И снова о том, как нам реорганизовать Рабкрин

Сказать по правде, я этих людей понимаю.   Только представьте, вот покупает бдительная гражданка в магазине обезжиренный творожок и думает: а  производитель, Казанский молкомбинат, скажем,  налог на прибыль заплатил   именно  с такого пакетика   или с 5-процентой  жирности?  Бац – запрос с айфона по предусмотрительно установленному  плагину, а в ответ, через мгновение, - докУмент из ФНС в формате Exel, - читай, бабка,  прижми их к ногтю!  И бабка,  усевшись перед «ящиком» смотреть страдания гостей Малахова,  анализирует между делом табличные ФНС-овские «простыни», выявляет расхождение и сигнализирует –  через известный плагин. И ФНС (рассвет еще только забрезжит над  нашим молкомбинатом) – раз, и взимает недоимку! Бюджет стремительно пополняется, гражданское общество расцветает от удовольствия.

Не смешно? Не смешно.  И совсем грустно от понимания, что начнут, ведь, пилить в заданном направлении очередные миллиарды денег налогоплательщиков.  И не только потому, что нет сегодня в стране чиновника, который осмелился бы сказать Путину «нет»,  подискутировать о смысле и последствиях изрекаемых указаний и пожеланий, а потому, главным образом, что на любой кунштюк у нас  находятся выгодоприобретатели,  и никто «в инстанциях» не избавился от  лихорадочного зуда улучшательства чего-нибудь как-нибудь с последующими отчётами об ажуре.

ЕГАИС (автоматизированная система контроля оборота алкогольной продукции) внедряется второй десяток лет, сколько в неё вбухано денег можно представить только в состоянии белой горячки, и вот результат: по официальным данным каждая вторая бутылка продаваемого в стране спиртного либо фальсификат, либо продукт работы «третьих смен» ликероводочных заводов. «Платон» - система компьютеризированного сбора оброка с водителей большегрузов за порчу федеральных трасс.  Постановление правительства о таком сборе принято 2 года назад, на создание системы (в том числе устройств типа ридеров для установки в грузовиках) потрачено 29 миллиардов рублей (!), с 15 ноября начали взимать, а неделей раньше по стране прокатились акции протеста водителей-дальнобойщиков.  Не только потому, что сборы представляются непомерными (почти по 3 рубля за километр проезда), но и потому, что упомянутые устройства не успели сделать в нужном количестве.  Но 29 миллиардов «сделать» успели.  Кассовые аппараты, автоматом передающие данные о трансакциях в налоговую инспекцию (Татарстан в числе 4-х других регионов участвует в эксперименте) -  это тоже песня, причем давняя: старожилы местного бизнеса помнят, сколько моделей ККМ сменилось принудительно за последний  десяток лет  в силу необходимости закладывать всё новые и новые условия учёта, а некоторые помнят даже, кому посчастливилось получать миллиардные подряды на поставку этих аппаратов. Ну что – на порядок улучшилось администрирование сбора налогов? Минфин в печали: нет, не доплачивают многие по-прежнему, и малые, и большие.

Примеры попыток улучшить всё, что попадёт под руку, можно продолжить, но и упомянутых довольно, чтобы увидеть общий знаменатель:  улучшения неизменно нацелены на пополнение доходной части казны, но процесс их реализации  столь же неизменно ведёт к увеличению расходной части.  Пока на дворе были тучные годы, с этакой загогулиной можно было мириться,  но сейчас пришёл черед семи тощих лет, и встал, как видим, вопрос о тотальном контроле над доходами и расходами, о привлечении к нему «широких масс трудящихся», по слову и мысли 92 года назад написанной В.И.Лениным статьи «Как нам реорганизовать Рабкрин», творчески переосмысленной, как  видим, В.В.Путиным с учётом достижений научно-технического прогресса.  Чудесным образом к  выводу о том, что первым делом надо наладить контроль пришли даже лидеры либеральной экономической мысли в России,  окопавшиеся в НИУ ВШЭ, чей анализ обобщил в своём недавно опубликованном докладе ректор “вышки” Ярослав Кузьминов.

Разумеется, базовая (и, кажется, единственная у либеральных экономистов) мысль доклада неизменна: в России слишком много государства, и дела никак невозможно поправить, пока не уполовинишь big government.  Неожиданнной оказалась рекомендация, с чего начать, - с реформы контрольно-надзорной деятельности, оказывается.  Как сообщается в докладе, прямые расходы на систему проверяющих органов превышают 100 млрд руб., а расчетные потери бизнеса оцениваются в сумму от 1,5 трлн до 5 трлн руб. в год.  Достоверность второго показателя вызывает некоторые, мягко говоря, сомнения, особенно  если обратить внимание на трёхкратный разброс в оценке сумм ущерба для бизнеса, но речь сейчас не об этом, а о том, насколько мало или много государства в экономике страны, и с того ли мы в очередной раз начинаем её поднимание  с колен.

Скажу, как обыватель, без обиняков: не с того; проблема не в том, что государства у нас слишком много, а в том, что его слишком много там, где не надо, и очень мало там, где надо.

