Горбачев «Вышки». Что показала отставка ректора Кузьминова
Либеральный публицист Андрей Колесников — руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги, а также член правления Фонда Егора Гайдара и член Комитета гражданских инициатив (Комитет Алексея Кудрина), написал что-то вроде эпитафии на уход с поста ректора «Вышки» Ярослава Кузьминова. Правда, отнесение к заслугам теперь уже экс-ректора внедрение в России ЕГЭ и Болонской системы с точки зрения многих должно быть помечено противоположным знаком, но это частности, - главное, что теперь, по мнению автора, под угрозой оказывается весь сектор «качественного, современного, вестернизированного российского образования».
Реакция на отставку основателя и ректора Высшей школы экономики (ВШЭ) Ярослава Кузьминова показала, до какой степени в России персонифицированы все значимые проекты – от театров и газет до университетов. Оценки последствий этой отставки, напоминающие надгробные речи по передовому российскому образованию, обнаружили настоящий масштаб модельного российского университета нового типа – «Вышки» – и личности, его основавшей (на самом деле – одной из личностей).
Уход ректора «Вышки» трудно сравнивать с увольнением министров, включая профильных – образования, науки, просвещения. Было время, когда Ярослав Иванович мог претендовать на министерский пост, но для него это было бессмысленно: степень его влияния как ректора и автора сразу нескольких реформ в разных отраслях была гораздо выше. На смену ему пришел теперь уже бывший ректор Дальневосточного университета Никита Анисимов, делавший карьеру в ректорате МГУ. Его заведомую нейтральность к наследию Кузьминова (о взглядах Анисимова не известно ничего) пока трудно трактовать как негативный или относительно позитивный фактор.
Идея университета
Единый государственный экзамен (ЕГЭ), задуманный одновременно как инструмент борьбы с коррупцией и улавливания талантов из провинции, – это интеллектуальный продукт Кузьминова. «Вышка» еще до введения ЕГЭ работала по подобной схеме набора. «Вышка» также первой в России ввела систему «антиплагиат». Болонская система, синхронизирующая образование в России и за рубежом, открывшая окно в мир для российской молодежи, – это тоже Кузьминов.
Стратегические реформаторские документы (почти ничего из них, впрочем, не реализовано), рассчитанные на авторитарную модернизацию, делались при участии в том числе его команды. Консалтинг для власти с надеждой на имплементацию малых дел. Но главное не в этом, а в содержании образования. Оно просто в принципе стало другим – прежде всего благодаря «Вышке».
Кузьминов начал с обучения обучающих: как при Петре I будущие профессора «Вышки», уже совсем не молодые заслуженные советские экономисты с большим опытом работы, отправились переучиваться в Париж и Гаагу. Лекции по экономической теории в Москве им читал академик Револьд Энтов, по математике и эконометрике – Григорий Канторович (не путать с однофамильцем – лауреатом Нобелевской премии).
Опыт нового типа преподавания совсем молодой Кузьминов в 1989 году внедрял на кафедре экономики МФТИ, после чего многие физики переквалифицировались в экономистов. Были подняты деньги – от TACIS до Джорджа Сороса. И подняты связи: первое помещение для занятий студентов ВШЭ – машинный зал бывшего Главного вычислительного центра Госплана, первые кабинеты ректора и проректоров – Институт Егора Гайдара, который, будучи премьером, и подписал бумаги о создании фабрики экономистов для рыночной экономики. Как говорил один из первых профессоров новой Школы, «мы были созданы благодаря ЕС и правительству».
Идея университета нового типа – сначала как небольшой школы для новых экономистов – родилась, согласно апокрифу, во время совместной прогулки Евгения Ясина, тогда работника Комиссии по экономической реформе Совмина СССР, и Ярослава Кузьминова, научного сотрудника Института экономики АН, вокруг памятника Льву Толстому на Большой Пироговке. Они хотели уйти от модели тех университетов, про которые классик в разговоре с художником Леонидом Пастернаком, отцом поэта, сказал: «Дело университетов состоит в том, чтобы оправдывать отжившие основы жизни. Это хуже для молодого человека, чем для девушки – проституция».
Сначала были компромиссы
Потом Кузьминов с Ясиным, используя разные политические крыши, в основном в лице министров экономики, от Якова Уринсона до Александра Шохина, который стал президентом ВШЭ, решили совместить модель маленького качественного вуза (какими остались РЭШ, Европейский университет в Санкт-Петербурге, «Шанинка») и большого социально-экономического, а затем и классического университета.
У каждой из таких моделей есть свои недостатки и свои преимущества, маленькие вузы остались качественными и «либеральными», а Кузьминов построил большой «либеральный» университет, хотя всегда, не только в последние годы, шарахался от этого определения и отказывался сам себя считать «либералом».
Все большое в России со временем стало попадать под жесткий контроль властей. Большие массы людей не должны быть индоктринированы слишком разнообразным знанием и получать чрезмерно разнообразную информацию. Модели свободного университета и свободных медиа на определенном этапе развития российского авторитаризма должны были быть серьезным образом скорректированы.
