Поверить в сказку

Пьесу о вечном мальчике Питере Пэне, его названной маме Венди и его личной фее Дзинь экранизировали уж не один десяток раз, уж почти век бродит по умам взрослых отзвук таинственной страны, которую пробудили в них некогда скучные черные буквы на простой белой бумаге. Эта книга не была плодом промоутерских трудов, в ее рекламу никто не вкладывал миллионы долларов, у нее нет продолжений, за ней не стояли в очередях, никто не обсуждал тонкости ее философии, ее просто читали детям мамы, ее читали сами дети и, уже повзрослев, серьезные немолодые люди. Потому что эта книга вместе с немногими другими не нуждалась в ажиотаже, пиаре, промоушене и личном участии автора в Единственно-верной Экранизации. “Питер Пэн” всегда был книгой, которую было достаточно взять в руки, а фильмы - десятки фильмов, телевизионных сериалов, спектаклей и мультфильмов - всегда были лишь замечательным преломлением того, что можно было только вообразить.

Время цифровых спецэффектов и больших бюджетов эту книгу не могло бы, при всем желании, ни опошлить, ни упростить. Столь богатая история произведения, автор которого именуется сэром, даже под грузом всеобщей отупляющей поттеромании, говорила об одном - режиссер, сними фильм так, как видел ты книжку в собственном детстве, не пытайся переделать самого себя, не пытайся играть в шоубизнес, и ты достигнешь успеха.

ПиДжи Хогану это удалось. Воспроизвести неуловимую атмосферу детства по версии Питера Пэна, не соскользнуть с тонкой грани, где начинается назидательность и дидактичность, где жесткими ребрами глупости и пафоса глумятся упрощенность и надуманность. Ведь многие деятели до сих пор думают, что детям надо попроще, чтобы персонажи выходили глупыми и бесполыми. Обсуждаемый сегодня “Питер Пэн”, слава богу, не пошел по этой простой дорожке. Светлые и радостные улыбки, правдивые эмоции и вовсе недетские настроения. Никаких сюсюканий или картинных поз. “Питер Пэн” - книжка достаточно жесткая для детской литературы, в ней полно настроений обреченности и даже смерти. Как же хочется иным представить себе идеальной экранизацию красочную, полную расчудес и смешилок!

Спасибо режиссеру, за цветными и почти что трехмерными по нынешней моде спецэффектами не потерял он самого главного - мама должна быть доброй, а не умиляющейся, папа должен быть строгим, но неуклюжим, а не назидательным и фальшиво-идиотским. А пират Крюк должен быть злым и кровожадным, но также и умным, элегантным, трагическим персонажем. Крюк в фильме страшен, но его и невероятно жалко. А его помощник, внешне похожий на штамп Санта-Клауса, вообще очень радостный и забавный персонаж, без тени той придурковатости, от которой, казалось, нынешнему Голливуду не избавиться во веки вечными.

Отдельная сказка про Питера Пэна и его фею. Сам он - не улыбчивый ребенок, а вполне взрослый, жесткий герой собственной сказки. Он твердой рукой ведет своих потерявшихся мальчишек сквозь настоящие приключения - через кровавые драки с ужасными пиратами, через болота, кишащие кровожадными русалками, в бой против хозяина Черного Замка, через все то, что нравится детям. Это и страшно, и весело, и взрослым не понять, почему дети всего мира так скептически относятся к сказкам про репку, а любят жутковатых братьев Гримм, Красную Шапочку с ее брутальными приключениями и Питера Пэна с холодным оружием в руке и мстительной феей в услужении. В книжке и фильме эти двое стоят друг друга. Их любят, не благодаря Крутизне, а именно вопреки их плохому характеру, за которым, глубоко-глубоко таится Тайная Улыбка, как тот Тайный Поцелуй в уголке губ.

“Мы верим в фею”, - повторяют дети всей земли, и мы верим вместе с ними. Потому что любая подлость феи Дзинь-Дон восполняется ее любовью к Питеру Пэну, а его собственное самолюбование - почти взрослой любовью к Венди. Вот такой вот недетский любовный треугольник. Вот, господа, как надо снимать детское кино. Вот как надо писать детские книги.

Что же касается известно чего другого, так авторы фильма сами настаивают на таком противопоставлении, нарядив Джона в такие типические-типические кругленькие очочки с нулевыми стеклами. По книге Джон Дарлинг и правда был близорук, но, обсыпанный пыльцой феи, стал видеть нормально, в фильме же он так и проходил в подозрительных очках до самого финала, каждый, буквально каждый кадр выставляя в противовес натянутым в два притопа и три прихлопа гаррипоттеровским чудесам Хогвартца.

Кстати, патентованные полеты Питера Пэна за счет светлых мыслей и пыльцы фей, равно как его воздушные бои с капитаном Крюком, живо напоминают сиквелы Матрицы, уж очень картинка занятная. Уж не знаю, нарочно ли. В остальном же работа оператора Дональда Макальпина, не первый десяток лет снимающего фильмы, и одного из самых выдающихся современных кинокомпозиторов Джеймса Ньютона Ховарда выглядела невероятно слаженной, необычайно динамичной и впитавшей в себя с десяток лучших картин последних десятилетий. Что в сочетании с совершенно недетской по сложности актерской игрой детской труппы фильма и исполненной любви к первоисточнику режиссурой ПиДжи Хогана не могло не привести к достойному, скажем сильнее - великолепному результату.

Браво, господа, ваш фильм непременно окажется в числе славной когорты картин почти вечных, которые можно пересматривать еще и еще раз, из года в год снова возвращаясь в замечательную атмосферу детства-которое-не-кончается. С ходу фильм можно поставить в один ряд с такими недетскими шедеврами, как “Куда приводят мечты”, “Искусственный интеллект” и “Форрест Гамп”. Во всех них спецэффект поставлен на службу не выколачиванию денег, а пробуждению доброты, красоты, радостной грусти и грустной радости. Именно поэтому сходить на этот фильм хочется пригласить не только и не столько детей, а скорее людей вполне взрослых и циничных, потому что в этом фильме и для них есть много теплых слов.

“КиноКадр”