Нагляднейший пример – политика инвестирования в основной капитал, включая человеческий.  Критики федерального бюджета на 2016-й год (в том числе в упомянутом докладе), и критики недавно принятого в целом татарстанского бюджета, указывают на то, что такие инвестиции драматичным образом сокращаются, и это значит, что расчёты на выход экономики России в фазу роста в будущем году и в 2017-м необоснованы.  Но как можно судить, вырастет экономика в следующем году или упадёт, основываясь на параметрах одного предыдущего года и  абстрагируясь от базы, с которой растут или относительно сокращаются вложения?

Существуют так называемые инвестиционные циклы, разные для разных видов производства и отраслей.  От 4-х лет, упрощенно говоря, до 10. И напрашивающийся способ определить, что будет с нашей экономикой в следующем году – это внимательно посмотреть, а сколько и куда мы инвестировали, соответственно,  4, 5, 7 и 10 лет назад, насколько те инвестиции соответствовали задачам устранения диспропорций в народном хозяйстве, какие были ориентированы преимущественно на внутренний и потребительский спрос, а какие – на инвестиционный и внешний.  И да – каковы качественные характеристики инвестиций, сделанных частным бизнесом и сделанных государством.  К сожалению, такая информация, если она вообще существует – в виде реально, а не для галочки, просчитанных межотраслевых балансов или в каком либо другом, -  тайна за семью печатями. Боюсь, не только для заинтересованной части общественности или федерального и регионального парламентов, но и для зарубежных инвесторов, которых “Россия зовёт” на ежегодных международных экономических форумах без сколько-нибудь заметного результата.  Да и мудрено его получить, когда никто не имеет ясного представления, куда государство намерено вкладывать ресурсы, в какие отрасли и отдельные проекты.  (Под вкладыванием здесь имеется в виду как непосредственное госинвестирование, в том числе в формате ГЧП, так и стимулирующие меры, в первую очередь налогового характера.)  Очень мало здесь государства, очень.

В контексте рассуждений о необходимости иметь – и уметь подать внешнему миру – внятную, конкретную стратегию развития экономики,  пообъектный план такого развития, если угодно,  примечательны два примера из татарстанской практики – ОЭЗ “Алабуга” и проект “Татнефти” ТАНЕКО.  Сегодня мало кто помнит, что сама идея особой экономической зоны на российской почве изначально была сугубо татарстанской, рассчитанной на применение в пределах республики: еще в 90-е годы руководство РТ пыталось привлечь иностранных инвесторов на площадку, оставшуюся после провала проекта всесоюзного значения,  Камского тракторного завода,  и уже  относительно обеспеченную инфраструктурой (тогда это назвали “свободной экономической зоной”). Не получилось, поскольку не было федеральной законодательной базы и гарантий, что льготный режим будет выдерживаться. Но камень, брошенный в воду, лоббистские усилия Казани всколыхнули стоячее: в 2005 году был принят федеральный закон об ОЭЗ, и “Алабуга” оказалась в числе первых в стране, получивших такой статус. И – несмотря на закон, решения правительства РФ и массу заверений – не получила ни копейки федерального финансирования. В результате Татарстан рискнул кровными, вложив в проект 2 миллиарда рублей из республиканского бюджета. Так был обеспечен старт, а затем ситуация утряслась, софинансирование пошло. По-моему, более, чем наглядно: хочешь, чтобы в тебя вложились, вложись сам.

Пример ТАНЕКО  из той же оперы, как говорится,  – изначально, в 2005 году, этот комплекс нефтепереработки проектировался и строился на средства ОАО “Татнефть”, но тут есть довольно забавный, на мой взгляд,  нюанс. Он в том, что  долгие 9 лет ТАНЕКО рассматривался в Москве как нечто “внутритатарское” (ну, есть у них проблемы с качеством нефти,  перерабатывать негде, по существу, прибыли недополучают – пусть решают там себе)  и только в прошлом году  комплекс с объемом инвестиций под 10 млрд. долларов США, не имеющий себе равных  в стране по  технологическому уровню  оценили как следует и… решением правительства РФ включили  ТАНЕКО в энергетическую стратегию России, рассчитанную до 2035 года.  Удачно получилось, да? -  откуда ни возьмись, стратегический объект нарисовался.   Тоже красноречивая иллюстрация, как у нас строятся стратегии.

…Так вот –  о том, «Как нам реорганизовать Рабкрин». Вообще-то эта статья была написана Лениным в январе 1923 года в видах угрозы бюрократизации управления в государстве и содержала предложения по максимальному сокращению и удешевлению государственного аппарата. В том числе – через включение рядовых рабочих и крестьян в ЦК и ЦКК и организацию, таким образом, повседневного контроля деятельности органов власти не взирая на чины и должности.   Вождь полагал, что его предложения будут рассмотрены на  XII съезде ВКП(б),  но увы - вопрос о Рабкрине не был внесён в повестку дня и ЦКК с полномочиями, намеченными Лениным, не был создан.  Грустно, да?

Юрий Алаев.

 Журнал "Татарстан", №12, 2015 г.