Как предсказывать будущее по сериалам
Юрий Сапрыкин, российский журналист, в прошлом – главный редактор журнала «Афиша» (2003—2008), дал интервью для лектория бизнес-школы СКОЛКОВО о том, для чего социологи следят за массовой культурой, почему из предпринимателя сделали бандита и как мы болеем популизмом.
Культура на предпоследней полосе
Проблема в том, что под словом «культура» понимают очень разные вещи, и для нормального делового человека, подозреваю, культура — это в театр вечером сходить. Это нечто, что относится к сфере досуга и позволяет интеллектуально или эстетически насыщенно провести свободное время. В любой серьёзной ежедневной газете обязательно есть отдел культуры, но он всегда на предпоследней полосе. В структуре правительства РФ культура относится к социальному блоку, за нее отвечает вице-премьер по социалке, но при этом в иерархии его приоритетов она находится где-то после здравоохранения, спорта и ЖКХ, то есть тоже на предпоследней полосе.
Если же понимать культуру как очки, через которые мы смотрим на мир, как стереотипы, установки, ценностные ориентиры и модели поведения, которые нами руководят, то окажется, что культура касается каждого из нас. В нас, помимо генов, заложены важные культурные установки, и осознание этого факта — очень важная вещь для понимания себя, среды, в которой ты существуешь, других людей. Для успешной деловой коммуникации очень важно анализировать, как у людей устроены их мотивации и ценности, их взгляд на мир, откуда эти вещи берутся, ведь они не всегда инстинктивны. Так что разговор про культуру важен и полезен ровно потому же, почему людям важны книги о биологии добра и зла или о том, как устроено человеческое сознание.
Как найти положительного героя с буржуазными ценностями
Изучение того, что люди смотрят, слушают и читают, дает нам возможность понимать, что у них в голове. Масскульт выражает их взгляд на вещи. Или формирует — тут сложно сказать, что первичнее.
Даниил Дондурей — кинокритик, член президентского совета по культуре, социолог — ещё в конце 90-х — начале 2000-х начал бить тревогу, обратив внимание на то, что в самых рейтинговых сериалах, которые идут по телевидению, практически не встречается фигура героя, который добивается благополучия и богатства своим трудом. Мы живём в стране победившего капитализма, но при этом положительный герой, который является носителем буржуазных ценностей, ценностей среднего класса, ценностей предпринимательства — назовите это как хотите, — просто отсутствует. Его в этом кино нет.
И Дондурей беспокоился, что мы получим поколение людей, которые очень агрессивно относятся к предпринимательской этике, считают всех бизнесменов ворами и либо отрицают все это как буржуазное зло, либо хотят встроиться в систему госкорпораций, где всё заранее гарантировано и ты фактически социально обеспечен. Как при Советском Союзе, но в новых реалиях. А новая модель поведения не создается. И отчасти, наверное, эти опасения оправдались.
При этом многие базовые ценности, которые декларируются властью — например, приверженность патриотизму, милитаризм, атомарная семья, православие, нелюбовь к Западу и так далее, — и даже ценности, которые фиксируют соцопросы, не подтверждаются эмпирически. Достаточно послушать русскую попсу, чтобы убедиться, что ироническое, насмешливое отношение к действительности, а также ценности семьи, отношений и разного рода любовных дел гораздо сильнее распространены, чем какой угодно извод милитаризма. То есть люди, которые хотят запустить ядерную ракету и погибнуть под ответным ядерным ударом, присутствуют только на экране в передаче Дмитрия Киселёва. На самом деле таких людей нет. Это не проявляется ни в каких произведениях массовой культуры, даже специально созданных при поддержке государства. Эти идеи не пользуется популярностью. А пользуются популярностью нечто совершенно иное.
Если послушать молодежную музыку и вообще изучить эту субкультуру, то окажется, что у следующего поколения совершенно свой взгляд на вещи. С одной стороны, оно находится в состоянии дикой фрустрации и депрессии, и к окружающему миру относится довольно цинично. С другой стороны, оно более патриотично, чем поколение 30-40-летних, но патриотично по-другому, не так, как люди в телевизоре. Для них режиссёр Балабанов или телепередачи, которые они смотрели в детстве — это и есть Родина, а не колокола и купола. И понятно, что через 10-20 лет именно такой взгляд на страну станет абсолютным мейнстримом — как на нечто, родившееся в девяностые годы, странное, дикое, неустроенное, но этим и дорогое. И это видно по хип-хопу, молодёжной музыке, YouTube и так далее. За этим важно наблюдать, это очень интересно изучать. Понимать, как устроены разные аудитории, с которыми приходится коммуницировать, безусловно полезно. Не говоря уж о понимании того, чем живет твоя страна.
