.

В наше время политических убийств небезынтересно сравнить психологию и побудительные мотивы сегодняшних и прошлых “киллеров” - настоящих фанатиков. Что удивляет: все эти люди как от нечего делать сбегали из тюрем, ссылок, запросто шатались по всей Европе, выезжали из России и въезжали в нее. Динамит провозили через границу, спрятав под одеждой! И это при строе, который, по выражению Бунина, сделали мировым жупелом (в смысле свирепости)! Большевики (а эсеров называли их двоюродными братьями) в дальнейшем все это учли и наладили такую систему тотального контроля, что никакому Департаменту полиции не снилось.

Савинков дает и портреты своих сподвижников, и картина вырисовывается мрачноватая: восторженные идеалисты, для которых весь мир был замкнут на БО. Сазонов: “...Фанатик революции, ничего не видевший и не признававший кроме нее” (справедливости ради надо сказать, он писал с каторги: “Сознание греха никогда не покидало меня”, - Савинков говорит об этом, как о “нам тогда неизвестном чувстве”; а Каляев, готовясь к покушению на Плеве, крестился на образ, но при этом был готов - если БО прикажет - убить всю семью великого князя Сергея, включая детей). Всякие изломанные личности, вроде Доры Бриллиант: “Она не могла примириться с кровью, ей было легче умереть, чем убить. И все-таки ее неизменная просьба была - дать ей бомбу”; или сошедшей в итоге с ума Татьяны Леонтьевой (как-то в ресторане она выстрелила в сидевшего рядом француза, приняв его за министра внутренних дел Дурново), или закончившего душевным расстройством Дулебова.

А еще складывается впечатление, что многим из этих людей было просто невыносимо скучно жить, и Савинков вполне признает это.

Моральным аспектам террора посвящена повесть “Конь бледный”, построенная в форме дневника террориста Жоржа - сильной, но опустошенной личности, “героя нашего времени”. Доводы мучимых совестью собратьев по делу (“Ведь мы нищие духом. Чем, милый, живем? Ведь голой ненавистью живем. Любить-то мы не умеем. Душим, режем, жжем. И нас душат, вешают, жгут. Во имя чего?”) и “мирские законы” ничего не значат для Жоржа, который “по совести” позволил себе ни перед чем не останавливаться в, как он говорит, “ремесле”. Книга основана на реальных событиях, описанных в “Воспоминаниях”.

Главный герой “Коня вороного” - опять-таки Жорж, но не совсем понятно - тот ли самый. На этот раз он сначала - полковник Белой армии, потом - атаман отряда “зеленых” и в конце концов - террорист в советской Москве. Этот путь - естественно, с художественными допущениями и в общих чертах - повторяет биографию самого Савинкова (кстати, в июле 1918-го, после разгрома своей подпольной организации “Народный союз защиты родины и свободы”, он бежал в Казань и поступил рядовым к генералу Каппелю), в итоге погибшего на Лубянке от рук “двоюродных братьев”: “Но я ненавижу их. В распояску, с папиросой в зубах, предали они Россию на фронте. В распояску, с папиросой в зубах, они оскверняют ее теперь. Оскверняют быт. Оскверняют язык. Оскверняют самое имя: русский. Они кичатся тем, что не помнят родства. Для них родина - предрассудок. Во имя своего копеечного благополучия они торгуют чужим наследием - не их, а наших отцов. И эти твари хозяйничают в Москве...” И повторяется рефрен “Коня бледного”: “Если вошь в твоей рубашке Крикнет тебе, что ты блоха, Выйди на улицу - И убей!”

Савинков был настоящим патриотом, хотя всегда и оставался одиночкой: монархисты ненавидели его за прошлое, белые - за защиту Керенского, социалисты - за сочувствие Корнилову. Может быть, его настоящим призванием была литература, во всяком случае, по двум повестям этой книги видно, что в Борисе Викторовиче не успел реализоваться писатель с очень большим потенциалом.

Русские поэты ХХ века:

Собрание биографий.

Челябинск: Урал Л.Т.Д., 2001.

Это справочно-биографическое издание, продолжающее серию “Русские...” (“Русские ордена”, “Русские любовные истории”, “Русские композиторы”, “Русские поэты XVII-XIX веков”), включает девяносто статей (расположены в алфавитном порядке) о поэтах прошлого века - как до сих пор читаемых и печатающихся, так и тех, чьи имена почти или совсем забыты. Примечательно, что материалом для очерков послужили не только хрестоматийные, но и недавно открытые источники: автобиографии, воспоминания, что позволило привести малоизвестные факты из жизни стихотворцев.

Сжатость, лаконичность статей делают “собрание биографий” идеальной книгой “для общего образования”, а также для школьников. Но с другой стороны, очерковая беглость наносит явный урон биографиям, например, таких мастодонтов поэзии, как Ахматова, Бальмонт, Бунин, Волошин, Гумилев и других. Жизнеописание Демьяна Бедного (за годы жизни издал 248 (!) книг), думаю, изрядно обеднело из-за того, что опущен весьма примечательный и показательный эпизод его творческой биографии. Я имею в виду историю с Фанни Каплан. Ее, как известно, расстреляли в Кремле под звук газующих автомобильных моторов (чтобы не было слышно выстрелов). Бедный напросился на казнь - видимо, в целях познания жизни. Но когда тело Каплан, чтобы уничтожить всякие следы, засунули в бочку с бензином и подожгли, он, услышав запах горящей плоти, грохнулся в обморок. Как же об этом не вспомнить? Страна должна знать своих героев.

