Победа Путина и новые испытания

Первое и главное, пожалуй, тревожное обстоятельство - это углубляющееся расслоение граждан страны уже не только по имущественному признаку, но и по национально-территориальному, за которым стоят  два антагонистических мироощущения:    преимущественно автаркическое и преимущественно ориентированное на интеграцию во внешний мир.  Понятно, что  деление достаточно условное и упрощенное, но тенденцию, по-моему, отражающее.   На это указывает тот факт, что победу кандидату от партии власти (я отнюдь не едросов здесь имею в виду) обеспечили «глубинка» и национальные республики  (в Чечне за Владимира Путина проголосовали, по официальным предварительным данным,  более 99%  избирателей, в Дагестане -  более 92%, в Ингушетии – без малого 92%, в Карачаево-Черкесии – более 91%, в Туве – более 90% , в Татарстане – более 83%), тогда как в столице страны он получил менее половины голосов,  около того – в Екатеринбурге и лишь родной Питер дал почти 59%. Примечательно, что второе место с результатом от 17 до 20%  занял в этих городах Михаил Прохоров.

Разумеется, «Москва – не Россия», но есть и другая максима: «революции делаются в столицах».

Второе крайне неприятное обстоятельство – это детерминизм противостоящих лагерей:  одни априори  уверены, что как бы ни проходили выборы в России, они фальсифицированы властью и, следовательно, нелегитимны, а второе, - что люди, публично и организованно выражающие несогласие с какими-то действиями властей,  суть  агенты иностранного влияния, призванные, как сказал Путин на митинге на Манежной вечером 4 марта,  уничтожить российскую государственность и узурпировать власть.   Хотя, если выбраться из одури психоза,  надо констатировать, что в силу закона больших чисел никакие подтасовки не в состоянии принести фальсификаторам в масштабах России более 10-15%  голосов, а также, что абсолютное большинство критикующих – это не меньшие патриоты, чем критикуемые, а, может, и большие, поскольку ищут и пытаются добиться перемен к лучшему.   Для своей страны и для себя, соответственно.

Кстати, о митинге на Манежной 4 марта. Тут,  на мой взгляд, детерминизм был явно подогрет нетерпением.  В самом деле: в 21.00 мск закрылся последний избирательный участок в Калининграде, ЦИК только начал обрабатывать данные с мест, а в центре Москвы уже плескались знамена и транспаранты 100 тысяч (!) сторонников Победителя,  и уже была оборудована техникой концертная сцена, а час с небольшим спустя на нее вышли Медведев и Путин…  Феноменальная организация массового действа!  Могли бы, приличия ради, и потерпеть до вечера 5 марта, до оглашения официальных предварительных данных, но нет, не вытерпели.  И это, равно как и слезы на щеках Путина,  его речь на грани нервного срыва, указывают  на степень напряжения и уверенности в результате;  всколыхнула  всё-таки Болотная.  В этом, между прочим, было нечто волнующее даже,  но тут высказался пресс-секретарь премьера Песков и всё испортил:  оказывается, слёзы Путина были вызваны не его эмоциональным состоянием, а ветром.  Вот ни разу за 12 лет ни в одной телекартинке не видно было, чтобы ветер высекал влагу из глаз Владимира Владимировича, а тут угораздило.  Ну да, мачо не плачут,  установка понятна.

 И, наконец, третье обстоятельство, дающее основание утверждать, что испытания четвертого марта не закончились, а только начинаются, - это объем обязательств перед гражданами России, принятых на себя новым-старым ее президентом.  Огромный, беспрецедентный объем.   Это своего рода  внутренний заем, который надо будет отдавать, причем в значительной части уже в первый срок нового президентства.   За счет чего, где те ресурсы?

