Четвёртая мировая война, которую мы не хотим или не можем замечать

В издательстве «Капитал» готовится к выходу новая книга известного психиатра и телеведущего Андрея Курпатова «Четвертая мировая война», которой, судя по отрывкам, опубликованным в нескольких номерах журнала «Сноб», уготована судьба бестселлера. Впрочем, судите сами, эти тексты – перед вами.

Не нужно быть сверхразумным
искусственным интеллектом, чтобы понять:
двигаться навстречу величайшему событию
в истории человечества и не готовиться к этому
— просто глупо.
Макс Тегмарк, Массачусетский технологический институт.

В 2016 году я начал публиковать на портале «Сноб» цикл статей (1, 2, 3, 4, 5, 6, 7) под общим названием «Четвертая мировая». Они были посвящены нашему скорому и отнюдь не безоблачному будущему.

На рубеже веков человечество оказалось перед лицом новой реальности — «третья информационная волна» (Элвин Тоффлер), «четвертая технологическая революция» (Клаус Шваб), «технологическая сингулярность» (Рей Курцвейл).

То есть наша цивилизация трансформируется, причем фундаментальным образом. Но что мы знаем о рисках, о возможных последствиях этих перемен? Задумываемся ли мы о них всерьез?

Мои статьи приняли тогда в целом положительно: сотни тысяч просмотров, много доброжелательных отзывов. Однако был и весьма характерный фон, я бы даже сказал, «душок». Мол, всех тут «доктор из телевизора» запугивает, а никакой угрозы нет: технологии, информационный бум и искусственный интеллект — это все прекрасно, и нечего паниковать.

Кто-то говорил, что мои «пророчества» — дело столь отдаленного будущего, что даже нелепо об этом думать. Кто-то утверждал, что в реальном мире программеров и специалистов по искусственному интеллекту «все вообще по-другому» и нечего тут «психологам» лезть с футуристическими прогнозами. Кто-то утверждал, что я и вовсе ретроград, луддит, противник прогресса и цивилизации.

Но считать меня луддитом столь же нелепо, как и называть тем самым «психологом» (я все-таки врач-психиатр, что далеко не одно и то же). Новые технологии — это замечательно, я и правда так считаю. Однако предельно глупо, на мой взгляд, развивать технологии, которые в корне меняют среду нашего обитания, не учитывая возможные последствия для продукта этой самой среды, то есть для нас с вами.

Мы — плоть от плоти — та среда, которая нас окружает: и не только физико-химическая, но и языковая, культурная, психологическая, идеологическая, то есть собственно информационная.

В нас нет ничего «своего», мы полностью сделаны из окружающей нас среды. Допускаю, что это тяжело принять тем, кто верит в «духовный рост», «божественный замысел» и проповедует «любовь к себе», но такова правда.

• На физическом уровне мы то, что мы физически потребляем: химические вещества, находящиеся в пище, воде, вдыхаемом воздухе (грубо говоря, мы то, что мы едим, что пьем, чем дышим).
• На информационном уровне мы являемся производными той информационной среды, в которой живем: воспитание и образование, поведенческие стереотипы в обществе, масс-медиа.

Но в чем тут, вы скажете, новость?.. Если взглянуть на историю человечества, то информационная среда менялась регулярно, зачастую радикально — и никаких проблем! С чего бы им теперь вдруг возникнуть?

Посмотрите, как эпохи ужимаются: от момента появления письменности до печатного станка — тысячи лет, от станка до телеграфа — сотни, дальше — десятки.

Да, менялась, но раньше эти изменения касались только содержания: трансформировались представления людей о мире, эволюционировали культурные паттерны и т. д. Сейчас же изменяется сама структура информационной среды.

Причем подобные структурные «фазовые переходы» человечество уже переживало: изобретение письменности, печатного станка, телеграфа, радио, синематографа. И за подобными «переходами» всегда следовала, по сути, новая эра в истории человечества.

Сейчас новые способы распространения информации появляются чуть ли не каждый год: интернет, электронная почта, интернет-поисковики, мобильный интернет, социальные сети и т. д., и т. п.  

Можно с полной уверенностью утверждать, что еще никогда за всю историю человечества структурные изменения в информационном поле не были столь грандиозными и значительными, как сейчас.

Информационные технологии, роботизация и уберизация, а также собственно искусственный интеллект превращаются в своеобразный экзоскелет нашего мозга, а это естественным образом приводит к неизбежной атрофии интеллектуальной функции.

С мозгами как с мышцами: если их функцию выполняет какой-то сторонний агрегат, то они медленно, но верно усыхают.