Главное достоинство книги в том, что она позволяет почувствовать непрерывность - несмотря ни на что - русской поэзии XIX (когда начинали некоторые из представляемых поэтов), XX и XXI (часть из них - наши современники) веков. Классики соседствуют с недавними и нынешними “властителями дум”: Михаилом Айзенбергом, Беллой Ахмадулиной, Иосифом Бродским, Андреем Вознесенским, Владимиром Высоцким, Александром Галичем, Сергеем Гандлевским, Юлием Гуголевым, Евгением Евтушенко, Александром Еременко, Иваном Ждановым, Рюриком Ивневым, Игорем Иртеньевым, Бахытом Кинжеевым, Тимуром Кибировым, Булатом Окуджавой, Алексеем Парщиковым, Ольгой Седаковой, Арсением Тарковским, Олегом Чухонцевым.

Отдана дань и некогда - по большей части - самиздатовским поэтам: Николаю Глазкову, Леониду Губанову, Всеволоду Некрасову.

Есть имена, ныне забываемые и прочно забытые: Михаил Анчаров, Александр Введенский, Аделаида Герцык, Семен Гудзенко (“Нас не надо жалеть - ведь и мы б никого не жалели”), Елена Гуро, Юлия Друнина, Павел Коган, Мирра Лохвицкая, София Парнок, Мария Петровых, Поликсена Соловьева, Борис Чичибабин, Геннадий Шпаликов.

С другой стороны, в книге неоправданно не хватает многих имен, особенно из поэзии, расцветшей в первой русской эмиграции, которая Борисом Поплавским явно не исчерпывается (уж хотя бы Владимира Смоленского упомянуть было надо).

Айзек Азимов.

Выбор катастроф.

Санкт-Петербург: Амфора, 2001.

Всемирно известный писатель-фантаст был, как известно, еще и весьма крупным ученым, и популяризатором науки. “Выбор катастроф” как раз и относится к его научно-популярным трудам.

Само название книги говорит о том, что, по мнению автора, человечество вольно выбирать свой неизбежный (соответственно с представлениями современной науки) конец: то ли погибнуть от экологической катастрофы или ядерной войны, то ли тихо-мирно исчезнуть вместе с нашей Вселенной. Конечно, и то, и другое радует не особо, но разница все же есть. Хотя здесь возникает некоторый парадокс: если весьма сомнительные с точки зрения естественности военный и экологический катаклизмы все же содержат некоторую надежду на продолжение рода человеческого, то закономерный, природный, естественный конец Вселенной таких шансов нам не оставляет вовсе. Как-то несправедливо получается, и разум не желает мириться с таким поворотом дела, с неизбежностью прекращения существования человечества как рода. Единственное, что радует, так это то, что до прогнозируемого Конца света нам еще остается где-то триллион лет - авось что-нибудь да придумаем.

Азимов задался целью создать энциклопедию возможных бедствий и всерьез рассматривает не только опасности, принесенные эпохой научно-технической революции, но и такие возможности, как столкновение с кометой, замедление вращения Земли или изменение параметров ее орбиты, вспышка сверхновой, эволюция Солнца, возрастание энтропии Вселенной и ее конечное возвращение к стадии “космического яйца” (за которой, возможно, последует новый Большой Взрыв). Описываемые катастрофы расположены по порядку и последовательно менее всеобъемлющи и последовательно более близки и опасны: катастрофы первого класса (возрастание энтропии, крушение Вселенной, гибель звезд); второго класса (столкновения с Солнцем, смерть Солнца); третьего класса (бомбардировка Земли, замедление вращения Земли, дрейф земной коры, изменение погоды, перемещение магнетизма); четвертого класса (конкуренция видов, конфликт интеллектов); пятого класса (истощение ресурсов, опасности НТР).

Одно из достоинств книги в том, что автор в доступной и даже захватывающей форме, а порой и с юмором объясняет сложнейшие научные теории, проблемы и гипотезы, например, о рождении и строении Вселенной, процессах внутри звезд и многое, многое другое. Временами не отказывает себе в удовольствии пофантазировать - правда, на четкой научной основе - о грядущих технических достижениях человечества (к примеру, об умении находить во Вселенной области с низкой энтропией и переселяться туда). В итоге, автор сумел добиться, казалось бы, противоположного эсхатологическим мотивам книги эффекта: “Бог не выдаст, свинья не съест”.

“Если мы поймем, что нашими врагами являются совсем не соседи, а нищета, невежество и холодное безразличие к законам природы, все стоящие перед нами проблемы можно решить. Можно обдуманно сделать выбор и в итоге избежать катастроф.

И если мы сделаем этот выбор в двадцать первом столетии, мы можем распространиться в космосе и утратить свою уязвимость. Мы больше не будем зависеть от одной планеты или от одной звезды. И тогда человечество или его разумные потомки и их союзники смогут существовать и после прекращения существования Земли, после прекращения существования Солнца, после (кто знает?) прекращения существования нашей Вселенной”.

Книги предоставлены Книжным салоном универмага “Пять звезд” торговой компании DOMO: Казань, ул. Парижской Коммуны, 10/72 (новые поступления; в Центре деловой и лингвистической литературы - сезон студенческих скидок на вузовские учебники - 10 процентов; действует дисконтная карта Салона).