Университеты типа ВШЭ или РАНХиГС вроде бы до известной степени защищены авторитетом их ректоров, но «жить в обществе и быть свободным от общества нельзя». В этой марксистской максиме в сегодняшних обстоятельствах на место «общества» должно быть поставлено «государство».
«Вышка» вместе с ректором попала в ловушку: Кузьминов сам построил университет с новой культурой и максимальными академическими и студенческими свободами, а потом сам же, чтобы Высшая школа экономики устояла под шквалом претензий верхов, был вынужден эти свободы сворачивать.
Началось все с компромиссов в виде встраивания во власть – его личное участие в ОНФ и выборах в Мосгордуму при поддержке правящей партии. А закончилось прямым подавлением студенческих свобод (например, журнала DOXA, дискуссионных площадок), упразднением неугодных лабораторий (например, антикоррупционной лаборатории Елены Панфиловой), увольнением преподавателей, многие из которых сейчас составили костяк Свободного университета, перенеся туда академическую культуру ранней «Вышки» или даже прото-«Вышки» образца начала 1990-х.
За своего аспиранта Григория Юдина, арестованного во время первых протестов 2011 года, университет заступился. За своего студента, попавшего под каток политических репрессий, Егора Жукова, университет уже почти не вступался. Участие проректора Валерии Касамары в выборах в Мосгордуму в 2019 году стигматизировало руководство университета (совсем незаслуженно, в том числе саму Валерию) как едва ли не мракобесное.
«Ловушка Кузьминова» странным образом была похожа на феномен, который в 1980-е называли «дилеммой Горбачева»: Михаил Сергеевич допустил гласность, но эта же гласность подрывала его власть. Ярослав Иванович допустил максимальные академические свободы, но именно они подрывали его власть, потому что высшее государственное руководство требовало все больше компромиссов и послушания. И это уже были не просто звонки из Кремля с требованием убрать того или иного преподавателя. Это были попытки системного разрушения того дома, который построили Ясин с Кузьминовым.
Не для школы, а для жизни
Разумеется, не надо быть включенным наблюдателем, чтобы понять: он сопротивлялся, как мог, будучи не фрондером и оппозиционером, а строителем. Причем успешным строителем нового института.
Однажды в каком-то разговоре, когда еще было немало оснований для надежд на авторитарную модернизацию, я сказал Кузьминову, что все эти попытки писать стратегические программы – дело абсолютно бессмысленное в силу того, что существующая политическая рамка, как и в догорбачевский период, не допустит никаких реформ. На что он ответил: «Что же теперь – вешаться, что ли?»
В смысле надо делать дело, до конца выполнять свой научный и экспертный долг, использовать каждое окно возможностей, даже если оно уже больше напоминает щель. Надо, как говорил Лудовико ди Гонзага, служивший пяти французским королям, «продолжать играть в мяч»: классическое состояние либерала (иногда тайного) во власти – уж лучше я, такой умный и либеральный, буду на этом месте, чем кто-либо другой. Тем более если это место человек построил себе сам.
Но, вероятно, наступил такой момент, когда пределы компромиссов исчерпались и форточки возможностей закрылись. А в мяч играть в отсутствие правил тоже уже немыслимо.
То, что Кузьминов останется в качестве научного руководителя «Вышки» – это минимальная гарантия «защиты от дурака», от одиозных решений. Большой университет – это механизм, который не может работать исключительно в режиме авторского проекта. И в этом смысле машина, конечно же, останется работоспособной.
Однако «Вышка» в том виде, в каком она завоевала свою репутацию, – это и есть авторский проект. Как, допустим, в сфере медиа «Новая газета» или «Эхо Москвы». И она все равно в период после ректорства ее основателя будет другой – как изменилась ее атмосфера, когда уже не мог по состоянию здоровья активно участвовать в повседневной жизни университета Дед – Евгений Григорьевич Ясин.
Маленькие качественные либеральные проекты вроде Европейского университета или «Шанинки», хоть и не имеют прямого отношения к «Вышке», теперь будут чувствовать себя чуть более неуютно и менее защищенными. Потому что проблемы «Вышки» – это проблемы не одного университета, а всего качественного, современного, вестернизированного сектора российского образования.
Девизом «Вышки» было латинское изречение «Non scholae, sed vitae discimus» – «Не для школы, а для жизни учимся». В стране уже очень много выпускников ВШЭ, в том числе и находящихся на самом верху власти. Но для того чтобы изменить жизнь страны, для чего этих выпускников и готовили, их численная и интеллектуальная масса недостаточна. Чтобы решить эту задачу, нужна не одна, а множество «Вышек».
Впрочем, теперь задача стоит гораздо более скромная – сохранить хотя бы одну «Вышку» такой, какой мы ее знали при отцах-основателях. Задающей образец качественного, глобально конкурентоспособного образования для всей страны.
Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир или Московского Центра Карнеги.