Юрий ПОЛЯКОВ: “Ельцин - позор новейшей русской истории”

- Юрий Михайлович, на что в общественно-политической жизни России вы сегодня смотрите радикально по-другому, чем, скажем, пятнадцать лет назад?

- На роль рынка как форму организации экономики. Как и у многих, у меня была иллюзия, что рынок решит все наши проблемы. Теперь я понимаю отлично, что без жесткого государственного участия и контроля он способен только еще сильнее запутать все противоречия.

- Вы не раз акцентировали внимание на том, что о многом в советской эпохе сегодня вы судите иначе. Можно конкретнее?

- К примеру, я понял, что даже самая плохая государственная молодежная организация, имею в виду комсомол, - это лучше, чем ее полное отсутствие. От меня комсомолу досталось больше, чем от кого бы то ни было. Но я же первый стал писать о том, что критиковали мы его не для того, чтобы оставить молодежь без государственной поддержки и призора. Мы думали, что чрезмерное идеологическое давление на людей - это абсолютное зло, но теперь ясно, что это зло относительное, а абсолютное - полное отсутствие государственной идеологии, то, что мы имели при Ельцине, что нанесло нам громадный урон, и мы только сейчас начали из этого выпутываться.

Если посмотреть, то таких переосмысленных явлений наберется много. Но это нормально - люди развиваются. Тем более, что мы жили в стабильном, мало меняющемся обществе. С трудом могли моделировать последствия реформ. А когда все стало меняться, стало понятно: наши представления о них очень далеки от жизни. В том числе и представления о свободе слова. Сколько судеб было поломано! И у меня были большие проблемы с первыми повестями, которые трудно пробивались сквозь цензуру. Вызывали меня в КГБ, ЦК... Ведь казалось: добьемся права говорить все, что мы думаем, остальное исправится само собой. Но когда это произошло, выяснились всякие неприятные вещи. А если человек не понимает, что он говорит? Например, реформы Гайдара или Чубайса. Они активно пропагандировались журналистским сообществом. И ни один журналист, за исключением единиц, не предупредил, чем это обернется. Что это выльется в инфляцию, безработицу, разрыв экономических связей. Да вот простой пример. Мне после Казани надо ехать в Волгоград. Но выясняется, что улететь я не могу - не на чем. Поезд только такой, который идет туда 26 часов. Почему так? Невыгодно. Но как может быть невыгодно, чтобы человек попал из одной точки в другую? Это то, что должно брать на себя государство. Что объединяет любую страну? Транспорт и культура... Прошло 15 лет, как была принята эта абсолютно неправильная модель реформирования общества. А кто идеологически поддержал ее? Люди, которые добились свободы слова. Для чего? Получается, для того, чтобы нанести вред своему народу. Парадокс. Это, конечно, не значит, что свобода слова не нужна. Но она требует гораздо больше профессиональной подготовки и интеллектуального потенциала. Ведь раньше твое слово проходило через десяток инстанций и, между прочим, через неглупых людей. Это, кстати, один из черных мифов о советской власти, что на всех этажах сидели упертые глупые чиновники, идиоты. Ничего подобного. Я на многих “коврах” побывал со своей повестью “Сто дней до приказа”, мне говорили: “Ты, по-своему, прав. Но если мы твою повесть опубликуем, то она может стать спусковым механизмом, что приведет к тому-то, тому-то, тому-то”. Так оно и произошло. В результате сегодня, почти через 20 лет после публикации “Ста дней...”, мы имеем в армии почти ту же ситуацию. Любое честное слово можно использовать по-разному. Моя повесть, к сожалению, была использована не для улучшения положения, а для доказательства того, что приличный юноша не должен идти в армию, которая вообще никому не нужна. 20 лет занимались только поношением армии, а не пытались разобраться в ее проблемах.

- Чего из области духовной сферы советской цивилизации вам сегодня больше всего не хватает?

