Больно, когда нас покидают поэты

Вместе с ними уходит целая эпоха в литературе и в общественной жизни, время, когда поэтическое слово ценилось так же высоко, как во времена Пушкина, когда поэты были властителями и сердец, и дум. Русская поэзия пережила золотой век, затем серебряный, а как окрестить время Вознесенского-Ахмадулиной - век платиновый или, может, термоядерный?

Когда-то давно, в начале шестидесятых, молодая красавица с присущим ей изяществом кокетничала с грядущей кончиной, маячившей еще очень далеко, у самого горизонта. Вот что писала она в посвящении Веничке Ерофееву:

Кто знает - вечность или миг

мне предстоит бродить по свету.

За этот миг иль вечность эту

равно благодарю я мир.

Что б ни случилось, не кляну,

а лишь благословляю легкость:

твоей печали мимолетность,

моей кончины тишину.

Впервые я увидела ее именно в те времена. Она с группой поэтов, в числе которых был Булат Окуджава, приезжала в Казань. В музее Горького, где они выступали, было не протолкнуться. Как мы, школьницы, тогда слушали Ахмадулину, впитывая не то что каждое слово, но и каждый звук, настолько ее своеобразная манера читать околдовывала и очаровывала. Как осаждали ее в надежде получить автограф. Листок с короткой надписью: "Желаю удачи. Белла" я долгое время считала своим талисманом. А прозвучавшее на этом вечере стихотворение Ахмадулиной о том, как "товарищи прощаются со мной…", еще несколько лет читали на литературных вечерах в казанских школах.

Ахмадулина была большим поэтом, и люди, которые воспитывались на Сергее Михалкове и пионерских речевках, морщатся порой: "Пишет сложно и все о непонятном". Что тут скажешь - что поэзия - высшая математика души, а они всю жизнь изучали только арифметику? Или что поэзия - это всегда о самом непонятном, о самом загадочном, о Человеке, в котором все - тайна. Нам ведь только кажется, что мы запросто читаем в сердцах близких и дальних. На самом деле все о них понимает только поэзия, доверяя свои тайны лишь служителям муз. Что же до стиха, то такой прозрачности, такой высокой простоты, как у Ахмадулиной, мы, наверное, еще долго не встретим.

Будем учиться жить без Беллы, как до этого учились жить без Аксенова. Зажжем вечером свечу, раскроем сборник стихов, прочтем самые любимые. Наверное, именно так поминают поэтов. Вспомним напоследок ее строки.

Отбыла, отспешила. К душе

льнет прилив незатейливых истин.

Способ совести избран уже

и теперь от меня независим.

Сам придет этот миг или год:

смысл нечаянный, нега, вершинность...

Только старости недостает.

Остальное уже совершилось.