Карл Маркс как зеркало российского дебоша

БестселлерЯ - как, думаю, и большинство россиян, - заслышав имя основоположника коммунистического учения, невольно не то что напрягаюсь, но прислушиваюсь - слишком большую роль оно сыграло в истории нашей бедной родины. О небывалом заболевании марксизмом (в частности “Капиталом”) очень хорошо написал Василий Розанов: “Страна вообще поворачивается по нужде, по голоду, по холоду, по завоеванию ее соседями... - по бессилию или избытку силы: но она не “поворачивается” ни ради какой книги, пусть самой истинной и великолепной: п.ч. что же это за чудовищный деспотизм и чудовищное книжничество, если бы народы “бежали” сюда и “бежали” туда, когда “написана такая-то книга”.

Оставим в стороне собственно первый том, хотя для того времени это была, должно быть, занятная книженция и, безусловно, скандальная. Причем не по сверхновизне взглядов, а по количеству ругани (которой Маркс в полемических трудах вообще не брезговал): своего покойного друга и соратника Лассаля обвинил чуть ли не в плагиате, другого философа - в “претенциозном кретинизме”, в первом издании досталось пинка и Герцену.

Как писал Николай Бердяев, “Маркс был замечательным ученым экономистом. Но не этим определяется исключительная роль марксизма в мире. Она определяется религиозно-мессианской стороной марксизма”. Кадет Павел Новгородцев указывал на наличие в марксизме двух несовместимых комплексов идей - основанного на научном анализе эволюционного учения об обществе и псевдорелигиозного революционного учения.

Вот об этой-то гипнотической мессианской силе и хочется сказать пару слов. Посмотрим на основные родовые черты марксизма и попробуем проследить их в истории русской революции и олицетворяющей ее фигуре - Ленине (как и обожествляемый им патрон, он не утруждал себя в выборе выражений: какой том ПСС ни открой - “сволочь”, “проститутка”, “говно”, “слякоть”).

По отношению к русской революции очень любят говорить, что, дескать, идея была хорошая, а ее взяли и извратили. “Сталин извратил учение Ленина. Вернемся к ленинизму”. То же самое поговаривают и о Ленине: вождь пролетариата переиначил марксистскую теорию. Да, как говорят знатоки, В.И. несколько модернизировал марксизм. Но все это такие мелочи! В главном - видении мира - Маркс всегда оставался для него непререкаемым авторитетом. Туган-Барановский отмечал, что Ленин сознательно отворачивался от истории экономической мысли и научных трудов современников, боясь, что они проделают дыру в теории Маркса, а Сергий Булгаков - что Ленин не хотел видеть вопросов, на которые не дает ответа марксизм.

Сейчас даже невозможно представить, с какой идеологической исступленной страстностью внимала в конце XIX - начале ХХ века Марксу определенная часть русской интеллигенции, в которой “революционность” передавалась прямо-таки из поколения в поколение, по наследству, как какой-нибудь шкаф или столовый сервиз. Вообще нет ничего удивительного, что немецкий “Капитал” стал уродливым фактом русской духовной жизни (а учитывая пломбированный вагон и немецкое золото - и подавно). Русский человек, как известно, всегда “ищет спасения души” - через подвиг, служение и невесть что еще. А русская леворадикальная интеллигенция - вдвойне. А для спасения нужна программа, с раскладом по полочкам, готовыми императивами действия. Николай Бердяев: “Русская интеллигенция всегда исповедовала какие-нибудь доктрины, вмещающиеся в карманный катехизис, и утопии, обещающие легкий и упрощенный способ всеобщего спасения, но не любила и боялась самоценной творческой мысли, перед которой раскрывались бы бесконечно сложные перспективы”. Вот тут и подворачивается всеобъясняющий Карл Маркс со своим скачком из царства необходимости в царство свободы, подчеркиванием способности человека изменять объектный мир, мессианской идеей освобождающего человечество пролетариата. Вселенная просто, по-военному делится на два мира, два лагеря: буржуазно-капиталистический и пролетарско-коммунистический. Отныне нет людей, есть классы и их борьба, нет поступков, есть только выражение классовых интересов. И эту дуболомную привычку во всем - от производства унитазов до падения Тунгусского метеорита - видеть классовую борьбу Ленин в полной мере воспринял.

“Орден меченосцев”

Абстрактные мысли подменили сложнейшие явления жизни. Николай Бердяев: “Марксисты-коммунисты представляют собой необыкновенное, почти таинственное явление. Они живут в созданном ими фиктивном, фантасмагорическом, мифическом, отвлеченно-геометрическом мире. Они совершенно не видят сложности, многообразия человеческой индивидуальности в действительности”. Но при этом многие философы отмечали необычайную динамичность марксизма, происходящую из его религиозных черт: строгой догматической системы (“учение Маркса всесильно, потому что оно верно”), разделения на ортодоксию и ересь (линия партии - фракционизм, уклоны), священного писания (Маркс, Энгельс), которое не может быть подвергнуто сомнению, а только истолкованию, разделения мира на верующих и неверующих (“кто не с нами, тот против нас”), иерархически организованной коммунистической церкви с директивами сверху, перенесении совести на высший орган коммунистической партии, тоталитаризма, фанатизма верующих, отлучения и ликвидации еретиков, признания первородного греха (эксплуатации), богоизбранного народа (пролетариата, причем при этом важно не его благосостояние, а исповедание веры), деления истории (до революции и после), ожидания Царства Божьего (светлое будущее; “через (произвольная цифра) лет советские люди будут жить при коммунизме”).

