Время и Деньги
28.07.2003 Культура

Елизавета, чтущая Бога

Элла

Она была удивительно красива и удивительно кротка, словно судьба заранее готовила к тому подвигу, что ей предстояло совершить. Дочь великого герцога Гессен-Дармшатского и принцессы Алисы, внучка королевы Виктории. В детстве ее звали Эллой, так до конца дней ее будет называть царственная сестра Александра, российская императрица, для домашних Аликс. Принцесса Элла, несмотря на кровную принадлежность к одной из самых родовитых и могущественных фамилий Европы, воспитывалась в сторогости. Мать приучала детей все делать самостоятельно - убирать постель, растапливать камин, наводить порядок в комнате. Она любила повторять, что “Господь благословил труд и бедность, но более всего любовь и сострадание к ближним”. Алиса часто навещала больных, бывала в домах инвалидов - дети по традиции сопровождали ее.

Детство закончилось очень рано. Эпидемия дифтерита унесла мать и младшую сестру Марию. Дети спаслись тем, что сидели запертыми каждый в своей комнате, куда им под дверь ставили еду. Когда карантин был снят и они узнали о смерти близких, то вышли в мир уже другими людьми. Элла стала взрослой, в ее помощи и опеке нуждался отец и младшие сестры и брат. Он помнила слова матери, сказанные незадолго до смерти, о том, что самый верный путь к Богу - это путь самоотречения и любви. Но груз, свалившийся на плечи четырнадцатилетней девочки, был непосильно трудным. Она тосковала по матери. Чтобы сменить обстановку, отец отправил Эллу к бабушке в Англию, где завершилось ее образование и воспитание. Впрочем, главным элементом воспитания для Эллы всегда служило обращение к Богу.

Юная принцесса была одной из самых родовитых и красивых невест в Европе. Не случайно ее руки просили многие. Но все получали отказ. Час пробил, когда ей исполнилось девятнадцать лет и из России приехал великий князь Сергей Александрович, сын императора Александра II и императрицы Марии Александровны. Сергей и Элла были знакомы с детства, императрица, происходившая из Гессенского дома, как-то привозила к родственникам сына. Тогда Элла подарила своему юному гостю букетик фиалок. Оказалось, что Сергей Александрович засушил его и хранил в Евангелии и каждый раз, открывая книгу, вспоминал о принцессе Элле. Сейчас он приехал просить ее руки и получил согласие.

“В Петергофе недолго пришлось ждать на станции, скоро подошел поезд невесты. Она показалась рядом с императрицей, и всех нас словно солнцем ослепило. Давно я не видал подобной красоты. Она шла скромно, застенчиво, как сон, как мечта”, - писал великий князь Константин Константинович. Кстати, известный нам более под своим поэтическим псевдонимом К.Р., он посвятил новой родственнице восторженные стихи. Высокий, красивый, Сергей Александрович был под стать невесте. 3 июня 1884 года двадцатилетняя принцесса Гессенская обвенчалась в Санкт-Петербурге с великим князем Сергеем Александровичем и стала великой княгиней Елизаветой Федоровной.

Елизавета

Россия всегда интересовала ее, сейчас она начала вникать в ее быт и обычаи с удвоенной энергией - это была родина ее горячо любимого мужа. Особенный интерес вызывало православие, Елизавета Федоровна начала усердно изучать православный катехизис, толкование Библии. Муж, человек глубоко верующий, был в этом деле помощником. Через несколько лет после свадьбы супруги совершают паломничество в Иерусалим. Благодать храма Марии Магдалины на Елеонской горе потрясла княгиню, и она сказала мужу: “Как бы я хотела быть похороненной здесь”. Будущая новомученица российская не знала, сколь пророческими окажутся ее слова.

Елизавета Федоровна все яснее ощущала, что ее душа готова принять православие. В этот период она писала отцу: “Прошу, прошу по получении этих строк простить Вашу дочь, если она доставляет Вам боль. Но разве вера в Бога и вероисповедание не является одним из главнейших утешений этого мира? Разве я стану худшей дочерью, если поступлю по совести, так, как велит мне сердце?” Отец ответил, что она приносит ему страдания и он не может дать ей благословение. В Вербную субботу Великого поста 1891 года, когда православные вспоминают будущие страдания Спасителя и готовятся к Страстной неделе, великая княгиня перешла в православную веру с именем Елизавета, в честь праведной Елизаветы, матери Иоанна Предтечи. Перевод этого имени звучит так - “Бога чтущая”. Оставшиеся четверть века ее земной жизни также стали крестным путем, о котором она в тот период даже не догадывалась.

