Время и Деньги
21.02.2004 Культура

Долгая, счастливая жизнь

В Государственном музее изобразительных искусств РТ проходит выставка работ Кондрата Максимова, посвященная юбилею мастера.

Он родился в местечке, которое носило символическое название, - в селе Шишкино Вятской губернии. Его отец был достаточно состоятельным человеком и торговал лесом. Потом, когда в творчестве Максимова появятся и поле с переспелой рожью, и корабельные сосны могучего леса, и лесной водоем, на который приходят пить воду лоси, искусствоведы заметят, что место его рождения и фамилия признанного корифея лесного пейзажа Ивана Шишкина созвучны, и увидят в этом некую предначертанность. Сам же Максимов до последних дней оставался таким стариком-лесовиком: высокий, кряжистый, с густой, поседевшей с годами бородой. Он обладал недюжинной физической силой, долгие годы работал на лесосплаве, но был при этом талантливым изобретателем и, получив в 1935 году премию за очередное нововведение, смог наконец-то полностью отдаться тому, к чему лежала душа - живописи.

Похоже, что Максимов был однолюбом: природа живая и неживая волновала его больше социальных потрясений. Впрочем, дань общим настроениям он все же отдал, есть на выставке и домик Сталина, и пейзаж Гори, но кто может его за это осудить? На всякий случай напомним, что Максимов был не потомственный пролетарий, а сын человека небедного, торговавшего лесом, попробовал бы он в конце тридцатых хоть как-то не откликнуться на всеобщее почитание вождя. Но это так, к слову, эти работы можно рассматривать лишь как примету времени, в них нет подлинной души художника.

А он, при всей его вроде бы нейтральной основной творческой линии (аполитичные пейзажи и натюрморты), так написал Святогорский монастырь, куда привозят тело Пушкина, что горло перехватывает и навсегда запоминается синее зимнее утро еще на грани с ночью, свечи... И такая от всего этого исходит тоска. Нет Пушкина, и больше никогда не будет...

Но, конечно, пейзажи и натюрморты для Кондрата Максимова были доминантой. Он писал воду, например могучую Каму или покой Куйбышевского водохранилища, прописывая всю нереальную прозрачность этой стихии. Его “Хоровод березок”, глядя на который тут же вспоминаешь “Идет, гудет зеленый шум...”, нежен и лукав, словно не деревья выстроились в круг, а молодые барышни в зеленых одеяниях резвятся на лугу.

Максимов был человеком мудрым, он умел видеть поэзию, красоту в самом что ни на есть банальном. Это особенно проявляется в натюрмортах. Иногда мастер шутит и соединяет в них несоединимое, например, зеленые помидоры и пионы. Но как это оказывается изысканно - розовое, оттененное плотным зеленым. Такой небольшой кивок в сторону декаданса у завзятого, чистопородного реалиста. В натюрмортах Максимова нет фламандской роскоши, воистину он находит свое добро повсюду. Оказывается, крепенькие огурцы с росой и почти что лопающаяся от спелости клубника могут быть поэтичны, если таковыми их воспринимает душа мастера. А что же говорить о любимых пионах в хрустале, о нежнейших лепестках яблоневых цветов, о кувшинках цвета старого золота?.. Изыск, схваченный в момент предумирания.

Один натюрморт я бы поставила особняком - в хрустальной вазе задремала верба, у подножья вазы тихо любуются собой свежие подснежники. Весна на дворе, скоро Пасха. От этого полотна словно исходит смешанный запах куличей, ладана и весенней свежести.

Все просто и ясно в живописи Максимова, это прекрасная ясность человека, который живет в гармонии со своей совестью и благодарен Богу за каждое прожитое мгновение. Кто видел художника хоть однажды, таким его и запомнил.

Из моих детских воспоминаний наплывает картинка: мартовский снежный день, и мы, школьники, идем строем с учительницей в маленький выставочный зал на Толстого, а у дверей нас встречает сказочный старик с бородой - “Проходите, милые, посмотрите на мои пионы”. Мы толпимся то у одной картины, то у другой, он что-то рассказывает нам, а мы по своей детской глупости не слушаем. Максимов смеется и не сердится, маленькие они, говорит, еще.

Кстати, несмотря на модные и немодные течения, изменчивость арт-рынка, работы Кондрата Максимова у нас в Казани до сих пор остаются самыми дорогими. Вот вам и простенькая живопись.
2
Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии