Туфан МИННУЛЛИН: “До сих пор вижу во сне, что забыл текст”

- Туфан Абдуллович, начнем сначала. Скажем прямо, для деревенского мальчика желание стать актером - не самое обычное.

- Я родился в простой семье и попал в театр случайно. Стечение обстоятельств. Разве я мечтал стать актером или писателем? Нет, конечно. Самое большое, что я хотел, - поесть досыта, мы же голодное поколение. Были, естественно, и запредельные мечты: найти такую работу, чтобы можно было жить, построить дом и опять-таки не голодать.

- А вот эта случайность, она как произошла?

- Я собрался на целину после школы. Отец у меня был бухгалтером, я кое-чему у него научился, курсы в Казани окончил, и меня направили на целину. Но мне очень хотелось поступить в университет, даже не знал, на кого там могу выучиться, но именно в университет хотел попасть. Приехал в Казань, сдал экзамены на филологическое отделение и встретил неожиданно одну девушку из нашей деревни, она жила в то время в Казани. “Туфан, тут на артистов принимают!” - говорит она мне. А мы же все в деревне артисты, в самодеятельности участвовали. Ну, я пошел. Оказывается, принимали не в артисты, а только учиться на артистов. Я решил сдать экзамены, потому что мне было интересно, и прошел по конкурсу. Все это было, повторяю, абсолютно случайно. Не встретил бы я свою землячку, все могло сложиться иначе. А так я уехал в Москву, в Щепкинское училище.

- А переход из актеров в драматурги как произошел?

- Я все время писал стихи. Ну, многие молодые люди их пишут. Помню, когда возвращался из Москвы, привез домой целый чемодан стихов. Правда, ни одно стихотворение не было опубликовано, но это не страшно. А на последнем курсе я написал детскую пьесу. И ее сразу же поставили в Камаловском театре, ставил Юсуф Бикчантаев. Потом еще пьесу написал, ее приняли к постановке в Бугульме. Весь наш курс из Щепкинского оставили тогда работать в Камаловском, я тоже там начал служить и параллельно писать пьесы. Так что мне пришлось из театра уйти, потому что совмещать было трудно. Амплуа у меня еще не было, я мало ролей успел сыграть. Все прошло безболезненно, актеры моего плана в труппе были. Я ушел, работал на телевидении.

- Не хотелось уходить?

- Не хотелось. С болью ушел. Так бывает с любым актером, отлученным от театра. И как все актеры, до сих пор часто вижу повторяющийся сон: я на сцене и забыл текст. Театр - это зараза, люди, лишенные сцены, стараются не уходить из него, работают бутафорами, рабочими сцены. На любую работу готовы, лишь бы в театре.

Миннуллин действительно до сих пор по-актерски эмоционален. За время нашей часовой беседы он вспыхивал, загорался, убеждал меня. Было видно, что он - человек диалога и уж никак к монологам не стремится.

- Когда вы пишете пьесу, каких-то персонажей на себя “примеряете”?

- Всех. Потому что когда я пишу пьесу, я тут же каждый эпизод проигрываю. Иногда даже вслух начинаю реплики произносить.

- Вы работаете на компьютере?

- Никакой техники я не признаю. Если ее использовать, в творчестве таинственность теряется. Есть у меня пишущие машинки, но они без дела лежат. Когда пишешь от руки, в этом есть тайна. А тексты, напечатанные на машинке, я читаю как редактор, будто это и не я написал. Иногда ругаю того, кто это сотворил. То есть себя. Так бывает и когда я смотрю постановки своих пьес. Иногда до смеха доходит. Однажды даже закричал: “ Ну разве можно так писать!” Это я про себя... Ну что поделаешь, живет во мне актер, я актер больше, чем писатель. Я очень люблю театр, однажды даже Президента нашего удивил, сказав, что Набережные Челны, Нижнекамск - это не города, а населенные пункты, потому что в городе должен быть театр. Театр - это не только лицедейство на сцене, но и общение людей, ведь они в зале все вместе. Самая плохая пьеса может воспитать лучше, чем учебники дидактики.

- А в русский театр ходите?

- А как же! Все московские театры хорошо знаю. Оперу я тоже в первый раз слушал в Москве и не принял ее, не принимаю и до сих пор. А вот балет люблю. Мне кажется, если все театральные жанры умрут, балет выживет, потому что музыка, пластика много говорят человеческой душе.

- Я не избегу банального вопроса и спрошу: как родился “Старик из деревни Альдермеш”?

- Как пишутся пьесы? Яркое событие может спровоцировать, мысли, которые хочется всем высказать. Или человек - интересный, яркий. Хороший или плохой - это уже другое дело, главное - яркий, о котором хочется рассказать другим. Такого человека впускаешь в свою жизнь, начинаешь придумывать, как бы он повел себя в той или иной ситуации. Это похоже на то, как дети в куклы играют. У меня на родине в Камскоустьинском районе был такой интересный старик. Он охранником на току работал. И когда мы ребятами ходили туда воровать горох, он кричал нам: “Убью, убью!”, а сам тихонько приговаривал: “Быстрее, ребята, быстрее!”. И мы набивали карманы горохом и убегали. Вот такой старик был балагур. Никто на него не обижался. Говорили ему: “Уйти, дурак!”, но был он далеко не дурак. Однажды мы встретились, ему тогда было лет под девяносто. Он меня не узнал и спросил, чей я сын. А потом показал на гору, куда шел, и сказал: “Я в гору медленно иду, Азраил за подол держится, а когда спускаться буду, сниму галоши, в носках быстро побегу, а он на горе останется”. Такой вот человек был. Жизнь и смерть - тема не новая, но вот появился мой “Старик”, который своим юмором как будто примиряет людей с неизбежностью ухода. Многие мне не советовали в театр пьесу относить, что, говорили, за старик, был бы герой труда, а так... Но я пьесу переделывать не стал. Мой Старик раздает людям радость, разве этого мало?..

Можно убрать все регалии Туфана Абдулловича и сказать только одно - автор “Старика из деревни Альдермеш”, и понятно будет, про кого идет речь. Вряд ли кто из наших театралов не видел спектакль по этой грустной и одновременно такой веселой пьесе.

- А бывает так, что вы не совпадаете с режиссером в трактовке пьесы?

- Я - актер, это не надо забывать, я знаю театр, я знаю, что такое режиссер. Я с огромным доверием отношусь к режиссерам, уважаю эту профессию. Поэтому, если режиссер не нарушает главную линию пьесы, я даю ему материал на откуп. Режиссер - тоже творец, он имеет право на видение, он ведь не просто мизансцены должен разводить. Так что серьезных столкновений у меня никогда не было, я всегда находил общий язык с режиссерами. Особенно с Салимжановым.

- Вы - человек театра, причем человек успешный. Зачем вам еще и депутатство?

- Меня об этом часто спрашивают. Вроде бы власть и творчество находятся в противоречии. Когда человек творческий начинает стремиться к власти, это всегда вызывает подозрения. Я полагаю, что литература всегда должна находиться в оппозиции к власти, потому что у власти свои жестокие рамки, а литература, она демократична. Власть давит на человека, а литература его защищает. А для того, чтобы защитить не только себя, но и других, нужна трибуна. Меня, например, абсолютно не интересует карьера, все премии и звания я уже заработал. Но с трибуны Госсовета я должен озвучить некоторые мысли.

- Гоголь, например, говорил, что “Театр - это кафедра, с которой можно много сказать миру “. Эта кафедра для вас уже мала?

- Мала! В нашем обществе - мала. Когда в девяностые годы многие вышли митинговать на площади, Салимжанов не пустил своих актеров. Его тогда многие за это упрекали, но он сказал: “ Мы - всегда на площади”. Это верно, но... К сожалению, многие в театр не ходят, книг не читают. Бывает нужно что-то важное сказать открытым текстом с трибуны. Объект изучения литературы - человек, а депутат - избранник народа, призванный этого человека защищать. Все сходится. Может быть, я наивно рассуждаю, но я построил депутатскую работу так. Я должен по мере сил своим депутатством помогать людям.