1891 год для великого князя Сергея Александровича ознаменовался вступлением в должность московского генерал-губернатора, семья переехала в Первопрестольную. Супруга губернатора - это масса не очень приятных для Елизаветы Федоровны, никогда не тяготевшей к светской жизни, обязанностей. Вечером она была обязана устраивать приемы, танцевать на балах, а утром занималась тем, к чему лежало ее сердце, - благотворительностью. Больницы, приюты, трущобы с маленькими бродяжками - для каждого она находила слово утешения и старалась принести реальную помощь. Чувство брезгливости, кажется, ей было непонятно. Слова матери великая княгиня помнила твердо: самый близкий путь к Богу - самоотречение и служение близким. Когда началась русско-японская война, Елизавета Федоровна начала опекать фронтовиков, посылая им иконки и Евангелия. На ее деньги оборудовались лазареты и санитарные поезда, она оказывала помощь семьям погибших.

Сергей Александрович был беспощаден по отношению к революционерам и полагал, что к ним надо применять самые жесткие меры. Реакция противной стороны не замедлила сказаться - эсеры приговорили его к смерти. Убить Елизавету Федоровну они не рискнули - слишком популярна была в народе супруга губернатора. Великая княгиня получила анонимное письмо, в котором ей не советовали ездить вместе с мужем, но именно с той минуты она, став его ангелом-хранителем, больше не разлучалась с супругом. Но 18 февраля 1905 года ее в карете не оказалось, и бомба, брошенная Иваном Каляевым, унесла жизнь московского генерал-губернатора. Вот как вспоминает об этом в мемуарах князь Феликс Юсупов: “Тело великого князя было буквально разорвано. Части его разбросало по снегу. Она собрала их собственными руками и перевезла к себе в дворцовую часовню”. Очевидцы вспоминают, как всех поразило мужество, с которым она держалась в те дни. Прежде всего написала письмо в Петербург сестре, чтобы та не приезжала на похороны - теракты могли возобновиться. На третий день после гибели мужа отправилась в тюрьму, где содержался Каляев. Она приехала с единственной целью: облегчить его душу. Она умоляла террориста покаяться в содеянном. Каляев от покаяния отказался. Уходя, Елизавета Федоровна оставила ему иконку. Говорят, что перед казнью он все-таки взял ее в руки. Великодушие княгини не знало границ, она просила императора помиловать убийцу мужа, но Николай II просьбу отклонил, и Каляев был казнен. Прах Сергея Александровича был погребен в небольшом храме кремлевского Чудова монастыря, в течение сорока дней здесь совершались заупокойные молитвы, на которых неизменно присутствовала Елизавета Федоровна.

Новомученица

Овдовев, Елизавета Федоровна, как и пристало христианке, не впала в отчаяние. Она просто перешагнула порог новой жизни, к которой подсознательно уже была готова. Отношения с сестрой-императрицей в это время уже начали становиться прохладными: Елизавета Федоровна не могла примириться с приближением к трону Распутина. Через три года вдовства княгиня купила на Большой Ордынке усадьбу - четыре дома и сад. В одном доме она устроила столовую для сестер, в другом - церковь и больницу, рядом - амбулаторию для приходящих больных, здесь же была аптека с бесплатными лекарствами. Так была образована Марфо-Мариинская обитель, где Елизавета Федоровна стала настоятельницей. Теперь она жила в флигельке из трех комнат, спала на топчане без тюфяка, подложив под голову пучок сена. Вот что пишет об этом князь Юсупов: “Последнее, что она сделала как бывшая светская красавица с безупречным вкусом - заказала московскому художнику Нестерову эскиз рясы для монахинь: жемчужно-серое суконное платье, льняной апостольник и покрывало из тонкой белой шерсти, ниспадавшее красивыми складками”. Больничный храм был освящен в честь евангельских сестер Марфы и Марии. Позже там был построен храм Покрова, освященный в 1912 году. Автором проекта этого храма был Щусев, росписи делал сам Нестеров.

Главным делом Елизаветы Федоровны была помощь бездомным и нищим, на это она тратила все свои средства. Она, например, не боялась обходить ночлежки Хитрова рынка, его страшных притонов, собирая сирот. Как правило, ее сопровождала одна из сестер Марфо-Мариинской обители. И не было ни одного случая, чтобы кто-то из обитателей московского “дна” обидел ее. “Подобие Божие может быть иногда затемнено, но оно никогда не может быть уничтожено”, - говорила княгиня. Она помнила слова Иисуса, говорившего: “Не здоровые имеют нужду во враче, но больные”. За год Марфо-Мариинская обитель получала около двенадцати тысяч просьб о помощи. Любовь к ней росла с каждым днем. Когда Елизавета Федоровна выходила на улицу, народ становился на колени, целовал край ее платья. Она полностью вошла в мир бедных и страждущих. Великая княгиня почти перестала бывать в Петербурге и в 1910 стала инокиней, готовя себя к монашеству.

Если было время и можно было оторваться от многочисленных дел на ниве благотворительности, княгиня совершала паломничества. Глубоко почитая Серафима Саровского, она часто ездила в Саров, чтобы помолиться этому угоднику Божьему. Ездила в Псков, Киев, Новгород, Оптину пустынь, посещала самые глухие скиты в лесах, где жили старцы и отшельники. Она стала духовным чадом старца Гавриила, жившего в Спасо-Елиазаровой пустыни, неподалеку от Пскова. Княгиня ежегодно посещала этот монастырь и никогда не требовала к себе особого отношения, обедая вместе с братией. Когда старец скончался в 1915 году в Казани, Елизавета Федоровна прибыла на его погребение. Она проследовала от часовни Спаса, которая находилась в Спасской башне Кремля, до Спасского монастыря, здесь, в кафедральном соборе, великая княгиня попрощалась со своим духовником, похороненным несколькими часами позже в Седмиозерной пустыни.

