Владимир Яковлев: "Театр - моя добровольная Голгофа"

- Владимир Алексеевич, в свое время вы совершили рискованный поступок. Будучи востребованным артистом балета, согласились стать шефом балетной труппы. То есть взялись за работу, для вас незнакомую. Почему?

- Работа была абсолютно для меня неизвестной. Я был самостоятельным человеком - сам репетировал, никто со мной не занимался, сам за себя отвечал и по большому счету не имел представления о театральном процессе в целом. Какая там экономика - откуда мне было все это знать? Хотя, конечно, как и все актеры, я размышлял о происходящем в театре, о его перспективах, но предположить, что я буду художественным руководителем балета - это мне и в голову прийти не могло. Я увлекался туризмом и думал, что, когда окончится моя творческая карьера, всерьез займусь этим хобби. Все произошло достаточно случайно. Хотя, как вы знаете, у каждой случайности есть определенная закономерность. Все это случилось на гастролях в Португалии - это были наши первые зарубежные гастроли. Я был на них как артист балета. Мы столько лет жили за "железным занавесом" и вдруг вырвались в иной мир, так что эйфория была. На этих гастролях, естественно, был и Рауфаль Мухаметзянов, директор нашего театра. Думаю, что он тогда к нам присматривался - кто как работает, кто как себя ведет, кто как адаптируется в различных ситуациях. В последний день гастролей нас пригласили отметить их окончание в ресторанчик с национальной кухней. Мухаметзянов этим вечером сделал мне предложение возглавить балетную труппу. Я согласился… Но потом, когда вернулся в страну и мы с семьей поехали в отпуск к родителям в Сочи, тогда-то я осознал, что сделал. Жена меня успокоила: приедешь - откажешься, я так и намеревался сделать. Надеялся, что Рауфаль Сабирович забудет. Но приехал в Казань и услышал от директора: приступай! Сам он тут же уехал в отпуск, и я остался один на один с труппой. Может быть, это было сделано умышленно, наш директор - и педагог хороший, и стратег отличный.

- Балетная труппа нашего театра в то время, когда вы начали ей руководить, и труппа образца 2011 года…

- …это две разные труппы! Они разные во всем - начиная от менталитета и принципа руководства коллективом, заканчивая ее уровнем. И трудовые отношения иные - мы первыми в нашем театре перешли на контрактную систему. Ее тогда еще и юридически не существовало. Время было такое - конец девяностых. Все в стране разваливается, и нам надо было кардинально менять ту модель театра, что была. Рауфаль Сабирович эту модель предложил, и я был с ней полностью согласен. Если брать балет, то у нас прежде было так: есть ведущие танцовщики - премьеры. И репертуар строится вокруг них. Это делалось исходя из их возможностей и даже иногда из их пожеланий. Сейчас во главе угла стоит спектакль, и все крутится уже вокруг него. Еще один пример. Мариус Петипа поставил более девяноста балетов, в мире сохранился пяток. Так и у других постановщиков. Три-пять спектаклей, действительно выходящие из общего ряда. Потом - повторы. Балетмейстер - не художник-пейзажист, который всю жизнь может писать одни только пейзажи, и от этого никто не устанет. Повторы в театре - это иная вещь, опасная. Поэтому мы решили, что у нас будет не главный балетмейстер, а художественный руководитель балета - человек независимый, не ставящий балеты. Как это бывает обычно? Приходит в театр Григорович, убирает балеты своего предшественника. Так же и Васильев, и Ратманский. Мы от этого отошли, и у нас сразу появились и разные балетмейстеры, и разные солисты. И оказалось, что танцевать можно гораздо лучше! Балетная труппа пошла в гору.

- Ваши подчиненные - люди сложные, с амбициями, как найти баланс, чтобы никого не обидеть и в то же время дать понять, как надо себя вести?

- Это самое трудное для меня. Есть, конечно, люди авторитарные, но я не такой. Я ведь сам долгое время был артистом балета, и для меня самое трудное сказать актеру "нет". Их нельзя обижать, они ранимые люди! Надо их убеждать с точки зрения профессии - это тебе надо, а это - нет. Был такой случай, я привез педагога-репетитора Рафаэля Саморукова. Он был человек очень требовательный, и часть актеров предъявили мне ультиматум: или мы, или Саморуков. Я сказал: пишите заявления об уходе. Я останусь с Саморуковым. Сейчас эти люди боготворят его память, столько он им дал. Я под них тогда не прогнулся.

- Вас трудно вывести из себя?

- Трудно. Но если выведут - вылетают из кабинета.

- А есть правила, которые вы установили для актеров и которые они не должны нарушать?

- Когда начали работать, то мы с директором определили приоритеты. Первоначально для нас было важно заниматься кордебалетом. Это ось балета, "звезду" можно пригласить, а кордебалет всегда будет свой. Тогда для начала мы подняли ставки артистам балета. Но мы сделали эту надбавку плавающей: хорошо работаешь - тогда получишь. Плохо - нет. И через месяц у тех, кто пропускал уроки классического танца, эту надбавку мы срезали. И я объяснил, почему это сделал: никто не будет получать больше, если станет работать по-прежнему. Так что наше первое нерушимое правило - это дисциплина. Очень трудно было изменить менталитет балетных артистов. У них иногда раньше, например, не было репетиций - была сверка. Так, встали, перешли сюда, затем сюда и так далее. Это сказывалось на качестве спектакля. Сейчас каждый спектакль и в Казани, и на гастролях тщательнейшим образом репетируется. Я всегда говорю актерам: "Я видел плохие спектакли и в Большом театре, и в Мариинском. Но этим театрам все простят, они - бренды. Нам не простят". Но есть в этом и плюсы - мы всегда, в отличие от императорских театров, привыкли напрягаться, нам надо было выживать. Мы были приучены к тяжелым условиям существования и привыкли работать. Это был процесс выживания. В этом смысле большим плюсом стало открытие в Казани хореографического училища - это был вовремя сделанный шаг. Сейчас в труппе у нас уже есть ведущие солисты, которые окончили Казанское хореографическое училище. Было время, когда я поехал в Пермь набирать в труппу выпускников их училища. На меня смотрели как на чумового. В Казань? Да ни в жизнь! Там же группировки, "казанский феномен". Группировки в те годы были везде, но писали почему-то только про Казань. Но спасение утопающих - дело рук самих утопающих. Мы открыли свое училище. Сейчас надо развить эту систему образования и сделать интернат для ребят из других городов. Пока учиться могут только казанцы. Когда будут ребята со всей России и из других стран - выбор будет больше. Но для этого нужен интернат.

- Что для вас самое интересное в работе?

- Иногда настроение плохое: там нервы потрепали, этот выкаблучивается, но приходишь на спектакль и думаешь: хорошо-то как… И спектакль интересный получился, и актер с ролью справился. Мне интересен сам процесс движения. Каждый день то, что делал вчера, надо сделать гораздо лучше. Это как снежный ком. Главное, чтобы он не останавливался. Я всегда говорю, что театр - это моя добровольная Голгофа, но такая, что иногда - иногда! - на ней чувствуешь себя счастливым.

- Кто вас приятно удивил в балете в последнее время?

- Сергей Филин. Он в свое время приезжал к нам на фестиваль в качестве солиста Большого театра. Позже Филин стал художественным руководителем балетной труппы Музыкального театра имени Станиславского и Немировича-Данченко. С его приходом в этом театре произошел мощный скачок. В чем-то они даже обогнали Большой - и по репертуару, и по солистам, которых он начал собирать, и по культуре, которую он привнес. Сейчас его пригласили художественным руководителем балета в Большой театр. Это очень хорошо для Большого театра, но потеря для театра Станиславского. А у нас меня приятно удивила Кристина Андреева. Она практически готовая балерина, а, как правило, после училища актер должен еще "созреть". Андреева пришла с практически готовым техническим базисом.

- Как она попала к нам в театр?

- Я увидел ее в Перми на международном конкурсе "Арабеск", куда езжу постоянно. Тут же предложил ей переехать из Красноярска в Казань. У нее, кроме нашего, было много предложений - и в России, и за рубежом. Но в нашем театре мы ее больше заинтересовали творчески. Ее убедил и имидж театра, и фестивали, и огромный репертуар - у нас на афише 18 балетов.

Но пригласить - это полдела. Проблема удержать. Но мы для этого все делаем. Кристина и в "Лебедином" станцевала, и Гамзатти в "Баядерке", готовим "Спящую". Рост у Кристины будет. Андреева, Миша Тимаев, Руслан Савденов, Нурлан Канетов - эти наши артисты могут танцевать в любом театре на положении ведущих артистов. Наш театр - это плодоносящее дерево, и это не только мое мнение, но и мнение тех балетмейстеров и артистов, которые к нам приезжают. Это мнение критики, и не только нашей, но и западной публики.

- Вам удается смотреть балеты, идущие в других театрах?

- Я мониторю то, что происходит в других коллективах. Молодые сотрудники помогают мне с Интернетом. Мода - модой, но классический балет никогда не устареет. Нужно развивать и современные жанры, но говорить, что классика покрылась плесенью, - это чушь. Так что я в курсе и последних тенденций, и тех новых имен, что появляются. Без банка данных в нашей работе невозможно.