Утраченные иллюзии

Челябинцы привезли четыре спектакля - “Последние”, “Чума на оба ваши дома”, “Скандал! скандал...” и “Корсиканка”. Первые два поставлены недавно ушедшим из жизни главным режиссером Наумом Орловым, чье имя теперь носит театр. Третья постановка сделана Аркадием Кацем, четвертая принадлежит Анатолию Морозову (ее автору этих строк увидеть не удалось).

Если просто сказать, что казанские театралы ждали приезда челябинцев с нетерпением, то это не сказать ничего. В памяти до сих пор сохранились как одно из самых сильных театральных впечатлений предыдущие гастроли, когда эта прославленная, в те времена на редкость сбалансированная, труппа работала на двух сценах при аншлагах в течение месяца! “Фальшивую монету” или “Лисичек” некоторые казанские театралы ухитрялись смотреть по два-три раза, так впечатляющи были эти спектакли. Пожалуй, тот театральный бум, что произвела челябинская труппа, можно было сравнить только с триумфальными гастролями театра имени Ленсовета, который приезжал в Казань в свои лучшие времена с Алисой Фрейндлих, Михаилом Боярским, Леонидом Дьячковым. У челябинцев в прошлый раз мы ходили на Бориса Петрова, Леонарда Варфоломеева, Юрия Цапника, Валентину Качурину, Паулину Конопчук. И - словно не прошло этих полутора десятков лет - за редким исключением эти же артисты “делали погоду” во время нынешних гастролей. Но только работают они словно уже в другом театре.



Все проходит?

Пожалуй, основное, что удалось с печалью вынести после посещений спектаклей челябинского театра - отсутствие четкой репертуарной политики и большие проблемы в области адекватной нынешнему дню режиссуры. Те из казанских театралов, кто помнит спектакли Наума Орлова в его бытность главным режиссером Качаловского и во время гастролей пятнадцатилетней давности челябинского театра, конечно же, всегда отмечали четкую проработанность концепции спектакля. Орлов был мастером того, чем славится русский театр, - психологической школы. Его мало волновали “новые формы”, он если и вводил их в свою постановку, то делал это чрезвычайно осторожно, словно дозируя. Артист - живой, трепетный, переживающий сиюминутно, импровизирующий - вот кто стоял во главе угла.

Очевидно, в последние годы что-то разладилось в театральном механизме, возглавляемом Орловым, но, как бы там ни было, мы должны вспоминать по-доброму этого талантливого и мудрого человека, который принадлежал своему времени. Он сделал все, что мог; тот, кто придет в кресло главного после него, пусть сделает лучше. А мы пока поговорим о том, что увидели.

“Последние” Горького, обозначенные в программке как “трагический балаган”, открывали гастроли. Сам выбор пьесы к постановке несколько обескураживает - перед нами далеко не лучшее сочинение основоположника социалистического реализма. Так уж повелось, что “Последние” чаще всего ставят в качестве дипломных спектаклей в театральных вузах - интрига в этой пьесе проста, а характеры хорошо прописаны. Но трудно рассчитывать на успех постановки, если роли не расходятся. А потому, как снисходительно ни относись, ну нет в спектакле челябинцев Софьи, Любы, Надежды и Александра, Веры и Леща. Тогда кто же есть? Простая и правдивая, органичная в каждом своем проявлении Лилия Бокарева в крошечной роли няньки. Сдерживающая трагический накал Валентина Качурина в небольшом эпизоде. Пребывание на сцене ее героини - госпожи Соколовой исчисляется несколькими минутами, но образ актриса создает полноценный, мы видим, что семье Коломийцевых все же есть достойная оппозиция. Умный, рефлексирующий Яков - Юрий Цапник. Роль, безусловно, его, но вот только чуть-чуть бы больше к нему режиссерского внимания. Актеры, как известно, подобны детям, их надо направлять. Видно, что Цапник, конечно же, работает в том ключе, что нужно, ему бы только немного подсказать. Актер, даже самый талантливый, не может видеть себя со стороны. А посему получается, что Яков - не положительный полюс спектакля, а в некоторой степени резонер. И это при том, что Цапник - актер интеллектуальный, со стремлением к резкой форме. Так что в некоторых неточностях, повторюсь, его вины нет.

В “Последних”, как, впрочем, и в других пьесах, Горький делает множество подсказок актерам. Увы, в челябинском спектакле никто не озадачился их разгадкой. Никто, кроме одного из исполнителей. Имею в виду, конечно же, блистательного Бориса Петрова, который фантастическим темпераментом вытягивает этот постоянно, подобно неисправному компьютеру, “зависающий” спектакль. Иван Коломийцев некогда играл в любительском театре - эта информация стала для актера ключевой. Иван не живет - он актерствует, представляет. Петров резок, ироничен, откровенно гротесков. Иногда он растерян и сломлен, но все же пытается не “потерять лицо”. Исполнитель роли Ивана Коломийцева - единственный из актеров, занятых в этом спектакле, не фрагментарен, он рассказывает историю несчастливого, запутавшегося человека. Впрочем, режиссерская рука и здесь бы не повредила, но могла бы помочь сделать роль еще объемнее.

К сожалению один артист, даже самый талантливый, не спасет спектакль, в котором актеры не слышат друг друга, не общаются, за редким исключением, играя какую-то радиопостановку.

Такое же ощущение было и во второй вечер, когда челябинцы давали свой вариант “Школы злословия” Шеридана, названный здесь “Скандал! Скандал...”, в постановке Аркадия Каца. Конечно, Кац - режиссер интересный, вряд ли кто это оспорит. Но давайте все же говорить начистоту - столичные и околостоличные знаменитости едут к нам в провинцию в основном для того, чтобы заработать, и судьба постановки после премьеры мало их волнует. В “Скандале” оформление поинтереснее, чем в “Последних”, и костюмы, слава Богу, не столь вопиюще безвкусны, как в предыдущем спектакле. Здесь опять-таки царит Борис Петров (сэр Питер), но теперь рядом с ним появился конкурент - Леонард Варфоломеев, самый титулованный артист челябинской труппы, знакомый публике не только по работе в театре, но и по многочисленным киноролям. И Петров, и Варфоломеев точно чувствуют природу английской комедии, что, к сожалению, в последнее время на театре утрачивается. Юмор Уайльда и Диккенса, знакомый англоманам, всегда немного отстраненный, вызывающий не громкий смех, а всего лишь улыбку, - такой же нужен и в сценическом воплощении Шеридана, его этот дуэт нам и демонстрирует. Кстати, в этой стилистике себя весьма вольготно чувствуют и исполнители небольших ролей Александр Гусенков и Сергей Акимов.

Фабула пьесы вряд ли может ныне глубоко тронуть зрительские сердца - пожилой муж и молоденькая жена, дядя и его наследники, страдающая воспитанница-сирота... Но если не “цепляет” сюжет, спектакль всегда можно “прикрыть” откровенной театральностью, режиссерскими ходами. Увы, в “Скандале” все это делается чрезвычайно робко, словно Кац стесняется быть ярким. Да и потом, как же можно играть “Школу злословия” без ярких исполнительниц женских ролей? Не буду распространяться о том, какое впечатление на меня произвели актрисы, играющие роли леди Снируэл и миссис Кэнэер, но вот Татьяна Скорокосова (леди Тизл), исполнявшая накануне Любовь в “Последних”, продолжает и в “Скандале” проговаривать текст... с интонациями дочери Коломийцева. Я не ошиблась, именно “проговаривать текст”. Хотя при этом достоинств у Скорокосовой можно найти много, она пластична, хорошо держит зоны молчания, но у нее, весьма одаренного человека, чувствуется некоторая необученность. Есть повод для размышления будущему главному режиссеру. А вообще же, наши рассуждения о попытке поставить пьесу Шеридана можно закончить фольклорным выражением, столь любимым в нашем народе: “Извините, что без “Скандала”

Третий спектакль, который мне удалось увидеть, возвращал нас к прежнему Науму Орлову - он был поставлен режиссером пять лет назад. Здесь царствовали актеры. “Чума на оба ваши дома” Григория Горина, одна из вариаций нашего замечательного драматурга на тему Ромео и Джульетты. Спектакль о том, как часто и как легко люди совершают самое страшное преступление - убивают любовь. Свою, как это сделали в юности синьор Монтекки и синьора Капулетти, или чужую - любовь Антонио и Розалины. Центр спектакля - Борис Петров - Антонио. Смешной, гротесковый и лиричный. Его энергетика держит весь спектакль, но исполнительница роли Розалины, увы, глуха к ней и не отрабатывает ни один из его пасов. Петров играет проходимца и авантюриста, который вдруг полюбил, да так полюбил, что “Песнь песней” льется из его уст, словно он сам ее написал. Блиставший некогда на казанской сцене в ролях Шаманова в “Прошлым летом в Чулимске” и Гусева в “Валентине и Валентине”, этот актер может парой реплик нарисовать судьбу персонажа. Ну а если эта судьба трагическая и надо расплачиваться за прежние грехи, если в конце пути стоит Любовь?.. Это лучшие для Петрова предлагаемые обстоятельства, так случилось и в трагикомедии Горина. Причем Петров одинаково органичен и точен и в трагедии, и в комедии, объединив их мощным романтическим началом.

В “Чуме” россыпь отличных актерских работ - опять-таки Леонард Варфоломеев - Монтекки, Марина Аничкова - синьора Капулетти, Алексей Мартынов - Бенволио, синьор Капулетти - Александр Гусенков, и, конечно, Юрий Цапник - герцог Веронский. Все было бы хорошо, но спектакль этот задумывался как музыкальный, а когда массовка вместо танца лениво поднимает ноги, когда песни звучат под фонограмму... Сейчас другое время на дворе и другие требования к подобного рода действам. А уж мы, казанцы, тем более избалованы в последние годы иным театром, более тяготеющим к лучшим столичным музыкальным и драматическим образцам.



Перед рассветом

Уникальные театральные коллективы, где актеры в труппе собираются подобно драгоценным камням в коллекции ювелира, надо беречь. Главные проблемы челябинцев, помимо отсутствия современной режиссуры и выверенной афиши, на мой взгляд, в разбалансированности труппы. Нет здесь актеров на многие амплуа - или они есть, но мы их не видим, потому что не увидел режиссер. Последние годы что-то было неладно в “челябинском королевстве”, причины мы знаем, они лежат на поверхности и столь деликатны и уважительны, что мы не станем их озвучивать. Но сейчас есть все предпосылки к исправлению ситуации, тем более известно, как руководство области заботится о своем академическом театре. Сейчас, например, выделен трехмиллионный грант на новые постановки, дирекция театра собирается пригласить лучших столичных режиссеров на постановки.

Это хорошо и не очень хорошо одновременно. Конечно, работа с новым постановщиком взбадривает, но как себя будет чувствовать новое вино в старых мехах? Да и стабильный и отвечающий за свой театр главный режиссер всегда более предпочтителен десятку самых титулованных постановщиков, приезжающих на разовый спектакль (см. историю постановки Шеридана Кацем в начале обзора).

А вообще, Пришвин как-то сказал: “Стало очень темно, значит, скоро будет светать”. Хочется верить, что челябинский театр находится перед своим новым рассветом. Во всяком случае, в театре есть “гвардия”, которая может выиграть еще много сражений за зрительские сердца. А мы, казанцы, мы должны беречь то театральное богатство, которое есть в нашем городе. Если этого не делать, любое благополучие может стать преходящим.

На снимке: сцена из спектакля “Последние”.