Каллас навсегда

Зал Камаловского театра давно уже не видел такого количества зрителей, он был переполнен, буквально у каждого ряда стояли приставные стулья, несмотря на дороговизну билетов, а может быть и благодаря ей, потому что у определенной части зрительской аудитории стало престижным ходить на “дорогие” представления. Спектакль антрепризный, что само по себе внушало опасения - последние годы приучили театралов: в большинстве случаев то, что столичные знаменитости привозят к нам, никогда не идет в Первопрестольной и вообще не имеет отношения к высокому искусству. Татьяна Васильева со своей “Примадонной” попала в отрадное меньшинство.

По сути “Примадонна” - моноспектакль, хотя помимо Каллас, в нем есть еще четыре персонажа. Фабула проста и до бесконечности условна: великая певица, сойдя со сцены, но не перестав быть великой Каллас, дает мастер-класс в двух отделениях. Зрительный зал - это те ученики, что не рискнули попасть на послеобеденное игрище львицы с газелью, у которой парализована воля от одного прищура царственных глаз, - именно так общается Каллас с учениками. Зрители просто молчаливо внимают тому, как учатся другие.

Каллас резка, иногда груба, она иронична и бескомпромиссна. Впрочем, можно вспомнить слова нашей великой Фаины Раневской, как-то сказавшей: “Я не червонец, чтобы всем нравиться”. Вот это желание “не нравиться” и в игре Васильевой. Ее героиня стоит на той ступени лестницы, когда можно не думать, какое ты производишь впечатление, не ждать оценки окружающих, а просто быть самой собой. И дается это право не мировой славой, а мерой страданий и лишений, которые выпадают на долю талантливого человека. Да, она пела перед немцами, ходила в аудиторию консерватории за много километров, стирая в кровь ноги. Она очень хотела апельсин, но покупала себе карандаш, чтобы записывать замечания педагогов, потому что знала: усвоив их советы, она через несколько лет станет такой, что все апельсины мира будут ее. Так и вышло.

Большую часть спектакля Татьяна Васильева проводит на авансцене. Впрочем, сама сцена, по сути, пуста - рояль и столик, за который иногда садится певица. Да слайды с фотографиями реальной Марии Каллас, время от времени возникающие на заднике. Спрятаться невозможно, партнеры - молодые актеры, обладающие весьма приличными оперными голосами: по ходу спектакля им приходится показывать себя в трудном репертуаре, исполнять Беллини, пару арий Каварадосси из “Тоски” и “Макбета” Верди, помочь ничем не могут. Ну, в лучшем случае, отыграют пас. Партнерства нет - на сцене разновеликие величины, с божественной органикой Васильевой никто сравниться не может! Она одна. Так же, как всю жизнь провела в одиночестве среди огромной толпы поклонников ее героиня.

Тот, кто ждал интимных подробностей от сюжетной линии Каллас - Онассис, был сильно разочарован. Самый богатый грек мира проходит в спектакле “Примадонна” по касательной. Он - не более чем кнопка в памяти, которую нажимают, если нужно вызвать соответствующие эмоции. Да, она бросила ради него мужа. Да, десять лет они провели вместе, и причиной развода Аристотеля, на который подала его жена Тина, вроде бы была Мария. Они появлялись на фотографиях в глянцевых журналах в окружении Черчилля, Элизабет Тейлор или Греты Гарбо. Они целовались в Париже, пили шампанское в Монте-Карло, ужинали в Риме. Обезумев от ревности, Аристотель бил посуду, стоящую тысячи долларов. А потом он оставил ее ради молодой Джекки Кеннеди. Все это было, но было и нечто поважнее.

Было двадцать пять лет эпохи Марии Каллас в оперном мире. Чудесный голос сочетался у нее с мастерством трагической актрисы. Она была первой и единственной Каллас, Каллас на все времена, и за ней следовали легионы поклонников. Как она говорит одной из своих учениц, служить певец может и должен только композитору. Что творил ее голос с людскими сердцами, не стоит описывать - тот, кто слышал его хоть однажды, все равно сочтет описание бедным и банальным. И вот эту женщину-миф воплощает ныне в спектакле “Примадонна” Татьяна Васильева. Актриса достаточно мудра и понимает: сыграть Каллас невозможно, к ней разрешено только чуть-чуть приблизиться. Васильева приближается. И когда звучит голос самой Марии, а мы видим перед собой совсем другую женщину, даже не очень на нее похожую, чувство неудобства не возникает - и это есть признание того, что делает Васильева. Мы молча соглашаемся на такую Марию.

Да как же может быть иначе? Как говорит героиня Васильевой в финале, “петь как Мария Каллас может только Мария Каллас”. И прожить жизнь так безрассудно могла только эта самая известная в мире гречанка.