Эти разные, разные лица

Михаил ДЬЯКОВ: “Я пел “некрасивым” голосом”

- Михаил, я знаю, что вы совсем недавно работали с самим Ростроповичем...

- В ноябре прошлого года я спел в проекте Ростроповича, мы исполняли раннюю, незаконченную оперу Мусоргского “Саламбо”. Когда мы над ней работали, то находили очень много интересных, узнаваемых кусков. Было видно, что ушло позже в “Годунова”, в другие его сочинения.

- Вы так легко говорите, что работали с Ростроповичем. А как вы к нему попали?

- Пел я концерт в зале храма Христа Спасителя. Нам сказали, что в этот день вручали какую-то награду Галине Павловне Вишневской, но что там будет Ростропович, я даже и не предполагал. А потом мне позвонили и сказали: с вами хочет поговорить маэстро. Оказывается, он меня слышал в том концерте. Ростропович сказал: вы тот, кого бы я хотел слышать в этой партии. И предложил мне работать с ним. Так вот все и получилось. Работали мы много, Ростропович выкраивал время, прилетал к нам в Москву.

- А Вишневская?

- Она приходила. Не знаю, как она - влияла на своего супруга или нет... Но Галина Павловна очень много в свое время пела номеров из этой незаконченной оперы и говорила нам свои пожелания. В нашей работе принимала участие солистка Большого театра Ирина Макарова, и Вишневская часто подходила к ней, очень доброжелательно делала замечания.

- Где прошла премьера?

- В огромном зале в Мюнхене, он называется “Геркулес-зал”. С нами выступал оркестр мюнхенского радио, взрослый хор тоже был с этого радио, а детский хор привезли из Цюриха. Это был один из известнейших европейских хоровых коллективов.

- Как вам в человеческом плане понравился Ростропович?

- Маэстро - удивительный человек. Нормальный, живой, веселый. Большой музыкант. Очень требовательный.

- Работа была трудная?

- Очень трудная и серьезная. Я столкнулся с тем, что от меня хотят то, что я не могу сделать. Причем сделать это невозможное надо сразу. Ростропович - гениальный музыкант, и он со мной работал так, будто я - гениальный певец, и только так. Но это же так сложно! Буквально каждую ноту он разбирал по линии действия, как ее спеть. Он все время нам говорил: в каждом певце должен быть Шаляпин! Надо, чтобы было слышно, какое чувство выражает музыка. Человек может не смотреть на сцену, но должен все увидеть, все переживания певца. Он даже иногда говорил: здесь пой “некрасивым” голосом, ты поешь о страшном. А я столько занимался с педагогами, чтобы петь красиво... Но советы Ростроповича - бесценны.

- А вы давно в Большом театре?

- Три года. Я окончил музыкальный факультет ГИТИСа, потом семь лет проработал с Колобовым в “Новой опере”.

- И как складывается ваша жизнь в Большом?

- По-разному. У всех своя планида. Я занят во многих спектаклях, но все равно хотелось бы петь больше. Впрочем, все певцы так говорят.



Роман МАЙБОРОДА: “С развалом Союза пострадали все театры”

- Роман Георгиевич, как вы полагаете, украинская культура выиграла что-то или, напротив, проиграла, от того, что Украина стала самостоятельным государством?

- Проиграла культура украинская, русская. Равно, как и литовская, туркменская и всякая другая. Я всю жизнь прожил в Киеве и могу судить об этом. Все связи порушены, гастроли ежегодные, обменные, никто уже не практикует. Много сложностей появилось с распадом Союза, уж если мы в Национальной опере, живущей лучше других, это чувствуем, что же говорить о других театрах.

- А как вы начинали в музыке?

- Кроме музыки я вряд ли чем смог бы заниматься. Потому что вырос в музыкальной семье, мои отец и дядя - известные украинские композиторы. Поначалу я учился на дирижера, но не закончил музыкальное училище, потому что участвовал в одном из вокальных конкурсов и занял первое место. Это побудило меня более серьезно заняться пением. Но в консерваторию поступил только с четвертого раза.

- А как же родственники-музыканты, они вам не помогали?

- Никто мне не помогал. Но я все же поступил, закончил учебу, победил на многих конкурсах. А в киевской Национальной опере я служу уже 33 года.

- У вас великолепный итальянский, не было желания уехать в какой-то европейский театр?

- Желание было и есть, но я ничего не делаю для этого. Надо же куда-то звонить, ехать, стучать в двери... Нет, я не хочу.

- В Украине есть фестивали, подобные нашему?

- Есть, но не такие масштабные, они посвящены творчеству наших композиторов - Лысенко, Стаценко. Но к фигуре Шаляпина все относятся с благоговением, ехать к вам из Киева не близко, да у меня и ответственное выступление через два дня, но я все равно дал согласие, потому что имя Шаляпина много значит в моей жизни и моих родителей. Мой отец всегда сочинял под Шаляпина.