Менее чем за год до февральской революции она писала императору: “...Я чувствую себя настолько ничтожной и недостойной любви Божьей и той любви, которая окружала меня в России - даже минуты скорби были освящены таким утешением свыше, а мелкие недоразумения, естественные для людей, с такой любовью сглаживались, что я могу сказать одно: “Слава Богу, за все, за все”.

В начале лета 1917 года, когда уже было ясно, куда могут завести события, происходившие в России, кайзер Вильгельм, который некогда был пылко влюблен в принцессу Эллу, предложил ей покинуть Россию. Елизавета Федоровна отказалась. После заключения Брестского мира немецкое правительство добилось разрешения на вывоз Елизаветы Федоровны, но вновь последовал отказ. Дважды немецкий посол добивался свидания с ней, но княгиня не приняла его, мотивировав это тем, что он - представитель враждебной страны. В апреле 1918 года, когда православным мир праздновал третий день Пасхи и чтил икону Иверской Божьей Матери, Патриарх Тихон совершил богослужение в храме обители. Через полчаса после его отъезда к воротам подъехала машина с латышами и красноармейцами, которые приказали Елизавете Федоровне ехать с ними. Она собрала сестер в церкви и дала им последнее благословение. Все уже знали об аресте царской семьи и оттого не испытывали особых иллюзий. Сестры понимали, что видят Елизавету Федоровну в последний раз. Они бежали за машиной, увозившей их Матушку, сколько могли.

Патриарх Тихон пытался освободить настоятельницу обители, но его прошение было отклонено. Елизавету Федоровну отправили из Москвы.

Сопровождать княгиню вызвались две сестры - Варвара Яковлева и Екатерина Янышева, но в Екатеринбургскую ссылку поехала только Яковлева. Из Екатеринбурга Елизавете Федоровне удалось каким-то чудом отправить конверт своим подопечным, в нем оказалось сто пять записочек, каждой сестре - своя. Кому-то она написала изречение из Библии, кому-то - из Евангелия, а кому-то несколько слов от себя. Она знала каждую из сестер обители как своего ребенка. Она писала, чтобы сестры не падали духом ради Бога, который их укрепит: “Вы помните, как я боялась, что вы слишком в моей поддержке находите крепость для жизни, и я вам говорила: “надо больше прилепиться к Богу”. Она призывала сестер: сплотитесь и будьте как одна душа.

Последние месяцы жизни Елизавета Федоровна провела под арестом в помещении школы на окраине Алапаевска. У нее не было иллюзий в отношении дальнейшей судьбы. Понимая, что конец близок, княгиня все время проводила в молитве и просила у Господа терпения, чтобы перенести грядущие страдания. Сестру, сопровождавшую ее, чекисты предлагали отпустить, но Варвара Яковлева, несмотря на угрозы пыток, не оставила свою Матушку.

Развязка наступила в ночь на 18 июля 1918 года, когда Елизавета Федоровна, еще шесть членов царской фамилии и сестра Марфо-Мариинской обители Варвара Яковлева были жестоко избиты и сброшены в шахту старого рудника. В церкви тот день был праздничным - чтили память Сергия Радонежского. Рассказывают, что Елизавета Федоровна успела произнести слова, сказанные Христом при распятии: “Господи, прости им, ибо не ведают, что творят”. Забросав шахту гранатами, чекисты уехали.

Один из свидетелей этого чудовищного преступления рассказывает, что какое-то время из шахты было слышно пение Херувимской песни - одного из главных песнопений литургии. Ее пели еще какое-то время живые новомученики.

В октябре в Алапаевск вошли войска адмирала Колчака. Тела убитых были извлечены из рудника. Пальцы великой княгини были сложены для крестного знамения. Рядом с ней нашли тело великого князя Иоанна Константиновича с перевязанной головой - даже израненная, с множеством переломов, Матушка пыталась облегчить страдания ближнего. Тела похоронили в склепе Свято-Троицкого собора в Алапаевске, но приближалась Красная Армия, и игумен Пермского скита повез их на восток. После долгого скитания они оказались в Пекине, в русской миссии. Тело святой мученицы сохранилось нетленным и источало миро.

Позже маркиза Милфорд-Хейвен, проделав трудный путь, перевезла останки Елизаветы Федоровны и ее келейницы Варвары в Иерусалим. Погребли великую княгиню в русской церкви Святой Марии Магдалины близ Масличной горы, что соответствовало ее воле.

В 1992 году Собор Русской православной церкви причислил к лику святых великую княгиню Елизавету Федоровну и инокиню Варвару.

22
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии