Дума-2021: четыре интриги выборов

Пять лет назад, накануне выборов уходящего ныне созыва Государственной Думы, руководитель программы «Российская внутренняя политика и политические институты» Московского Центра Карнеги Андрей Колесников и  президент Центра политических технологий, профессор факультета социальных наук НИУ ВШЭ Борис Макаренко  опубликовали исследование «Выборы-2016: рутина или перемены?»1, где прогнозировали, что российская власть не сможет адекватно ответить на потребность в переменах, вызванную состоянием экономики и политики, а потому попытается следовать инерционному сценарию. Сегодня они опубликовали на Carnegie.ru новый прогноз – о перспективах Думы-2021.

Прогноз в целом оправдался: и состояние страны, и общественные настроения свидетельствуют о росте запроса на перемены, однако у российского руководства нашелся на это лишь один ответ. «Обнулив» президентские сроки, оно надолго сняло с политической повестки главный вопрос — о преемственности власти в стране. Такой шаг позволяет окончательно рутинизировать электоральный процесс, снизить значимость любых выборов, кроме президентских, но не приближает Россию к решению экономических и политических проблем и не выводит страну из состояния стагнации.

Тем не менее недооценивать значимость предстоящих выборов восьмого созыва Думы тоже не следует. Ниже авторы попытаются описать состояние политического сообщества и общественного мнения за несколько месяцев до выборов, оценить шансы их участников, спрогнозировать результаты и непосредственные последствия электоральной кампании.

ОТ 2016 ГОДА К 2021-МУ: ИНЕРЦИЯ, ЗАПРОС НА ПЕРЕМЕНЫ И УЖЕСТОЧЕНИЕ ПРАВИЛ ИГРЫ

Выборы Думы в 2016 году оказались для Кремля весьма удачными. Дело не только в том, что прокремлевская «Единая Россия» завоевала рекордное число мандатов — 343 (76%), но и в решении задачи, более важной для режимов, подобных российскому: победа была достигнута без значимых скандалов и протестов. По данным Левада-Центра 2016 года, честными эти выборы сочли 46% россиян, нечестными — 31%,² тогда как после выборов 2011 года соотношение было обратным: 45% считали выборы нечестными, 35% — честными³. (При этом в 2011 году 54% соглашались с точкой зрения, согласно которой власть извратила смысл выборов ради самосохранения.)

В 2016 году граждане проявляли чрезвычайное равнодушие к выборам: 24% респондентов не имели представления, какие партии прошли в Госдуму, 41% аккуратно заметили, что «приблизительно знают» партийный состав⁴.

С тех пор на партийно-электоральной сцене перемены были незначительными, что неудивительно: характер политического режима за последние пять лет существенных изменений не претерпел.

Во-первых, режим остался неокорпоративистским. Он по-прежнему представляет собой, согласно классическому определению, «систему представительства интересов, составные части которой организованы в несколько особых, неконкурентных, иерархически упорядоченных, функционально различных разрядов, официально признанных или разрешенных (а то и просто созданных) государством, наделяющим их монополией на представительство в своей области»⁵. В такой модели власть сохраняет высокую степень контроля над парламентскими партиями и большей частью структур гражданского общества. Все, кто не вписывается в эту систему контроля и игры по правилам, установленным властями, воспринимаются ими с подозрением и ограничиваются в свободе действий.

Во-вторых, режим приобретает все более персоналистский характер, лишенный механизмов преемственности власти. С 2018 года рейтинг одобрения Владимира Путина снизился с рекордных показателей (выше 80%) до уровня около 60% (63% в марте 2021 года)⁶. Социологические показатели первого лица вышли на докрымское плато. Тем не менее на 22-м году пребывания Путина на высших должностях (в августе 1999 года она стал и. о. премьер-министра) он остается в глазах большинства россиян объединяющим страну символом и гарантом стабильности.

Персоналистский характер режима фактически признал и сам Владимир Путин. Выступая в Думе с речью, обосновывающей поправку о снятии — для себя — ограничений на число сроков переизбрания, он заявил: «Уверен, что придет время, когда высшая, президентская власть в России не будет, что называется, так персонифицирована, не будет связана с каким-то одним человеком конкретным. Но вся наша предыдущая история складывалась именно таким образом, и, конечно, мы не можем этого не учитывать <…> В условиях, когда страна переживает такие вот потрясения и такие сложности проходит, конечно <…> стабильность, может быть, и важнее, и должна находиться в приоритете». Характерно, что президент признавал: «когда государство становится <…> более мощным и трудно уязвимым извне, тогда на первый план, безусловно, выходит именно возможность сменяемости власти. Она нужна для динамики развития страны»⁷. Однако на обозримую перспективу вопрос об обязательной сменяемости этой персонализированной власти снят, чтобы, ввиду скорого ухода президента, избежать возникновения синдрома «хромой утки» и волатильности в элитах. В том же состоял один из главных рисков для российской политической системы и пять лет тому назад.

