Кто там шагает левой?

Еще лет пятнадцать назад о такой чести авангардисты не могли даже мечтать: выставиться не где-нибудь в подвале или на чердаке, а в музее, святая святых высокого искусства, где привечают лишь респектабельных, хорошо обученных представителей академической живописи. Впрочем, десяток лет назад наш музей уже однажды продемонстрировал подобный образчик либерализма, но экспозиция той выставки собрала под свою эгиду все-таки относительно профессиональных людей.

Был ли Чеботарев пророком?

Эпиграфом к экспозиции я бы поставила работу К.Чеботарева, экспонирующуюся в первом зале, так сказать, у истоков татарстанского авангардизма. Работа называется “Красная Армия”. Четкими рядами идут люди, абсолютно лишенные индивидуальности - одинаковый рост, одинаковая форма. Только несколько из них имеют лица. Прямо-таки живописное пророчество, предчувствие развития авангардизма - вроде бы и работы продолжатели дела Чеботарева выставили разные, но сколько же у них общего, одинакового, в первую очередь это относится к художественным идеям и восприятию своего “я” в мире. Что касается наличия многих работ именно в музейной экспозиции, то некоторые участники выставки должны быть по гроб жизни благодарны ее устроителям. Если бы не их мягкость и либерализм, вряд ли бы они попали не то что в музейные залы, но даже в более-менее приличную галерею.

Дело тут даже не в любви или нелюбви к авангарду. Его представители, как и адепты прямо противоположных направлений, могут быть талантливыми и бездарными, умными и не очень. Они могут генерировать оригинальные идеи и беззастенчиво заимствовать их у “старших товарищей”, убеждая себя в том, что это их собственная находка.



Вызываем дух Лентулова

Последнее, кстати, в новой экспозиции хорошо видно после просмотра первого зала, где ярким цветовым пятном привлекает внимание зрителей Аникиенок. А потом, проходя по выставке, убеждаешься: Боже мой, сколько же у него продолжателей! Но Аникиенок - хотя я не являюсь его сторонницей, но все же признаю - был оригинален. За его полотнами маячат непростая судьба, личность, характер (все остальные работы “под него” в большинстве случаев - беззастенчивое подражание от отсутствия собственных идей). То же самое можно сказать о работах Н.Пономарева “Булак” и “Улица Кави Наджми”. Его полотна за прошедшие годы “настоялись”, словно хорошее вино. Их трагизм поисков Человека в пустынном мире, переданный часто всего лишь игрой насыщенных цветовых пятен, стал еще пронзительнее. Пономарев никогда никого не копировал, он был самим собой, по прошествии лет преодолел холод недопонимания и стал еще ближе и дороже.

Вообще, надо отметить, что призраки столпов авангардизма витают ныне в музейных залах.

Г.Нестеренко со своей “Красной Площадью” явно вызывает дух Лентулова. Есть здесь и Гончарова, и Малевич со товарищи. Боже упаси кому-то подумать, что я упрекаю авторов в плагиате, конечно, нет. Но... В музыке, например, существует такой термин, как “наслышанность”. Он означает, что человек, владеющий музыкальной грамотой и много слушающий всяких разных сочинений, вполне может написать какую-нибудь несложную пьеску. Это не явится оригинальным произведением, но и не будет плагиатом. Просто чужие художественные идеи, внедренные в подсознание, через какое-то время станут словно своими собственными.

Ко многим нашим художникам-авангардистам можно, на мой взгляд, применить аналогичный термин, назвав его “насмотренностью”. Автору этих строк однажды пришлось быть свидетелем конфуза, когда немолодой уже художник-авангардист, написав приемлемый для его полупрофессионального уровня натюрморт, где по небу летели фрукты и овощи, с ужасом и смущением взирал на более технически грамотно выполненное практически аналогичное полотно, автором которого был Сальвадор Дали. Совпадало все: идея, композиция, даже цветовая гамма. Кстати, два этих полотна, которые различались уровнем таланта и масштабом авторов, даже назывались практически одинаково. Конечно, выход в том случае можно было найти вполне пристойный, назвав работу, например, “Вспоминая великого Дали”, но на этот благоразумный шаг душевных сил у нашего художника уже не хватило. А сколько таких картин-”двойников” на выставке...

И хорошо еще, если насмотренное смогут потом технически грамотно перенести на холст или бумагу, а то ведь и техника-то у очень-очень многих хромает.



Очищение через “Голгофу”

Впрочем, несправедливо будет сказать, что все плохо ныне в музейных залах. Есть несколько мощных интеллектуальных и художественных прорывов, о которых стоит упомянуть. Это, прежде всего, “Голгофа” Александра Дорофеева, экспрессивная работа с большим философским подтекстом, по технике напоминающая итальянских мастеров Возрождения. Дорофеев начинал несколько лет назад очень интересно, но затем ушел по дороге, на которой пусто и холодно, в поисках “чистого искусства”, сейчас, совершив виток, словно вернулся к себе. Но вернулся уже новым - более простым, понятным, несмотря на очевидную глубину.

Ильгизар Хасанов, в последние годы выходящий в лидеры своего направления, порадовал своими по-детски наивными и одновременно сложными живописными работами и инсталляциями. Хасанов воспринимает мир более чем позитивно, даже в темных сторонах бытия он стремится найти нечто доброе, и зритель ценит эту мудрую доброту, которая стоит, быть может, дороже множества заумных “измов”, это отсутствие даже минимальной подражательности.

По своему настроению к Хасанову примыкает челнинец Владимир Сынков, творящий добрый сказочный мир, создающий, например, смешной и трогательный портрет Пиноккио.

Этих трех художников без всякой натяжки можно назвать философствующими рыцарями, для которых работа - не способ просто заявить о себе, ничего не имея за душой, а служение высокому искусству, в центре которого всегда лежит пристальный интерес к человеку, к глубинам его подсознания. И так печально видеть, что для многих художников вся “философия” сводится к тому, чтобы просто придумать подпись под работой пооригинальнее.

Очень тихий “левый марш”

Время для авангардистов наступает тяжелое. То, что было при тоталитарном режиме, скоро покажется просто идиллией. Тогда их запрещали, насылали бульдозеры на выставки, запирали под каждое седьмое ноября и первое мая в психушки, куда можно было отправляться на эти “красные дни календаря” с изрядным запасом горячительных напитков, превратив больничную палату с молчаливого согласия санитаров в этакий клуб общения. В первый же рабочий день их выпускали на свободу, и так до следующего праздника. Власти превращали авангардистов в мучеников, таким образом выстраивая им судьбы, ведь наш народ так любит несчастных.

Времена хиппи поменялись на времена яппи, спорить о том, хорошо это или плохо, мы не будем, такова данность. Неудачники, которых давят бульдозерами, ныне не в моде. Авангардисты приходят в музейные залы. Запретов больше нет, а оттого плод познания перестал быть сладким и стал безвкусным. Когда все стало разрешено, зритель увидел, что король-то голый. На выставке, о которой идет речь, нас призывали загружать голову новым, но где оно, это новое, оригинальное, интересное? Нет его...

Авангардисты, несколько профессионалов и большая группа “участников художественной самодеятельности” исполнили нам “левый марш”. Авторство чужое, мелодия давно приевшаяся. Неужели, с тех пор как он был сочинен, ничего новенького не написали?