Они и дождь
Августовские показы-отчеты проходят в последние годы традиционно, и можно печально констатировать, что практически ничем из года в год не отличаются друг от друга. Не стал исключением и нынешний показ. Прежде всего бросается в глаза весьма приблизительный отбор работ и невыстроенность экспозиции. Пощажу самолюбие ранимых людей - художников и не буду называть никого персонально, но на новой выставке можно насчитать несколько десятков картин, присутствие которых в коллекции вызывает сомнение.
О приблизительности говорит весьма характерная деталь - в предлагаемой коллекции очень часто встречаются старые работы. Когда я вижу вполне приличное полотно, но датированное при этом 1992 годом, сразу же возникает вопрос: автор что - в течение последних одиннадцати лет ничего больше не писал?.. Я, например, очень люблю прекрасную, с изысканной цветовой гаммой работу нашего замечательного художника А. Егорова “Булак” - в ней есть стильность, есть тайна, увиденная в привычном, но... я вижу “Булак” уже на третьем-четвертом вернисаже, ведь написан он восемь лет назад! Правда, на нынешней выставке Егоров прямо-таки блеснул новым гобеленом “Свияжск”, где на длинном горизонтальном полотнище уместился остров-град с его маковками церквей и прилепившимися к горе домиками. От гобелена веет какой-то старинной нежностью, и, помимо удачно созданного настроения, Егоров в очередной раз подтвердил, что он в татарстанском Союзе художников - один из лучших цветовиков.
Разумеется, среди доминирующей, ставшей привычной на подобных “сборных” выставках эклектики можно найти нечто новое и оригинальное. Без сомнения, это работы одаренной, проводящий эксперименты в мире мифологем И.Антоновой с ее триптихом “Королевское путешествие”. Хорош “Ангел-хранитель” А.Артамонова с его глубиной, экспрессией и пронзительной тоской по чуду. Интересен Б. Гильванов с весьма европеизированной трактовкой образа Сююмбике. Только вот непонятно, почему в разных местах оказались две его картины, которые читаются как диптих? Находкой можно считать объединение резьбы по дереву А.Рученина (его работа посвящена Александру Невскому) и витражей В.Ткаченко “Летописец” - получился изящный исторический блок. Вот, пожалуй, и все. Могу ошибиться, но, на мой взгляд, дальше все скучнее и скучнее.
Ощущение невеселости возникает от жанрового однообразия. Чуть-чуть портретов, пейзажи, немного философских, а чаще - псевдофилософских картин. Жанровые полотна, которые делают славу любой выставке, практически отсутствуют, словно в нашей жизни в последнее десятилетие вообще ничего не происходит. Если жанровость и есть, то в деревенской теме. Бабушки-дедушки со сложенными на коленях натруженными руками, сидящие на завалинках, дымящиеся чашки с чаем на столах... Так все привычно и так многократно отработано. Правда, появились опыты, отдаленно напоминающие живописную публицистику Ильи Глазунова, я имею в виду его многофигурные полотна “Мистерия ХХ века” и “Россия вечная”. Но интересна ли подобная подражательная вторичность? Эксплуатируется прием, берется только форма, но без насыщенного содержания, без боли, как это у Глазунова. А такая работа всегда будет холодной.
Что делать, опять пенять на огрехи Союзу художников? А стоит ли?.. Видно, что практика подобных выставок давно себя изжила и, как любое мероприятие для “галочки” в отчете, не может делаться со всем жаром души. Зал давно уже потерял свой авторитет у публики и воспринимается большинством казанцев как традиционное место ярмарок, когда торговцы с вещевых рынков на несколько дней развешивают свои товары на его площадях. А вот в промежутках между очередными днями торговли проходят вернисажи. Союз художников в этой ситуации понять можно, ему тоже надо как-то выживать.
Понятно, что без государственной поддержки выставочной деятельности залу СХ свой утерянный статус не вернуть. Привезите в Казань две-три громкие выставки, устройте ажиотаж на вернисаже, как это было с выставками Глазунова, Васильева, “Бульдозерной” в начале девяностых в том же зале, и публика потянется. А потом, глядишь, и на наших художников захочет посмотреть.
P.S. Когда автор этих строк знакомилась с новой экспозицией, в городе шел дождь. Крыша зала протекла, и на полу то там, то здесь стояли тазы и ведра, почти полные воды, дополняя атмосферу тоски и безнадежности, которую все-таки, хочется верить, может сломать чья-то инициатива.