Гадание по телевизору
Прогнозы о том, что можно или нельзя предугадать по массовой культуре, удаётся сформулировать только ретроспективно. Сейчас, глядя на то кино, которое выходило в конце 1930-х годов, явственно видно, что грядет большая война, что она неизбежна. Даже странно, что люди этого не видели и не понимали. И дело не в Гитлере или Сталине, а просто общество было нацелено на войну, абсолютно в нее верило. Сейчас такой картины нет. Нет фильма «Если завтра война» или песни «Артиллеристы, Сталин дал приказ» — это не продаётся. А в 1939-1940-м году это было.
Или, скажем, глядя на кино начала 1980-х, можно было предположить, что сейчас всему придёт конец, что жизнь перейдёт в какое-то другое агрегатное состояние, потому что очевидно, что люди просто задыхаются и так жить не могут. Причем задыхаются до такой степени, что готовы на абсолютно любые изменения, лишь бы обстановка, в которой они существуют, хоть куда-то сдвинулась. Вспомните эти фильмы, наполненные абсолютной безысходностью, безнадежностью и моральным кризисом — от «Полётов во сне и наяву» до «Отпуска в сентябре».
Или, например, если сложить группу «Любэ» и фильм «Брат», то в конце 1990-х на пересечении этих двух больших феноменов масскультуры можно было бы получить Путина, точно его спрогнозировать. Не исключено, что он таким образом и был найден какими-то политологами или политтехнологами — как проекция уже сложившегося ожидания, выражаемого через поп-культуру. Но это всегда удаётся сделать только задним числом. Гениев, которые способны предсказать это прямо сейчас, как правило, немного, и их чаще всего не слышат. В общем-то, неуслышанным остался и Дондурей в последние годы.
Если бы меня спросили, чего нам ожидать, я бы сказал, что больше всего меня волнует апатия, депрессия и циничное отношение ко всему, которое есть у нынешних тинейджеров и людей, выходящих из тинейджерского возраста. И дело даже не в том, кто их в эту апатию погрузил — путинская стабильность или скорость общения в мессенджерах. Но очевидно, что эти люди, с одной стороны, более чувствительны и эмоциональны, с другой, более вялые и пассивные [чем предыдущее поколение], и это создаёт странный бульон, в котором что-то непредсказуемым образом взорвётся.
40-летние циники
Наше поколение цинично в том смысле, что мы, как считается, готовы мать родную продать за бабло, а эти циничны в том смысле, что и бабло их не очень интересует, они к этому тоже относятся как к фуфлу, причём не идеалистически, а просто как-то слишком легко.
В целом, говоря про поколенческие особенности, мы неотделимы от мира. Конечно, эти особенности ясно прослеживаются только на жителях больших городов, узок их круг, но тем не менее клауд-рэпер из Сан-Франциско и клауд-рэпер из Новосибирска выглядят примерно одинаково и поют примерно про одно и то же. И их аудитория тоже устроена примерно одинаково, точно так же норовит сделать татуировки на лице или выкрасить волосы в розовый цвет и заплести их в косички. Почему-то эти волны захватывают сразу весь мир, точно так же, как более старшее поколение сейчас повсюду накрыла волна сложного феномена, который для простоты можно назвать популизмом — тоски по золотому веку, недовольства нынешними элитами и нынешним глобальным порядком вещей, истерического поиска простых решений, которые они отыскивают то в религии, то в национализме, то просто в обещаниях снова сделать страну великой, чтобы всё было, как при дедушке.
Эти волны у нас проявляются даже не самым зловещим и вопиющим образом. Разумеется, в России они переодеты в национальные одежды, и у нас хватает узнаваемых, специфически русских явлений — РПЦ, пятиэтажная массовая застройка, система центрального отопления, силовики с их особенными методами управления, словно бы полученными в одной и той же школе КГБ… Но все это просто интерфейс, оболочка, внутри которой — общемировые процессы. Мы не уникальны.
