Стильная экспозиция о трудных годах

-Наш музей был создан на базе мемориальной пекарни Деренкова, подлинность которой подтвердил он сам, здесь в свое время работал Алеша Пешков. Мемориальность очень ценна, потому что, к сожалению, мы простились со многими уникальными объектами, и мы, музейщики, буквально дрожим над нашим зданием. Пекарня стала сердцем музея, она дала повод для его существования. Его первым директором стал краевед Калинин, он со школьниками стал разыскивать горьковские места, связанные с приездом писателя, его казанскими мытарствами. Горький даже прислал письмо ученикам третьей казанской школы, которые помогали Калинину.

Годы, которые Горький провел в Казани, по полному праву можно назвать самыми мрачными в его жизни, это были "университеты" по полной программе. Это время было отягощено чужим куском хлеба, ведь поначалу Горький обосновался в семье Евреиновых, где были два сына и мать-вдова, так что семья сильно нуждалась, а тут еще нагрянул Алеша Пешков с яростным желанием учиться в Казанском университете. Евреинов подпитывал это наивное желание.

Годы в Казани были мрачными и для другого человека, чья жизнь и творчество отражены в музейной экспозиции, я имею в виду Федора Ивановича Шаляпина. В Казани они не встречались, познакомились значительно позже, но все-таки Шаляпин и Горький ходили по одним казанским улочкам! Голодали, хотели заработать на жизнь хоть пятачок - один пением, другой - на пристани... В жизни нашего музея два этих имени сплелись, и в одно время, когда Горький был принят безоговорочно, с Шаляпиным была другая история, его имя даже в шестидесятые годы прошлого века все еще предавалось анафеме. И было актом гражданского мужества в этот период начать собирать про него материалы, а это делала директор нашего музея Елизарова. Разные времена и разные коллизии были в жизни музея, но Марию Николаевну Елизарову можно назвать знаковой фигурой в его истории. Она изумительно могла общаться! Она умела дружить, Елизарова вела переписку с Горьким, я уже не говорю про Екатерину Павловну, про его внучек, также она общалась и с семьей Шаляпина. Все вещи, которые сейчас составляют гордость экспозиции музея Горького, - это результат таких вот дружеских отношений.

- Что сейчас составляет особенности экспозиции музея Горького?

- Все специалисты по творчеству Горького, музейщики, находят нашу экспозицию очень современной. Она по сути своей сейчас очень актуальна, наш музей всегда отличал подход к раскрытию образа писателя. Все музеи были похожи как близнецы-братья, поскольку они всегда видели только одну грань Горького - пролетарский писатель. А наш музей строился и строится на казанском периоде жизни писателя. У нас никогда не было идеологического крена, поэтому сейчас нам нет нужды существенно менять концепцию.

Пересмотру и коррекции мы подвергнем последний этап жизни Горького, то есть тридцатые годы. Мне кажется, надо сделать акцент на драме действительно колоссального писателя, человека со своими внутренними коллизиями, проблемами в семье, все это туго переплеталось с политикой, с давлением на него. Нельзя отрицать, что Горький многих спас, выручил, и последние его годы окрашены драмой внутреннего раскола. Наш музей заканчивается тупиком, и это будет работать, писатель как бы загнан в угол. Как видите, форма и содержание получаются зависимыми друг от друга. Когда мы строили музей, то старались, чтобы все работало на его образ, даже хмурое освещение.

- Насколько я знаю, музей живет в ожидании реконструкции...

- Да, и пока говорить о концепции мы до конца не можем, потому что ждем решения наших материальных проблем, в частности, реконструкции, пока же здание находится в плачевном состоянии. Хотя есть вещи, принципиальные для нас, те, что должны остаться, например, вот это обилие серого холста, деревянный пол, татарские дорожки - это все работает на образ. И коллажи тоже раскрывают внутренний мир молодого Горького. Обновлять полностью экспозицию, ее духовную и материальную основу, мы боимся.

- Мы уже упоминали имя Шаляпина, сейчас есть ваша серьезная экспозиция, и есть экспозиция в так называемом Шаляпинском зале, который разместился в церкви Третьего обретения главы Иоанна Предтечи в колокольне Богоявленского собора. Так ли нужны городу именно две экспозиции?

- Мэр Казани был бы непрочь купить эти вещи для Шаляпинского зала, но специалисты-музейщики понимают: это "вещи без легенды". Вот, например, у нас и у них есть спиртовки - одинаковые. Один в один. Но даже если Шаляпин коллекционировал спиртовки, вряд ли бы он купил две одинаковые, наверняка он бы приобрел разные. Наша спиртовка подарена дочерью певца Ириной Федоровной, и сомневаться в ее подлинности не приходится, а подлинность второй, находящейся в Шаляпинском зале, вызывает большой вопрос. Тут сработали ведомственные "ножницы" - купил город, он не может передать экспонаты Министерству культуры, но ведь город - это не государство в государстве. Мне кажется, это неправильно. Вообще же очень стыдно, что в нашей богатющей республике, где строятся роскошные помещения - и мы рады, что это происходит - рядом с великолепным помещением Пенсионного фонда гибнет то, что является нашей гордостью, я имею в виду дом Шаляпина. Вот на юбилей города приедут гости, я уверена, среди них не будет ни одного, кто не знает Федора Ивановича - Тукая могут не знать, но Шаляпина знают все! Это кошмарное расточительство, что дом гибнет, ведь были слова Президента: дом должен быть сохранен. Как известно, родился Шаляпин во флигеле, флигель этот сломали, дом, где он жил потом, разрушается, хотя он - реликвия, весь, до последнего кирпича. Сотрудники музея Горького неоднократно говорили об этом, у нас есть идеи - можно сделать в доме Шаляпина - какие-то инсталляции, концертный зал, много можно чего придумать, и тогда не надо будет держать экспозицию в церкви. Сейчас нельзя рассуждать - это мое, а это - твое, главное - сохранить то, что еще можно спасти. Мы могли бы гордиться домом Шаляпина, а похоже, проводя мимо гостей, приехавших на юбилей нашего города, будем стыдиться.