- Коллективистского сознания. Коллективизм вовсе не был порождением советской власти. Это была трансформация архетипического менталитета, того, что до революции называлось “обращением к миру”. Почему при советской власти жены шли жаловаться на пьющего или гулящего мужа в партком? Потому что они столетиями до этого ходили жаловаться волостному старосте, который мог запившего мужа выпороть на миру. Впрочем, как и жену. Ха-ха!.. И таких трансформаций традиционной жизни в советской цивилизации было очень много. Эти вопросы хорошо отражены в книге покойного Александра Сергеевича Панарина “Православная цивилизация”. И советский коллективизм играл весьма большую роль. Очень много значили отношения в коллективе, репутация, уважение (это, кстати, очень активно используют сегодня японцы). И, грубо говоря, занять у сослуживца сто рублей и не вернуть было невозможно. А сейчас можно нагреть ближнего на миллион долларов, пустить его по миру - и ничего. Парадокс, но в обществе с ущербными СМИ общественное мнение играло гораздо большую роль, чем сегодня, когда можно напечатать о ком угодно какой угодно материал, но толку не будет... Совсем недавно Путин, распекая министров, сказал: “Как вам не стыдно!”. Меня как током ударило: “Слава Богу, вспомнили!”. Не угрожать, а пристыдить. Это очень серьезный момент. Коллективного влияния общественного мнения на поведение человека очень не хватает. На него сейчас влияют только выгода и жесткий прагматизм, что ни к чему хорошему не приведет.

- Самое, на ваш взгляд, позорное событие новейшей российской истории?

- Расстрел Белого дома. Я, кстати, тогда был автором единственной протестующей статьи, которая вышла в “Комсомольской правде”, за что ее закрыли на один день... А если брать политическую фигуру, то это, конечно, Ельцин. Это позор новейшей русской истории. Думаю, он будет стоять в отечественной истории гораздо ниже, чем даже Святополк Окаянный или Лжедмитрий... Я, кстати, со своей повестью “Апофегей” был основоположником литературного антиельцинизма, за что в его правление меня отовсюду, откуда только можно, попросили. Но в этом ничего страшного нет. И до сих пор с писателями и деятелями, стоящими на либеральных позициях, у меня отношения прохладные. Есть ряд изданий, которые меня не замечают, или, как “Московские новости”, поливают грязью... Но это нормально.

- А самое вдохновляющее событие можете назвать?

- С вдохновляющими трудно. Есть моменты, которые радуют. Например, появление хотя бы приблизительной государственной политики. Еще, может быть, реабилитация слова “патриотизм”. Когда в 1994 году я в той же “Комсомолке” напечатал статью “Россия накануне патриотического бума”, мне звонили: “Ты что, с ума сошел?!” “Патриотизм” тогда было ругательством. То, что это слово постепенно стало возвращаться туда, где ему быть положено, и стало обозначать, что ему положено, - святое чувство любви к своему отечеству, - производит на меня серьезное впечатление.

- Есть ли у нашего времени свой литературный архетип?

- Я попытался сформулировать его в романе “Замыслил я побег” и назвал “эскейпером” - человеком, убегающим от принятия решений или неспособным на принятие серьезных решений во всех областях жизни. Плывущий по течению. Я считаю, что и Советский Союз рухнул во многом потому, что количество эскейперов в нем превысило допустимую норму. Второй архетип - это эдакий пассионарий, который, решая вопросы своего благополучия, зарабатывает бешеные деньги, чем нравственно разрушает самого себя и материально свою страну. Это тоже один из парадоксов нашего времени. Реформы сложились в такую систему, что добиться благополучия для себя можно, за ничтожными исключениями, только нанеся вред ближнему и обществу. Эти два типа - ключевые к пониманию того, что происходит в стране.

- Последнее наиболее сильное переживание как читателя?

- Пожалуй, книга Павла Басинского о Горьком, вышедшая в серии ЖЗЛ. Она во многом изменила мой взгляд и на самого Горького, и на его эпоху. Автор отходит от черного мифа, насаждавшегося все 90-е годы. И насаждавшегося сознательно. Потому что жестокое разрушение не самой худшей цивилизации можно было оправдать только тем, что она - порождение такого монстра, как Сталин, и такого чудовищного режима, как сталинизм. Но при этом забывали сказать, что на самом деле все было гораздо сложнее. Многие кровавые страницы той эпохи были написаны не Сталиным, а людьми, которых он уничтожал. Теперь, когда обнародуются многие документы, это становится понятным. Я все жду, когда же напечатают сборник доносов писателей друг на друга. Для многих это будет шоком. Произойдет такое переосмысление репутаций!.. Еще рекомендую книгу Валерия Шамбарова “Оккультные корни октябрьской революции” о Свердлове. Очень здорово мозги ставит на место... Все эти 15 лет мы в отношении советского периода истории вели себя так, как до середины 30-х оценивали царское время: все плохо, чудовищно, все мерзавцы. Но замечательно, что эпоха манихейского осмысления истории заканчивается.