Из-за социальных сетей, эффекта постоянной подключенности («всегда на связи»), агрессивной конкуренции между производителями контента, цифровой зависимости и других новых «зол» изменилось не только количество, но и качество потребляемой нами информации.

Эта фундаментальная трансформация среды с неизбежностью приводит к нашим собственным изменениям. Но из-за когнитивных искажений мы субъективно занижаем значение происходящего: к переменам мы стали привыкать быстро, а собственных изменений не видим, потому что не с чем сравнить — все человечество меняется разом.

Многие, впрочем, чувствуют, что «что-то пошло не так». Изменения вроде бы и положительные, но вот фон — нет, какой-то странный: все сложнее определиться с целями, жизненные перспективы выглядят какими-то туманными (если вообще просматриваются), нарастает чувство безысходности, отношения между людьми становятся все более и более поверхностными и формальными.

«Технологии будут систематически менять наше понимание того, что значит быть человеком, что значит быть в социуме и что значит заниматься политикой. Мы действительно проходим через сдвиг парадигмы. Она замечательная всем тем, что нам дает, но одновременно ведет и к ненадежности существующих структур, которые теряют свою ценность и значение. Следовательно, этот новый режим бытия требует нового мирового порядка».

Нишан Шах, Центр цифровой культуры Люнебургского университета

Отражают ли эти смутные ощущения действительный масштаб перемен? Сомневаюсь. Да и вопросов больше, чем ответов… Мы до сих пор не понимаем, в чем, собственно, эти изменения заключаются, что будет с нами дальше, как изменится наше общество.

В любом случае, просчет возможных рисков, связанных с технологическим и цифровым «улучшением жизни», — это важная задача.

Медицинский пример

В свое время мы вмешались в естественный отбор, спасая жизни людей при помощи антибиотиков и обезболивающих при хирургических операциях. Мы хорошо лечим рак, активно развиваются протезирование и трансплантология.

Невероятные успехи достигнуты в экстракорпоральном оплодотворении, сохранении беременности и неонатальной медицине, детская смертность стала буквально минимальной.

Современные нейролептики и антидепрессанты позволяют лицам, страдающим психическими расстройствами, вести полноценную жизнь.

Успех просто невероятный: на планете сейчас живет больше людей, чем за всю ее историю, а средняя продолжительность жизни человека лишь за один прошлый век увеличилась более чем в два раза.

Тех из нас, кого эволюция раньше бы выбраковала, современная медицина спасает. В геноме человечества происходит накопление предрасположенностей к самому широкому кругу болезней

Но само это благоденствие вызывает проблемы, которые пока непонятно, как решать: супербактерии, рост патогенности вирусов и появление новых¹, рост психических расстройств и врожденных патологий. И это, конечно, далеко не полный список…

Тех из нас, кого эволюция раньше бы выбраковала, современная медицина спасает. В геноме человечества происходит накопление предрасположенностей к самому широкому кругу болезней. И потому уже сейчас рождение ребенка без патологий и более-менее устойчивого к болезням — что-то за гранью фантастики.

Да, достижения медицины — это замечательно (меня они особенно радуют, ведь я бы уж точно давно оказался в числе выбракованных эволюцией особей). Но есть у этой медали и обратная сторона.

Врачи думают о последствиях своего вмешательства в естественный отбор. Они осознают риски и с удвоенной силой занимаются вопросами вирусологии, иммунологии и генной терапии. Но я не видел никого, кто был бы настолько же всерьез озабочен последствиями фундаментальной трансформации информационной среды.

Есть единичные исследователи, которые открыто говорят о возможных рисках, но их голоса, к сожалению, или игнорируются, или не выглядят достаточно убедительными. А общая реакция общества и различных его институтов вполне укладывается в формулу, с которой я начал: глупость, леность и самодовольство. 

То, что казалось каким-то совершенно отдаленным будущим — машины-беспилотники, 3D-принтеры, позволяющие работать практически с любыми материалами, чипы в человеческих головах, детальная персонализация человека по его поведению в Сети и т. д., — все это уже, так сказать, в дверях.

Речь идет не о каких-то «нюансах», а о системной проблеме: перед нами не только собственно технологические риски, но и экономические, общественно-политические, экзистенциальные.

• Технологические риски связаны прежде всего с возможностью неконтролируемого развития искусственного интеллекта.
• Экономические риски связаны с массовой безработицей, обусловленной полной автоматизацией производства, что приведет к системному кризису современной модели экономики.  
• Общественно-политические риски — это и возможная кибервойна, и возникновение тоталитарных государств (квазигосударств), управляемых собственниками BigData.
• Экзистенциальные риски в грядущем цифровом мире связаны с утратой человечности в традиционном ее понимании, а также с интеллектуальной деградацией общества.

