Если вдруг душа затоскует

В свое время, в самый разгар застоя, измученный двадцатью семью правками, которые пришлось сделать по указанию Ленинградского обкома партии в спектакле "Три мешка сорной пшеницы" (факт, изложенный ныне как абсурдный во всех учебниках истории театра новейшего периода), великий Товстоногов поставил в БДТ "Хануму". Спектакль, ставший ныне культовым, благодаря телевидению, кажется, видели все. Георгий Александрович сделал постановку - ностальгическую мечту про старый Тифлис, Тифлис Пиросмани и Ладо Гудиашвили, Тифлис, "где у каждого купца ныне дочь имеется". В этом городе-сказке, обойдя все препятствия, добрая и хитрая сваха, одурачив всех, помогает воссоединиться влюбленным. Товстоногов идеализировал город, в котором вырос и поставил свои первые спектакли, он настолько любил старый Тифлис и населяющих его людей, что единственный раз в жизни изменил своему правилу и сам стал в некотором роде участником постановки. "Только я глаза закрою - пред глазами ты встаешь" - эти строки из стихотворения Николаза Бараташвили читает сам Товстоногов, его голос звучит в "Хануме". Товстоногов очистил пьесу Цагарели от быта, от ненужных подробностей. Он поставил романтическую комедию, которая стала противовесом идеологизированному репертуару тогдашнего советского театра.

Его тезка Георгий Цхвирава предлагает нашему вниманию комедию бытовую. Разница - колоссальная. Та же фабула, та же великолепная музыка Гия Канчели, но результат иной. Все приземлено, лишено романтического флера, поэзии, сказки. Не Тифлис перед нами, город, укрытый романтическим туманом, сошедшим с гор и притаившимся на берегах Куры, - нет, просто некий населенный пункт. Национальный колорит исчерпывается возгласами "Вайме!". Особой режиссерской концепции я, как ни старалась, не заметила, хотя, надо отдать должное, в камаловской "Хануме" есть несколько очень и очень неплохих актерских работ.

Центром спектакля, его нервом и главной действующей силой становится, как это ни странно, стареющий князь Вано Пантиашвили в исполнении Равиля Шарафиева. Шарафиев в хорошем смысле "тянет одеяло на себя" так, что спектакль с полным правом можно было назвать "Князь Пантиашвили". Актер органичен, он при полной внешней серьезности обладает завидным юмором и легкостью, что, собственно, и надо для комедии. К сожалению, хорошая исполнительница роли Ханумы Рузия Мотыгуллина, как мне показалось, пока еще не совсем смело "ведет" свою партию и несколько подражает своей коллеге из товстоноговского спектакля Людмиле Макаровой. Закрываешь глаза - и прямо-таки слышишь голос Макаровой, ее интонации. Вообще же цитаты из Товстоногова в казанской "Хануме" присутствуют - впрочем, странно было бы, если бы их не было - "Ханума" в БДТ эталонна, а к эталону принято стремиться.

К несомненным актерским удачам я бы отнесла любовную пару Радика Бариева (Коте) и Алсу Каюмову (Сонэ) - все очень чисто стилистически выполнено, нежно, трогательно и с непременной долей лиризма. Есть работа, которая стоит особняком и которую можно причислить к категории "нечаянной радости" - случаются иногда такие подарки на театре. Я имею в виду Наилю Гаряеву в роли бабушки Ануш. В распоряжении актрисы, по сути, есть одна лишь сцена, а в результате Гаряева смогла создать маленький шедевр.

Что-что, а ансамблевость в спектакле присутствует, видно, с каким удовольствием проживают свое время на сцене и исполнители больших ролей, и те, кто занят в эпизодах. Актеры поют - иногда попадают в тон, иногда - нет, как уж получится, во всяком случае, пение нам демонстрируется такое, что могут позволить себе драматические актеры, хотя в Казани мы привыкли к лучшим вокальным образцам даже в драматических театрах. Декорации (сценография Сергея Скоморохова), увы, весьма неинтересны, хотя слабая попытка процитировать Пиросмани наблюдается, особенно в конце спектакля, когда на сцену спускается нарисованный "стол" и персонажи выстраиваются как на известной картине великого Нико. Что касается костюмов, то они оставляют желать лучшего, особенно не повезло главной лирической героине, которую художник обрядил в линяло-розовое, откровенно не идущее ей платье. Но это так, мелочи, в сравнении с тем, что спектакль получился приземленным, без малейшего налета романтизма, без которого "Ханума" вовсе не "Ханума". Как поет в русской версии спектакля князь Вано, "если вдруг душа затоскует, жажды не залить". А душа тоскует по лирической почве в театре, по тому, что помогает подняться над обыденностью. Почему был приглашен на постановку Георгий Цхвирава - только потому, что он тезка Товстоногова? Тайна сия велика есть. Может быть, ставь спектакль главный режиссер Камаловского Фарит Бикчантаев, сумел бы он понять ту тонкость, что заключена в пьесе Цагарели и что осталась непрочитанной.

Но вот ведь в чем парадокс - публика будет хорошо принимать эту "Хануму", потому что, увы, народ, просиживающий вечера за просмотром сериалов и ломящийся на концерты группы "Фабрика", такое искусство - без подтекстов - воспринимает лучше. Такие нынче времена, и это печально.