При сохранении этих базовых черт политического режима вполне естественно, что масштаб изменений в партийной системе и на электоральном поле тоже оказывается умеренным. С момента существенной либерализации законодательства, регулирующего деятельность политических партий, прошло уже десять лет, но ни одной новой партии, способной стать силой, значимой в национальном масштабе, так и не появилось. Конкуренция на региональных выборах стала несколько более оживленной, и в парламентах 85 субъектов Российской Федерации сегодня представлены еще 12 непарламентских партий. С одной стороны, это означает, что «партийная жизнь» и политическая конкуренция не совсем угасли и эти 12 партий, равно как и четыре парламентские, имеют право регистрировать своих кандидатов на выборах Думы автоматически, без сбора подписей (а эта процедура запредельно сложна и используется властью как очень высокий барьер для входа на электоральное поле нежелательных акторов). С другой стороны, тот факт, что в ограниченном числе региональных парламентов присутствуют единичные депутаты от малых партий, практически не влияет на реальную политическую жизнь страны. Индикатор уровня конкурентности партийной системы — эффективное число парламентских партий — в нынешнем созыве Думы опустился до рекордно низкого за почти три десятилетия уровня в 1,67 (собственные расчеты Б. Макаренко)⁸.

Определенные надежды связывались с возвращением на федеральные парламентские выборы смешанной избирательной системы, при которой половина состава Думы (225 депутатов) избирались напрямую в одномандатных округах в один тур. Однако на сегодня приходится констатировать: надежды на то, что с приходом «мажоритарных» депутатов в парламент станет заметной их активность (хотя бы на уровне регионального или секторального лоббизма), скорее не оправдались. Конечно, многие одномандатники системно работают с избирателями в своих округах, активно включились в бюджетный процесс, но серьезного влияния на принятие ключевых законодательных решений они не оказывают. Добавим к этому, что седьмая Дума отличается более высокой дисциплиной посещаемости и не имеет столь скандальной репутации, как предыдущие два-три созыва, именовавшиеся в медиа либо «не местом для дискуссий» (известная оговорка спикера четвертой Думы Бориса Грызлова), либо «взбесившимся принтером» (за скорость, с которой Дума штамповала законы). Однако нового качества российский парламентаризм так и не обрел.

Еще один параметр, который будет оказывать существенное влияние на выборы — ужесточение юридических рамок, как собственно для выборов (поправки в избирательное законодательство, о которых речь пойдет ниже), так и для свободы слова и деятельности оппозиции. Вплоть до 2018 года избирательная система не менялась — разве что спускались на тормозах попытки смягчить заведомо завышенные для оппозиции требования к регистрации их кандидатов на губернаторских выборах. Однако в 2018 году популярность власти — как Владимира Путина, так и партии «Единая Россия» — пережила негативный шок, вызванный крайне чувствительным для общества повышением пенсионного возраста. До этого с конца 2014 года уровень жизни россиян медленно, но неуклонно снижался, экономика стагнировала, но это не отражалось на рейтингах власти. Сохраняющийся «крымский консенсус», естественное психологическое стремление не поддаваться негативным настроениям, а также понижающая адаптация (готовность воспринимать ухудшение качества жизни как «новую нормальность») удерживали большинство россиян от открытой критики власти. Однако неожиданное для многих решение, затронувшее витальные страхи (не дожить до пенсии), привело к обрушению рейтингов во втором полугодии 2018 года. Если до объявления о решении повысить пенсионный возраст рейтинг одобрения деятельности Владимира Путина составлял 82% (апрель 2018 года), а электоральный рейтинг «Единой России» — 52%, то к концу года они опустились до 66⁹ и 35%¹⁰ соответственно. С тех пор рейтинги власти существенно не менялись, хотя пандемия вызвала краткосрочный «нырок» рейтинга одобрения деятельности президента до антирекордных величин (59% в апреле и мае 2020 года). Однако вскоре, в августе 2020-го, он вернулся на привычное для последних почти трех лет плато 60+¹¹.

Снижение рейтинга заставило власть еще более существенно изменить в свою пользу правила¹² электорального процесса. При этом в отношении политических партий она продолжала пользоваться тактикой манипулирования и точечной коррекции законодательства, а не прямых запретов и притеснений. Приемы, затруднявшие мобилизацию избирателей крупных городов (более протестных по сравнению с периферией), применялись и ранее. К ним относится, например, назначение даты выборов на один из последних относительно теплых (на большей части территории России) уикендов в сентябре и нарезка одномандатных округов таким образом, чтобы электорат большинства крупных городов оказывался поделенным между двумя или большим числом округов (с включением сельской периферии).

К 2021 году появились и новшества. Так, теперь законодательство допускает (после опыта голосования в условиях пандемии) проведение электоральных процедур не в один, а в три дня. Это облегчает административную мобилизацию зависимых от государства категорий населения — так называемых бюджетников¹³. На отдельных территориях будет применяться электронное голосование. По опыту выборов 2019—2020 годов такой формат позволяет шире использовать административную мобилизацию избирателей, многие из которых не уверены в соблюдении принципа тайного голосования при применении электронного формата¹⁴, а потому более склонны голосовать «лояльно»¹⁵.

