Знаки балканской войны

Югославия была не первой “горячей точкой”, где довелось служить Динару Бакиевичу. Еще курсантом Военного института (специальность - “иностранные языки”, конкретно - персидский и английский) он не раз командировался в Афганистан, где в общей сложности провел шесть с половиной лет. После окончания в 1991 году Центральных офицерских курсов “Выстрел”, где готовят в том числе и специалистов для ООН, были Египет, Израиль, Сирия, Ливан. Занятно, что уезжал Динар Бакиевич наблюдателем от Советского Союза, а вернулся в другую страну - Россию... Командование оценило столь впечатляющий послужной список (завершающая ближневосточную эпопею должность - старший российский военный наблюдатель), и следующим пунктом назначения в 1994 году стала Югославия.

- В выборе вашей кандидатуры сыграло значение то, что вы татарин - как-никак Югославия страна со значительным процентом мусульманского населения?

- Нет, не думаю. Командование руководствовалось стандартными требованиями: человек должен быть военнослужащим, знать английский, иметь опыт пребывания в боевой обстановке, ну и - ряд профессиональных навыков, вроде умения хорошо водить автомобиль... Только не надо отождествлять наблюдателей с военным контингентом ООН. Мы были, прежде всего, международными дипломатами. Не представляли интересы ни одной из конфликтующих сторон. Ни в каких военных операциях не участвовали, а следили исключительно за соблюдением на подконтрольной территории (а я был в самопровозглашенной республике Сербская Краина и в боснийском анклаве Бихач) условий перемирия, прав человека. Фиксировали просьбы и жалобы населения, как правило, связанные с материальными проблемами (порой людям просто нечего было есть), поисками родственников. Мы составляли отчеты и докладывали командованию, а реакция - дело политиков... Конечно, приходилось и в патрули ходить. Причем без всякого оружия - мы не имели права иметь при себе даже перочинного ножа, только средства защиты - каски и бронежилеты. Главная установка - всеми силами избегать конфликтов, даже разговаривать надо было максимально осторожно. А в условиях дефицита власти случалось всякое. Мне повезло, но вообще на патрули не раз нападали, избивали. Закидывание камнями вообще было обычным делом. Случалось, отбирали машины. А что? Смотрят - хороший джип. Кладут поперек дороги бревно. Когда машина останавливалась, подходили с автоматами. И что тут сделаешь?.. Но бывало и пострашнее. Так, мой коллега-канадец подорвался на мине. Оторвало обе ноги.

- Кто входил в вашу группу наблюдателей и как вы находили общий язык друг с другом?

- Семь офицеров разных национальностей (по уставу положено, чтобы в группе не было людей из одной страны): кроме меня, индонезиец, голландец, финн, кениец, канадец, датчанин. Не всегда наши точки зрения как людей и представителей государств совпадали, но до конфликтов не доходило. В быту бывало трудновато. Особенно с африканцами. После них на кухню порой страшновато было заходить.

- Говорят, к россиянам в разных местностях Югославии было, так скажем, особое отношение...

- Смотря где, но случалось. Было ведь вполне понятно, кого Россия поддерживает. А, несмотря на ооновскую атрибутику - голубые каска, берет, на рукаве все равно - “Россия”, флаг... Когда хорватские войска освободили Сербскую Краину, я как раз находился там. На станции наблюдателей нас было двое - я и нигериец, остальные - в патруле. Заявились хорватские солдаты: “Полчаса вам на сборы”. На нигерийца-то они особого внимания не обратили, а мне вполне конкретно сказали: “Ты - русский, а потому давай, скорее уматывай отсюда, иначе за последствия не отвечаем”. И автомат мне к лицу... В ходе патрулирования тоже нередко приходилось слышать угрозы.

Иногда, бывало, помогало мое татарское происхождение: несколько проще было общаться с офицерами-мусульманами - индонезийцами, бангладешцами, нигерийцами. Да и с местными в Боснии. Они же видели на нашивке характерное имя - Динар Исмагилов. Но принципиального значения это не имело... И, надо сказать, несмотря на войну, люди там очень приветливые, особенно в глубинке.

- Вы общались едва ли не со всеми югославскими национальностями. Как, на ваш взгляд, эта война действительно была следствием межнациональных трений?

