Сопрано из Ла Скала работает в Казани

Из досье “ВиД”. Осетинка Ирина Джиоева родилась в Магадане, закончила музыкальное училище во Владикавказе и консерваторию в Санкт-Петербурге. После участия в Международном конкурсе имени Римского-Корсакова была приглашена в труппу Мариинского театра. Лауреат четырех международных конкурсов, за партию Лючии ди Ламмермур на “Белых ночах - 2000” получила премию концерта “Балтика”. Победив в конкурсном прослушивании, год стажировалась в Ла Скала. Как признает сама певица, ей больше по душе эмоциональные, темпераментные партии.

- Ваш великолепный голос - это наследный дар?

- Я первая профессиональная певица в семье. Мама моя - повар, папа - капитан.

- Вы легко поступили в консерваторию?

- В общем-то, да. Вернее, поступала на подготовительное отделение, а меня взяли сразу на первый курс. Я училась у Тамары Новиченко. Когда училась на четвертом курсе, Валерий Гергиев пригласил меня в Мариинский театр.

- А как случилось ваше знакомство с Валерием Абисаловичем?

- Оно произошло в очень жесткой форме. Это было на конкурсе имени Римского-Корсакова, шла репетиция с оркестром, а я пела, как мне посоветовал педагог, вполголоса да еще начала поправлять волосы, а Гергиева это возмутило. Ему показалось, что я хватаюсь за голову и мне что-то не нравится. Но так получилось, что именно на этом конкурсе он меня и прослушал. Первой моей работой у него в театре была Царица Ночи в “Волшебной флейте” Моцарта.

- Таким образом вы попали в Мариинку...

- Я хотела начать с Мариинки и начала... Потом я хотела попасть в Ковент-Гарден, в Метрополитен-опера... Вот такие у меня были планы...

- Не жалеете, что пять лет провели в труппе Мариинского театра?

- Да нет, я наработала репертуар, хотя потеряла много времени, всего год проработав в Италии, я уже могла продолжать работу сама по себе, не как солистка какого-то театра.

- Вы пели в “Парсифале” с Доминго, как вам с ним работалось?

- Без проблем. Чем крупнее личность, тем проще с ней общаться.

- А с Гергиевым как общаться?

- Иногда он бывает таким обаятельным, что кажется - перед тобой лучший человек на свете. А иногда бывает тираном. Он диктует свою волю, хотя я его понимаю: он руководит таким театром и должен лоббировать его интересы. А у меня тоже есть свои интересы. Его интересы я учитывала пять лет. В какой-то момент я решила, что мне надо делать свою карьеру - не с Мариинским театром, а самостоятельно. Кстати, Гергиев часто говорит, что себя надо любить.

- И как вы начали ее строить?

- Я уехала в Ла Скала, мне было необходимо узнать их стиль. Все было хорошо, агентства были рядом... Да, все было хорошо, пока я не приехала на каникулы домой во Владикавказ, где не влюбилась и вышла замуж. Пришлось выбирать - или поездка с труппой Ла Скала, или мой ребенок. Я выбрала второе. И сидела с сыном дома и думала, что надо возвращаться на сцену, с чего-то начинать. В это время раздался звонок из Казани - меня пригласили на Шаляпинский фестиваль.

- Ирина, а вы можете по каким-то причинам отказаться от партии?

- Перед поездкой в Италию Гергиев сказал, что я буду петь в “Травиате”, но я все равно уехала.

- Что вам удалось спеть в Ла Скала?

- На прослушивании я пела “Норму”. В старом здании Скала небольшой зал, когда поешь, голос возвращается и кажется огромным... Еще спела Леонору в ранней опере Верди “Оберто граф Сан-Бонифачо”. Я приобрела в этом театре хороший язык и еще большую уверенность в себе. Итальянцы ко мне очень хорошо отнеслись, все было замечательно, но вот случились те каникулы... Я решила, что карьера не убежит, я все равно ее догоню.

- Вам не кажется, что опера становится все более и более холодной и на спектаклях публика все реже и реже плачет?

- Это происходит потому, что появилось очень много камерных голосов, у них нет нерва, который вызывает эмоции в зале. Сейчас в театрах хорошая техника, хорошая подзвучка, у небольших голосов хорошая техника, потому что маленьким голосом легче владеть, чем большим: что пьяно, что форте, ему все равно, а махиной трудно управлять. Конечно, идеальный вариант при таланте, силе воли и работоспособности - когда при хорошей технике у певца еще и большой голос. Но иногда бывает, что у певца идеальная техника, голос красивый, а нерва нет, и публика это чувствует.

- Эмоции, что вы пережили в жизни, помогают вам на сцене?

- Безусловно. Это сразу ощущает публика. Невозможно сыграть те эмоции, что не пережил, какой бы актер великий ни был.

- А у вас были театральные потрясения?

- У меня было потрясение от голоса Галины Горчаковой.

- А кто из певиц вам близок?

- Мария Каллас и Монтсеррат Кабалье.

- Ирина, мне сейчас предстоит задать вам очень трудный вопрос, но без него не обойтись, ведь вы были первого сентября в Осетии...

- Правду не знали и во Владикавказе, и от нас многое скрывали. Нашему народу руководство республики не обеспечило безопасности. Нам не сказали, сколько людей взято в заложники, но мы же понимали, что в школе первого сентября не может быть триста пятьдесят человек, их должно быть больше тысячи. Я не могу утверждать, но у людей сложилось мнение, что атака все-таки была, откуда взялся этот пролом в стене? Мы плакали все эти дни, осетины и так малочисленный народ, за что нам еще и это? Но с другой стороны, это горе показало, что люди не озлобились, они могут сопереживать, они могут протянуть руку помощи.

В ближайшие дни Ирина Джиоева едет на гастроли в Голландию с казанской оперной труппой, а в январе казанцы смогу услышать в премьерных спектаклях “Лючии ди Ламмермур”.