Никита Хорущёв
15.10.2019 Общество

Чёрно-белый Никита

Фото
depositphotos.com

Пятьдесят пять лет назад в СССР случилось историческое событие: впервые в истории государства его руководитель не умер на посту, а был снят с должности. Речь о Хрущёве, конечно, и конечно, дату не могли обойти вниманием два ведущих деловых издания России, «Ведомости» и журнал ИД «Коммерсант» «Огонёк». Однако если почитать статьи, соответственно, историка Рудольфа Пихои и журналиста Леонида Млечина, то трудно избавиться от ощущения, что речь в них о разных людях.  Добавлю свои пять копеек – личных и субъективных ощущений от хрущёвских времен.

Первое впечатление – детсадовское: мы водим хоровод и поём «Берия, Берия потерял доверие, а товарищ Маленков надавал ему пинков».  Не знаю, как комментировать, - похоже наша воспитательница была большой хулиганкой, заставив детишек петь уличную частушку.

Второе впечатление, точнее – эмоциональное воспоминание: мать, вернувшись с базара, швыряет авоську на лавку и зло говорит: вчера лук 30 копеек стоил, и сегодня 30 копеек, - в 10 раз поднял цены, скотина! Тут речь о денежной реформе 1961 года, когда  «срезали нолик», и то, что в деньгах 1947 года стоило 100 рублей, стало стоить как бы 10, но и зарплата отца теперь составляла не 900 рублей, а 90. При этом цены на картошку, лук, зелень и тому подобное на колхозных рынках не последовали за деноминацией, то есть реально подскочили в 10 раз.

Разговоры в семье и на отцовых посиделках с друзьями-фронтовиками, глухие, обрывочные: «Сталина снёс за культ, а сам стал «дорогой Никита Сергеевич»… «были МТС, стали РТС,  технику в совхозы раздали, никому не хватает»… «Чистопольский обком образовался, одного татарского мало»… «Совнархозы понастроил – это для чего?»

Наконец, мать с конкретным сообщением: «всё, не будет вам парного молока, у Полины корову забрали». Это о тёте Поле, жившей на окраине города и каждодневно развозивший «по своим» трёхлитровые банки молока за сущие копейки.

Как следствие, подъём у меня теперь каждый день в шесть утра: надо до школы сбегать с бидоном к открытию молочного магазина, чтобы успеть, - часам к 10 молоко уже разбирали. С хлебом – то же самое: не успел в рассветную очередь за серым, по 16 копеек, будешь жрать черный с каким-то жмыхом. Мясо… Мясо «доставал» отец, средней руки начальник, но всё же с доступом к какому-то распределителю.

В седьмом классе – это 63-й год - у нас был такой признанный хулиган, Валерка Титов. Так вот он, перед началом первого урока заходя в класс, неизменно проходил к портрету Хрущёва на торной стене напротив доски и смачно харкал в него. Потом швырял портфель на парту и усаживался, довольный собой. И никто ни разу не попенял ему, хотя и учителя видели.  Даже родителей для проформы не вызывали.  Такая квинтэссенция общего, глубинного, если хотите, отношения к послесталинскому вождю.

А в августе 64-го Хрущёв вдруг приехал в Татарию и после Казани отправился в наш нефтяной край – в Бугульму, Альметьевск и Азнакаево.

В первый день люди стояли вдоль маршрута проезда Никиты по улицам Бугульмы сплошняком, махали, розданные активистам букетики кидали в лимузин… но на другой день пополз по городу слушок, что ищут: то ли в одном, то ли в нескольких букетиках оказались якобы запрятаны камни. Ну, кто знает, может люди хотели, чтобы наверняка долетел.

Потом Хрущёв поехал в Карабаш, посёлок аккурат посреди между Бугульмой и Альметьевском, 25 км туда, 25 сюда. На окраине посёлка  был холм, так называемая Карабашская гора, на смотровой площадке была загодя установлена, как писал в своей книге воспоминаний тогдашний первый секретарь Азнакаевского райкома КПСС Анвар Багаутдинов, схема-карта знаменитого Ромашкинского месторождения нефти,  мощная подзорная труба (с горы открывался отличный вид сразу на Лениногорск, Альметьевск и Бугульму). Лепота! Хрущёв насладился видами, но помимо прочего его внимание обратили (об этом тов. Багаутдинов не упомянул), что окрест нет факелов, днём и ночью горевших повсюду, «утилизируя» попутный газ. Так местное начальство наглядно показало первому секретарю ЦК КПСС, что «Татнефть» научилась попутный газ перерабатывать, не нужны, мол, нам теперь эти факелы. Фокус, однако, был в том, что их просто заглушили на время приезда Хрущёва, а потом запустили вновь. Но этого времени хватило, чтобы жители Карабаша и близлежащих сёл пару-тройку дней дышали сернистыми соединениями. Диаволиада чистой воды.

Ну, и вот, Хрущёв уехал, а через 4 месяца его сняли.

Собственно, об этом и пишет в «Ведомостях» Рудольф Пихоя, объясняя, почему сняли: о грубейших ошибках Никиты в аграрной политике (дожили через 10 лет после Победы до продовольственных карточек), бесконечных перестройках (привет Горбачёву) в структурах власти и управления, шараханиях и авантюризме (в том числе во внешней политике), о пресловутом волюнтаризме, уникальном  умении настроить против себя одновременно армию, КГБ, партаппарат, крестьян и рабочих…  

Млечин об этом упоминает вскользь, более того, он утверждает, что Хрущёв «накормил страну» (!) и при нём началось массовое жилищное строительство (последнее правда, конечно, что такое «хрущобы» объяснять никому не надо), а главное  - «он создал в стране атмосферу, которая способствовала невероятному духовному подъему». «Хрущевские годы, - продолжает Млечин,  - время расцвета литературы, искусства, кинематографа, живописи, театра».

Что возразить? Млечин сам пишет, что повышение цен и дефицит мясомолочных продуктов привели (в частности, если так уместно сказать) к печально известному восстанию рабочих Новочеркасского электровозостроительного завода в июне 1962 года, завершившемуся расстрелом на улицах мирных людей, 23 убитых, а затем расстрелом по приговору суда ещё семерых. Хорошо накормил.

Что до расцвета, то говорить, по-моему, можно о кино и литературе, исключая изобразительное искусство («бульдозерная выставка» - яркий пример), но уж точно не о «невероятном духовном подъёме», он затронул московско-питерскую интеллигенцию, а в массе своей народ пребывал в прямо противоположном состоянии. И кстати – для сведения славящих сегодня Хрушёва за «оттепель» и свободы: статья уголовных кодексов РСФСР и других союзных республик о наказании за «распространение <...> клеветнических измышлений, порочащих советский государственный и общественный строй, а равно распространение либо изготовление или хранение в тех же целях литературы такого же содержания» была введена не при Сталине, как многие думают, а при Хрущёве, в 1960 году.

Отношение к Никите Сергеевичу советской интеллигенции зримо выразил Эрнст Неизвестный, соорудивший надгробный памятник Хрущёву в черно-белых тонах, поделивших лик надвое. Но я думаю, что речь надо вести не столько о том, что Хрущёв был соткан из полярных противоречий – это вряд ли, он был сыном своего времени, воспитанным и поднятым Сталиным. Чёрно-белое здесь – мета места: где-то он мог казаться белым, а где-то – однозначно чёрным. И соотношение таких мест в России было явно не половина к половине.

Юрий Алаев.

Авторизуйтесь, чтобы оставлять комментарии