- Трудно сказать. Но, думаю, у этого конфликта много причин. Ведь до начала 90-х все они жили вполне дружно, сплоченно, и еще во время моего пребывания там были заметны остатки былого интернационализма... А уже в ходе войны можно было наблюдать парадоксальные ситуации. Например, исход из Боснии в Хорватию десятков тысяч (!) боснийцев - сторонников генерала Абдича. Что они с сородичами не поделили? Хотя, конечно, многое кроется и в межконфессиональных отношениях... Наверное, нельзя плохо говорить о покойных, но я сам слышал призывы Иоанна-Павла II к борьбе против православия, пусть и в завуалированной, иносказательной форме.

- Самое жуткое воспоминание?

- Такого хватало. Например, те же боснийские беженцы, заблокированные на территории Хорватии. Десятки тысяч человек. Горы, снег, холод, ни воды, ни еды, дети плачут. Повозки с лошадьми тянутся на несколько километров... Потом уж подключились гуманитарные организации, и мы помогали чем могли.

Нам ведь и самим приходилось раздавать гуманитарную помощь. Ходили по этим страшным, пустым, разоренным деревням. А там таких больших сел, как у нас, почти нет, много хуторов, домов на отшибе. Жуткие картины встречались. Стоит такой мертвый дом. Заходим, а там - или немощный старик, или больной, или инвалид. Когда все уходили, его оставили - тяжело было бы нести. Не было другого выхода. И так днями человек один лежит... Малоприятные воспоминания... И оттого ко всем этим политикам было одинаковое отношение: что вы творите, что делаете со страной?! А страна какая! Горы, зелень, климат чудесный, красивые дома - белые стены, рыжие черепичные крыши, аккуратные дорожки. Даже несмотря на войну, думалось: как люди хорошо жили и могли бы хорошо жить! Богатой фантазии, чтобы представить все это, не надо. А оттого особенно жутко было смотреть на эти пепелища, руины.

* * *

Маршал Тито в свое время поставил своей целью реализовать в Югославии идеал “братства и единства народов”. Самое удивительное, что это ему, судя по всему, удалось. Например, именно в многонациональной Боснии и Герцеговине родилось понятие “югославский народ”. Во время переписи населения 1989 года десять процентов ее жителей в графе “национальность” поставили - “югослав”. А зимняя Олимпиада 1984-го в Сараеве, ставшая своеобразным символом единства сербов, хорватов, мусульман и о которой они до сих пор вспоминают с восторгом?

В 1999-м натовские бомбежки тоже оправдывались стремлением воплотить на косовской земле идеальное геополитическое образование, этакий всемирный образец демократии с албанским лицом. И какое кому дело было до сербов, которые не хотели отдавать свою землю? Как говорят эксперты-политологи, этот эксперимент должен был стать для Европы и США прообразом управления другими территориями, силой лишенными своего естественного состояния.

Косово было выбрано полигоном не зря. Именно здесь, на исконно сербской земле, святыне всего православного мира, еще в середине 80-х начала расшатываться югославская федерация. Вспомним, что ставят Милошевичу в вину как “начало конфликта” в Югославии? 24 апреля 1987 года, он, будучи председателем ЦК Союза коммунистов Сербии, выступил с речью в защиту косовских сербов, рефрен которой стал знаменитым: “Никто не смеет вас бить!” Это был ответ на опубликованную в январе 1986 года петицию 2000 сербских граждан Косова с протестом против албанского национализма и сепаратизма. Хотя уже тогда многие западные эксперты утверждали, что проблема дестабилизации Косово - в первую очередь, проблема борьбы транснациональных наркооружейных наркомафий за первенство.

Для выставления сербов монстрами, а косовских албанцев - романтическими борцами за свободу в ход шли откровенные фальсификации. Впоследствии, когда, при бездействии войск НАТО, в Косово началась резня сербов, сожжение православных монастырей (а большая их часть находится под охраной ЮНЕСКО), Европе пришлось понять, что не все так просто. Может, погромы и списали бы на экстремистов, но албанские руководители отказались осудить бесчинства. Образ будущего светоча демократии объединенной Европы несколько померк. Но было поздно, и сегодня, похоже, никто не собирается признавать, что сербы просто не хотели стать беженцами, а Милошевич - отдать пятую часть территории Сербии.

Как ожидается, летом этого года Косово, ставшее под прямым покровительством НАТО крупнейшим центром мировой наркоторговли и терроризма, объявит о своей независимости. Сами косовские албанцы не скрывают, что это только первый шаг к созданию Великой Албании. Дальше должны последовать объединение с метрополией и присоединение населенных албанцами земель Сербии, Македонии, Греции.