Видно, что Миннуллин - человек хорошо организованный. Время для интервью определил сразу же, сам проконтролировал, чтобы мне дали пропуск в Госсовет. А его уютный кабинет поразил педантичным порядком - все разложено по местам, каждый блокнотик на своем месте. Вот и верь после этого, что писатели могут творить при “художественном беспорядке” на столе.

- Парламентские журналисты говорят, что у вас есть в парламенте своеобразный имидж - “анфан террибль”, то есть любимое, но кошмарное дитя, которому многое позволяют говорить. Это правда?

- Правда. То, что не разрешается другим, позволяется мне, прощается мне. В свое время короли держали шутов, пусть никто не воспримет мои слова в оскорбительной форме. Кто-то должен говорить правду. Это одна сторона. Другая - я говорю резкие вещи доброжелательно, я же не себя стремлюсь показать. Я правду говорю. Наверху же не дураки сидят, они подхалимов не любят, они видят, что человек я немолодой, говорю искренне. Мне посты, богатство не нужны, мое литературное творчество позволяет содержать семью. Я - писатель, и больше никто.

- Туфан Абдуллович, все-таки что нашу жизнь может больше переменить - театр или парламент?

- Конечно, театр. Парламенты появляются и исчезают, а театр существует несколько тысяч лет. Однажды был в Хельсинки, и экскурсовод-финнка показывает нам на одно здание и говорит: “Это - наш театр комедии”. Мы удивились, здание на театр не похоже. А она смеется: “Это - наш парламент”. Парламент - это что? Это буфер между властью и народом.

Все мы знаем, что любой парламент - кладезь сюжетов, здесь есть все - от высокой трагедии до комедии дель арте. Думаю, что никого не удивлю последним заявлением, и многие со мной согласятся, что есть у нас в разных законодательных органах депутаты с хорошо пригнанными масками. Странно, что Миннуллин до сих пор не почерпнул в парламенте ни одного сюжета для своих пьесе.

- Раз театр важнее, вернемся к нему. У вас великолепно складывались отношения с Марселем Хакимовичем, но пришел новый главный режиссер, человек другой школы и другого поколения, суперодаренный человек и потому, наверное, сложный. Как складывается ваше сотрудничество с Фаридом Бикчантаевым, так же ровно?

- Нет, оно ровным не может быть. Он же очень сложная творческая личность, если бы Бикчантаев не отличался от Салимжанова, он был бы плохим режиссером...

- ... но он режиссер хороший.

- Хороший, талантливый, он смотрит на жизнь современным взглядом. К счастью, общий язык мы находим, он уже поставил несколько моих пьес, и не потому, что давлю авторитетом, просто ему интересно. Он мне говорит: “Туфан-абы, у вас молодость сохранилась”. Повторю, что он очень талантливый человек, а с талантом всегда работать хорошо.

- Что нового вы пишете для театра, о чем говорить на ближайших заседаниях в парламенте?

- Начну со второй половины вопроса. Человека формирует культура, но у нас пока есть крен в сторону спорта. Спорт - это хорошо, но если человек духовно не подготовленный, мы можем вырастить бандита, человека нищего духом. Духовность, нравственность - вот о чем надо говорить. А в театре 7 ноября, в день рождения Салимжанова, будет премьера спектакля по моей пьесе. Эта пьеса немного отличается от того, что я делал раньше, даже актеры, когда ее прочли, удивились. Я посвятил эту работу своим однокурсникам по Щепкинскому училищу, слава Богу, многие из них живы. Персонажи новой пьесы - мои друзья, соученики по студии. Эта пьеса об актерах. В ней есть ретро, есть ностальгия...Не знаю, как зритель воспримет. Но, думаю, хорошо, потому что публика любит актеров.

Его юбилей выльется в огромный праздник не только для труппы Камаловского театра, но и для зрителей, ведь для них он пишет свои тонкие, мудрые пьесы, в которых не боится ставить сложные нравственные проблемы. В конце ноября публику ждет целая неделя спектаклей по пьесам Туфана Абдулловича на Камаловской сцене.