Каждое из этих направлений разрабатывается независимыми экспертами, в университетской среде и исследовательскими компаниями. Идет активная дискуссия, но общей картины пока, к сожалению, нет.

В этой книге я постараюсь рассказать о проблемах, связанных с наступлением «четвертой промышленной революции», торжественно провозглашенной на Давосском экономическом форуме его бессменным президентом Клаусом Швабом.

Да, когда представители гигантского транснационального бизнеса самозабвенно рассказывают нам о грядущем счастье, я предпочитаю говорить о реальности. Мы должны оценить, насколько указанные риски взаимосвязаны и какова вероятность, что они вызовут эффект домино.

Ну и, конечно, я добавлю к этому скорбному списку свою «ложку дегтя». Даже примеряя на себя роль футуролога, я не могу перестать быть врачом-психиатром, а на мой профессиональный взгляд самой серьезной проблемой нового времени будет деформация психики человека.

Этому аспекту, этому «слабому звену» обычно уделяется совсем мало внимания, но именно это «звено», как мне кажется, и запустит ту самую цепочку падающих друг на друга костяшек домино.

Но обо всех костяшках по порядку…

Цифровой рай

Лучший способ предсказать будущее —
это изобрести его.
Алан Кэй

В этой главе мы рассмотрим скорое будущее, которое нам обещает главный пророк современных технологий — Рэй Курцвейл.

Рэй Курцвейл — личность, без преувеличения, легендарная. С победами на поприще информатики его поздравляли президенты США Линдон Джонсон (Рею было тогда 20 лет от роду) и Билл Клинтон, вручивший Курцвейлу в 1999 году информационного Нобеля — National Medal of Technology.

Курцвейл создал первый музыкальный синтезатор, первый планшетный сканер, первую читающую машину для слепых, первым научил компьютеры распознавать человеческую речь. И это только некоторые из его личных достижений, не считая работы на Google, IBM и т. д.

Сейчас Курцвейл работает техническим директором Google, где возглавляет все работы по искусственному интеллекту. А в качестве хобби создает помощника, «способного отвечать на наши вопросы еще до того, как вы их сформулируете». Нет, я не шучу. Это цитата.

Впрочем, Рэй Курцвейл, конечно, более известен широкой общественности как футуролог. В книге «Эпоха духовных машин» он сформулировал «закон ускоряющейся отдачи», который позволяет ему с удивительной точностью предсказывать — буквально по годам — достижения в области развития компьютерных технологий и искусственного интеллекта.

Да будет так!

Я придумал закон ускоряющейся отдачи,
чтобы правильно рассчитывать время
в моих собственных технологических проектах:
чтобы я мог начинать их за несколько лет
до того, как они станут осуществимыми.
Рэй Курцвейл

Согласно закону ускоряющейся отдачи, развитие технологий происходит экспоненциально: чем мощнее становится та или иная технология, тем большее ускорение в своем развитии она приобретает.

«За семь лет проект “Геном человека” ¹ собрал один процент генома, — рассказывает Курцвейл. — Мейнстримовые критики заявляли: “Я же говорил, что ничего не получится. За семь лет — один процент, значит, на весь геном уйдет 700 лет”. Моя реакция была другой: “Ого, мы уже сделали один процент? Мы почти закончили!” Дело в том, что один процент — это всего семь удвоений до ста процентов. Удвоение происходит каждый год. И действительно, проект закончили уже через семь лет. То же самое произошло со стоимостью: первый геном стоил миллиард долларов, а сейчас эта процедура стоит всего 1000 долларов».

Чтобы представить себе, о чем говорит Курцвейл, вспомните знаменитую притчу о создателе шахматной игры — бедном мудреце и математике Сета.

Шахматы так впечатлили индусского царя Шерама, что он решил беспримерно наградить Сета.

— Я настолько богат, что могу исполнить любое твое самое смелое желание, — сказал царь мудрецу Сету. — Назови награду, и ты получишь ее.

— Велика доброта твоя, повелитель, — ответил мудрец. — Выдай мне за первую клетку шахматной доски одно пшеничное зерно.

— Одно пшеничное зерно? — изумился царь.

— Да, повелитель. За вторую клетку прикажи выдать два зерна, за третью — четыре, за четвертую — восемь, за пятую — шестнадцать, за шестую — тридцать два...