Побывавший недавно в Казани известный левый экономист Михаил Делягин отмахнулся от такого вопроса: 5 триллионов рублей лежат в казне без движения, деньги есть. Он имел в виду те средства, которые номинированы в золоте, в долларах США и размещены в американских же государственных облигациях, так называемых бондах, десяти- и тридцатилетних. Делягин, конечно, доктор экономических наук, но и он понимает, разумеется, что извлечение сколько-нибудь значительной части этих средств из тех же бондов невозможно в горизонте одного-двух и даже трех лет, потому что это будет подобно поджигу бикфордова шнура к пороховому погребу  и так уже тонущего корабля глобальной экономики.  Это во-первых. А во-вторых,  какие-то  5 триллионов – это, простите за продолжение метафоры,   капля в море:  только исполнение предвыборных обещаний Владимира Владимировича в социальной сфере обойдется бюджету более, чем в 5 триллионов в ближайшие шесть лет. Это посчитали не какие-то оппозиционеры с Болотной,  - эксперты  Центра макроэкономических исследований (ЦМИ) Сбербанка РФ.

Речь, в частности, о заявлениях Путина, что зарплаты учителей должны достичь уровня средней по региону с 2012 года, а зарплаты преподавателей вузов и врачей к 2018 году должны вдвое превысить этот уровень, о том, что цены на жилье будут снижены на 20-30%, ставки по ипотеке будут снижаться пропорционально снижению инфляции,  и 60% российских семей решат свои жилищные проблемы к 2020 году.  Студентам - «хорошистам»  Путин обещает увеличить стипендии до прожиточного минимума с помощью прибавки на 5000 рублей ежемесячно, многодетным семьям – увеличить социальное пособие на детей до 7000 в месяц при рождении третьего ребенка и последующих. А есть еще обещание создать 25 миллионов (!)  высокооплачиваемых рабочих мест, и есть коррелирующее с последним обещанием выделение 20 триллионов рублей – до 2020 года - на нужды вооруженных сил и оборонно-промышленного комплекса…  Дух захватывает!

…И не продохнуть.  Для того, чтобы эти обещания могли быть реализованы, необходимо – первый вариант, -  чтобы нам было что производить и продавать на внешних рынках, кроме сырья и полупродуктов, то есть необходимо создание конкурентоспособных сегментов в отраслях глубоких переделов, предполагающее, помимо прочего,  2-3-кратный рост производительности труда.  За пару лет такие чудеса не делаются, тем более, что по этой части предвыборные заявления Путина куда как менее предметны, чем обещания по расходам на социальные нужды.  Второй вариант, не отменяющий, а дополняющий, в идеале, первый, - это если случится фонтанирующий рост мировых цен на нефть, газ, металлы и руду.  Вообще, давно и не мной только отмечено, что Владимир Владимирович везунчик, что называется.  Может, и тут свезет.  Если, например, начнется большая региональная война на Ближнем Востоке или в Юго-Восточной Азии, а  Россия сумеет отсидеться, по большому счету, в стороне, как США в годы Второй мировой войны, и превратится  на выходе в локомотив мировой экономики.  Но пока что куда более вероятно другое: мировая экономика будет в лучшем случае стагнировать  десяток лет, прежде, чем перейдет к новому технологическому укладу, и весь этот период спрос на традиционные товары российского экспорта будет сжиматься.   Глобальная стагнация, кроме того, будет означать, что банковская система России не сможет рассчитывать на фондирование за счет дешевых зарубежных финансовых ресурсов.  Что остается, если оба названных варианта не пройдут?  Ставка на внутренний спрос, на возможности единого экономического пространства (ЕЭП) России, Казахстана и Белоруссии, на импортозамещение?   Это реально заместит другие источники?

При этом я  не сомневаюсь, что обещания Владимира Владимировича Путина будут, кровь из носу, выполняться, ведь в противном случае он рискует потерять  не только лицо.   Что это будет означать на практике? Что начнется гонка.  Между ростом социальных выплат и инфляцией. Между проектами, способными быстрее дать прибавочную стоимость. Между  субъектами Российской Федерации за преимущественный доступ к федеральному бюджету, за наиболее эффективную защиту собственных, региональных, рынков потребления и производства. 

Мы всё это уже проходили в «лихие девяностые». Будем повторять на новом витке исторической спирали? Не факт,  что этот виток растянется на 10-летие: время другое и люди другие.  Из чего не следует, впрочем, что будет легче.

Юрий Алаев.