Зримая музыка

Деревянный бусинки на груди словно отбивают ритм. Женское тело изогнулось изломом и начало напоминать виолончель, мы словно слышим ее далекий голос, небо отражается в воде, по небу бегут небольшие облака, а фоном для этого зрелища выступает хорал... Фарит Губаев встает рано, памятуя поговорку "Кто рано встает, тому Бог подает", и выходит на улицу, утром так хорошо слушать музыку природы, которая в определенные моменты начинает сопровождать его фотографии. В эти часы он видит то, что днем не увидеть, например, как одиноко стоит цапля на городской дамбе. А в небе в это время звучат арфы и скрипки.

С Губайдулиной фотохудожник познакомился в начале восьмидесятых, когда София Асгатовна была в Казани и Губаева попросили сделать несколько снимков. Наша землячка была в то время в глубоком андеграунде - ее музыку не исполняли, ноты не печатали. Снимки, сделанные Губаевым, ей очень понравились, и позже она включила их в одну из книг. А фотохудожник с того времени начал следить за творчеством композитора, которое привлекло его, человека яркого и неординарного, своей нестандартностью.

Последний раз они виделись в Москве, когда София Асгатовна отмечала свое семидесятилетие, Губаев пришел на концерт в зал Чайковского, а затем прошел за кулисы. Тогда он снял ее вместе с дочерью Надеждой, и эта фотография также есть на казанской выставке. Экспозиция начала складываться как ассоциативный ряд к музыке Губуйдулиной, и в Центре, когда была презентация, звучали сочинения Софии Асгатовны. Музыка Губайдулиной никогда не была конформистской, как и снимки Губаева, - в них есть боль и печаль, тревога и скрытый драматизм. Трагические глаза Спасителя - икона стоит на подоконнике, и возле нее добрая рука поставила букет простых цветов - перед нами такое суровое, аскетичное православие. Тревожный месяц выплывает из тумана. На старый казанский дворик падает печальный снег. Печальный оттого, что дворик с его домами вот-вот исчезнет под бульдозером, как исчезает Казань Пушкина и Толстого, Аксенова и Тушновой. Казань Софии Губайдулиной, где родились ее первые сочинения, когда-то непризнанные, но теперь уже оцененные всем миром. Фотографии Фарита Губаева, угадавшего настроения ее сочинений, сделали эту музыку зримой.