— Довольно, — с раздражением прервал его царь. — Ты получишь свои зерна за все 64 клетки доски, согласно твоему желанию: за каждую вдвое больше против предыдущей. Но знай, что просьба твоя недостойна моей щедрости. Ступай! Слуги вынесут тебе твой мешок с пшеницей.

Сета улыбнулся, покинул дворец и стал дожидаться последствий своей просьбы у ворот. А развязку этой истории вы все, конечно, знаете.

Да, наше мышление, по самой сути своей, линейное — мы привыкли наблюдать постепенное приращение чего бы то ни было: вода в реке или в море поднимается или убывает медленно, растения, животные и даже наши дети растут год за годом и по чуть-чуть, так же незаметно меняются климат, отношения между людьми и т. д. , и т. п. Все постепенно.

Вот почему экспоненциальный рост, о котором говорит Курцвейл в своем законе ускоряющейся отдачи, для нас контринтуитивен: мы не привыкли так думать, а потому и не можем представить себе его последствий.

Царь Шерам решил, что мудрец Сета попросил у него мешок пшеницы, не больше. Но такова реальность экспоненциального роста: если соблюсти последовательность, о которой просил мудрец, то к 64-й клетке количество зерна на доске будет в 1800 раз превышать ежегодный современный мировой урожай пшеницы.

То есть Сета попросил у наивного царя весь урожай пшеницы, собранный за всю историю человечества до настоящего момента, а общая масса этого зерна равнялась бы 1200 миллиардам тонн.

В своих прогнозах мы основываемся на опыте тех технологических трансформаций, которые произошли за последние десятилетия. Пережитый опыт диктует нам и наши представления о будущем — таковы особенности мышления человека, его, так скажем, интуиции.

Да, произошел существенный скачок в развитии технологий — мы все это признаем. «Но что еще может случиться, чтобы удивить нас? — рассуждаем мы по-стариковски. — Нет, мы уже все видели…»

Но взгляните на эти два графика: на первом — мы с вами, вместе с тем самым индусским царем Шерамом, а на втором — экспоненциальная кривая технологического прогресса и те самые миллиарды тонн зерна, которые причитаются мудрецу Сете и о которых нас предупреждает Рэй Курцвейл.

Иллюстрация: Издательство «Капитал»

Во многом именно благодаря изобретению закона ускоряющейся отдачи Билл Гейтс назвал Рэя Курцвейла «лучшим из тех, кого я знаю, в предсказании будущего искусственного интеллекта».

По оценкам независимых экспертов (уж не знаю, как именно они это измеряли), 86 % прогнозов Рэя Курцвейла «сбывались с высокой точностью».

И действительно, даже если закрыть глаза на эти проценты, прогнозы Курцвейла сбываются как по волшебству — телефоны с bluetooth, синхронный компьютерный перевод, Siri, 3D-видео и очки с дополненной реальностью, суперкомпьютер IBM Watson, машины без водителей и т. д. , и т. п.

Ничего личного, просто факты

В 1990 году Рэй Курцвейл предсказал, что компьютер победит лучшего игрока по шахматам в 1998 году. Он ошибся: суперкомпьютер Deep Blue компании IBM обыграл Гарри Каспарова на год раньше — в 1997-м.

Тогда же — в 1990-м — Курцвейл высказал предположение, что в 2010 году компьютеры смогут отвечать на вопросы, имея беспроводной доступ к информации. Это, как вы понимаете, тоже случилось чуть раньше.

А вот с экзоскелетами, например, великий прогнозист слегка поторопился. Он был уверен, что они позволят людям с инвалидностью ходить уже в начале 2000-х, что произошло чуть позже и не повсеместно. Впрочем, соответствующие технологии действительно созданы и активно используются (в частности, компанией Ekso Bionics).

Спустя десять лет — на пороге нынешнего тысячелетия — Курцвейл тоже сделал несколько чрезвычайно смелых прогнозов. Так, например, он обещал, что к 2009 году компьютер будет воспринимать голосовые команды. Случилось это не в 2009-м, но кто из нас не общался с Siri, ОК Google или Алисой?

В том же 2009 году Курцвейл ожидал появления очков, стекла которых будут оснащены дисплеями, воспроизводящими эффект дополненной реальности. Вроде бы и тут ошибся — прототипы Google Glass появились только в 2011-м. Но и эти экраны, и технология дополненной реальности появились даже до 2009 года. Так что все ОК.

В 2005 году Курцвейл предсказал, что к 2010 году появится возможность осуществлять языковые переводы с одного языка на другой в режиме реального времени. Skype Translate Microsoft, Google Translate и другие технологии справились с этой задачей. Некоторые же приложения, как, например, Word Lens, и вовсе могут переводить слова на изображении с вашей камеры.

Помню, когда ко мне в гости в интеллектуальный кластер «Игры разума» приехал главный художник Google, автор культового романа «Поколение X» Дуглас Коупленд, с которым у нас перед этим состоялась заочная дискуссия о будущем искусственного интеллекта, это приложение только вышло. И они с куратором его выставки как малые дети бегали по нашим зданиям, прикладывая свои iPhone к указателям, и радовались эффектам — на экране то же видеоизображение, а текст меняется на английский.

В 2010 году Курцвейл обещал, что к 2019-му «провода и кабели для персональных и периферийных устройств любой сферы уйдут в прошлое». Что ж, взгляните на наушники iPhoneX, беспроводные зарядные устройства для Samsung Galaxy S6 (Wireless Charging Pad) или CotaWirelessPower — универсальную колонку для зарядки электроприборов с диаметром действия больше 10 метров.

Вам не кажется, что Курцвейл даже как-то запаздывает со своими прогнозами?..

Кривая закона ускоряющейся отдачи Рэя Курцвейла предполагает наличие трех последовательных фаз:

• первая — медленный рост (ранняя фаза экспоненциального роста);
• вторая — быстрый рост (взрывная фаза, когда кривая стремительно взметается вверх);
• третья — фаза стабилизации, когда формируется принципиально новая технологическая парадигма.

И если кому-то кажется, что стабилизация уже наступила, — не обольщайтесь. Вот что обещает нам Рэй Курцвейл на ближайшие десятилетия.

Считается, что вычислительная мощность нашего мозга равняется примерно десяти терабайтам — это очень-очень много, и стоимость такого компьютера сейчас, как вы понимаете, почти космическая.

Но посмотрите на свой телефон: аналогичную вычислительную мощность в 1960-х вы могли бы купить лишь за триллион долларов, а в начале 80-х прошлого века — за миллиарды долларов. Но вряд ли сейчас ваш телефон стоит дороже тысячи, правда? Впрочем, его начинка, поверьте, куда дешевле — вы переплачиваете за программное обеспечение и бренд.

В 2013 году группе немецких и японских исследователей удалось симулировать одну секунду активности одного процента мозга человека, правда, за 40 минут и на кластере из 82 944 процессоров.

Теперь внимание: по расчетам Курцвейла, десять терабайтов — мощность, равная мощности нашего мозга, — обойдутся нам в 2020 году всего в одну тысячу долларов. Проще говоря, к этому моменту персональные компьютеры не только достигнут вычислительной мощности, сравнимой с человеческим мозгом, но будут общедоступны.

В 2011 году журнал Science опубликовал статью Мартина Хильберта из Университета Южной Калифорнии, где он писал следующее: «Люди всего мира могут осуществить 6,4х1018 операций в секунду на обычных компьютерах образца 2007 года, что сравнимо с максимальным количеством нервных импульсов, возникающих в одном человеческом мозге за секунду».

Самый быстрый суперкомпьютер в этом же 2011 году обладал мощностью 10,51 петафлопс (10,5 квадриллионов операций в секунду — то есть, как минимум, на две степени меньше, чем требуется для воспроизводства мощности, соответствующей человеческому мозгу).

В 2013 году группе немецких и японских исследователей удалось симулировать одну секунду активности одного процента мозга человека, правда, за 40 минут и на кластере из 82 944 процессоров.

В 2018 году был представлен американский суперкомпьютер Summit, производительность которого, по заверениям создателей, приближается к 3,3 экзаопсам, а это три с лишним квинтиллиона операций в секунду — то есть те самые «миллиарды миллиардов», о которых говорил Мартин Хилберт, рассчитывая мощность человеческого мозга.

Теперь представим, что мы перешагнули 2020 год и вошли в будущее, стоящее у нас на пороге. Итак, чем же ознаменуются для нас ближайшие десятилетия?

____________

1 Проект «Геном человека» (The Human Genome Project, HGP) — это научно-исследовательский проект по расшифровке последовательности нуклеотидов, составляющих ДНК (порядка 25 тыс. генов). Проект был начат в 1990 году под руководством нобелевского лауреата Джеймса Уотсона, а также Национальной организации здравоохранения США, и стал одной из крупнейших международных научных коллабораций.

Об авторе. Курпатов Андрей Владимирович - российский врач-психотерапевт, телевизионный продюсер, автор книг по психологии, научных монографий по психотерапии и философии. Создатель современной модели психотерапии — «Системная поведенческая психотерапия». Автор и ведущий первых на российском телевидении ток-шоу по психологии.