Черты не просто религиозные, но сектантские, которые так ярко проявились еще в первых русских социалистах и которые так убедительно показаны в “Бесах”. А уж о большевиках и говорить нечего: вечная замкнутость, подполье, сформировавшие резкое отрицание существующего государственного строя и общественных отношений. Из-за этого - демагогия и страсть к громким словам, которые не исчезают с легализацией партии. “Военный лагерь”. “Капиталистическое окружение”. Недаром в лексикон Сталина позже вошел термин “орден меченосцев”, которым он определял партию.

Массовый голод -

прогрессивное явление

Маркс с негодованием относился к моральному обоснованию социализма, называл его реакционным, подчеркивал внеморальный характер своего учения. И марксисты, вслед за ним полагая, что живут в беспросветном мире страдания, считали дозволенными по отношению к этому миру любые методы борьбы. Примеров тому навалом. Не надо даже брать “красный террор”, поставивший под свои знамена невероятное количество маньяков, садистов и выродков всех мастей. Один маленький пример. В 1891 году во время голода в Поволжье 21-летний Володя Ульянов был единственным представителем местной интеллигенции, принципиально протестовавшим против оказания помощи умирающим. Причем он был не просто “принципиально против”, но, по канонизированным воспоминаниям современников, вел “систематическую и решительную пропаганду”, “имел мужество открыто заявить, что последствия голода - нарождение промышленного пролетариата, этого могильщика буржуазного строя...” То есть массовый голод признается явлением прогрессивным (после революции он становится одним из главных средств подавления инакомыслия). К сторонникам же создания комитетов помощи Володя призывал применять метод “рукой за горло и коленкой в грудь” (ох, не зря Бунин называл его “нравственным идиотом от рождения”). “Нравственно все, что служит делу победы коммунизма”. Гитлер, признавая, что многому научился у марксистов, вещал нечто подобное: “Я освобождаю вас от химеры, именуемой совестью”.

Вместе с тем эксплуатация человека человеком осуждается марксизмом именно с моральной точки зрения (в этом ученые видят одно из его противоречий) - больших моралистов, нежели коммунисты, кажется, свет не видывал. Причем под моральное осуждение попадает весь окружающий их мир, которому буквально каждое лыко ставится в строку.

“Инженеры душ”

Изобличая классовую структуру общества, марксизм обличает “иллюзии сознания”, в сущности - всю духовную культуру прошлого. Вспомним все эти “сбрасывания с корабля современности”, изъятие книг из библиотек, переписывание истории. Подлинная реальность - экономика, все остальное - в том числе наука и искусство - носит служебный характер. Как тут не вспомнить борьбу с лженауками и позор соцреализма. Главный “инженер душ” Максим Горький целую марксистскую школу у себя на Капри пригрел. В 1917 году “предостерегал”, что Ленин и Троцкий проводят в жизнь “нищенские идеи Прудона, но не Маркса”. И это увлечение большого писателя сразу же сказалось на его творчестве. Из настоящих, щедро одаренных русских писателей, кажется, нет больше ни одного, кто бы так часто впадал в пафос, схему, риторику, пропаганду расхожей морали, умничанье, “думание о жизни”, теоретизирование, книгочейство и однобокость. Литературовед Юлий Айхенвальд: “Право, не стоило так много странствовать по свету, по России, чтобы так мало увидеть... Но еще удивительнее то, что, столь близко соприкоснувшись жизни, исколесив ее в самых различных направлениях, он все-таки ею одной для своих писаний не удовольствовался, и сама она, в своей изначальной неприкрашенной фактичности, показалась ему недостойной воплощения. Он презрел ее, ради выдумки изменил действительности: обменял лучшее на худшее”.

Маркс был и воинствующим атеистом, свободу совести называл буржуазным и либеральным предрассудком. Проводить здесь какие-либо аналогии с революцией и говорить о патологической ненависти Ленина к религии (а также откровенном презрении к русскому народу) просто излишне.

Наконец, по воспоминаниям современников, Маркс был человеком крайне самоуверенным, властным, не терпящим ни малейших возражений, то есть натурой диктаторского типа, с нулевым интересом к человеческой индивидуальности. Один из большевиков вспоминал слова Горького (который, конечно же, не был окончательным слепцом): “Создателем постоянной склоки везде является сам Ленин. Это же происходит оттого, что он изуверски нетерпим и убежден, что все на ложном пути, кроме него самого. Все, что не по Ленину, - подлежит проклятию. Я написал: “Владимир Ильич, Ваш духовный отец - протопоп XVII века Аввакум, веривший, что Дух Святой глаголет его устами, и ставивший свой авторитет выше постановлений Вселенских Соборов”.

В заключение надо сказать, что вскоре после революции Ленин с негодованием высказывался о том, что в России до сих пор нет памятника Карлу Марксу. 12 сентября 1918 года он писал наркому просвещения Луначарскому: “Возмущен до глубины души. Бюста Маркса для улицы нет. Объявляю выговор за преступное и халатное отношение” (на возведение памятника Марксу знаменитый историк Юрий Готье откликнулся язвительной дневниковой записью: “Безумные гориллы продолжают куролесить”).

Когда философу Петру Струве напоминали о его былых (причем довольно матерых) марксистских убеждениях, он раздраженно отвечал: “Дурак был!” А сам Маркс, по легенде, в конце жизни любил повторять: “Извините, господа, но я не марксист”. Думаю, это только легенда.