Более жесткие меры применяются не к партиям, большая часть которых так или иначе встроена в корпоративистский режим, а к активистам гражданского общества, способным выдвинуться на выборах или поддержать действительно оппозиционных кандидатов. Так, по принятому в 2020 году закону пассивного избирательного права на пять лет после отбытия наказания лишались граждане, осужденные по ряду статей Уголовного кодекса, в том числе по спорной статье о неоднократном нарушении правил уличных мероприятий. Уже после принятия закона по этой статье была осуждена муниципальный депутат Юлия Галямина, неоднократно баллотировавшаяся от «Яблока» на городских и федеральных выборах¹⁶.

Власть готова предельно жестко реагировать на уличные протесты, ставшие для тех, кто не имеет представительства в парламенте, едва ли не единственным способом выражения своей позиции. Такие протесты имели место в Москве летом 2019 года, когда ряд кандидатов от либеральной оппозиции не были допущены до регистрации на выборах. На многодневные уличные акции протеста летом 2020 года в Хабаровске, где демонстранты выступали против снятия с должности и ареста губернатора Хабаровского края Сергея Фургала, власть реагировала осторожно, позволив им «выдохнуться» почти без внешнего давления. Но в начале 2021 года, когда на улицы многих городов России вышли протестующие против ареста оппозиционного политика Алексея Навального, задержания и приговоры к краткосрочному заключению приняли массовый характер.

Участились обыски у сколько-нибудь оппозиционных активистов и журналистов. Продолжилось запретительное законотворчество — например, был принят закон об ограничениях просветительской деятельности. Власти стали вторгаться и в сферу Интернета (пробным камнем стало замедление работы Твиттера), притом что, казалось бы, раздражать многочисленные группы, пользующиеся социальными сетями, мессенджерами, YouTube, в предвыборный год крайне недальновидно. Для преследования протестующих стали использоваться технологии распознавания лиц. Наконец, была сделана попытка раз и навсегда решить проблему Алексея Навального: его инфраструктура объявлена экстремистской, что сильно сузило возможности политической активности существенной части гражданского общества. Кроме того, граждане, в той или иной мере поддерживавшие организации, признанные экстремистскими, лишились пассивного избирательного права и не могут быть кандидатами в депутаты представительных органов власти. Подобного рода силовая линия дает властным структурам ощущение тотального контроля над ситуацией, хотя на самом деле она способна спровоцировать ответную неприязненную реакцию гражданского общества, которая может проявиться в том числе и в ходе парламентских выборов. Налицо чрезмерное ограничение пассивного избирательного права, снижающее и без того невысокую конкуренцию на выборах.

КРИЗИС ПРЕДСТАВИТЕЛЬСТВА И МОТИВАЦИЯ ГОЛОСОВАНИЯ

В персоналистском и корпоративистском режиме — с очевидно низкой конкуренцией — роль выборов сводится прежде всего к ритуалу политического участия¹⁷. Избиратели в массе своей не настроены добиваться смены власти или даже влияния на политику и подотчетность политиков обществу. Граждане голосуют, потому что ценят свое право легитимировать власть голосованием и возможность выразить отношение к ней. Ориентированность большинства россиян на получение благ из рук власти, а не собственными, независимыми от «верхов» усилиями, только усугубляется¹⁸. Патерналистские настроения обусловлены существенным присутствием государства в экономике: для многих оно становится единственно возможным работодателем и источником социальной поддержки. По данным Росстата, в доходах россиян доля поступлений от предпринимательской деятельности в России снизилась с 15,4% в 2000-м до 5,2% в 2020 году, а доля социальных выплат за тот же период выросла с 13,8 до 20,1% — выше, чем в советское время (16,3% в 1985-м)¹⁹.

В российском неокорпоративистском режиме партии не отражают реальное разделение общества по политическим и идеологическим установкам. Скорее, это та рамка, которую сами власти намеренно конструируют, чтобы обозначить границы легальной контролируемой политики. Она построена так, чтобы среди голосующих преобладали люди, готовые принять эту управляемую систему и правила ее игры. Тот, кто ее не приемлет, отсекается от голосования: одни не приходят на избирательные участки, уверенные в том, что не способны повлиять на результат; избирательные бюллетени других тонут в массе голосов, поданных за системные партии.

Для существенной части избирателей жесткая ограниченность конкуренции не является секретом. Несменяемость власти и управляемость парламентской оппозиции рождает предустановленную покорность тех, кто голосует. Реальное отношение к власти остается латентным и невыражаемым в цифрах электоральных результатов. Голосование происходит как автоматический акт: выборы — отдельно, реальные настроения — отдельно. Люди не связывают решение своих проблем с результатами выборов.

По сути, победы представителей власти на выборах всякий раз служат способом продемонстрировать, что большинство до сих пор существует и поддерживает режим. Выборы — это повторяющаяся легитимация большинства, которое теперь не столь устойчиво, как еще несколько лет тому назад, и мобилизуется лишь ad hoc, к случаю, к выборам. Тем важнее для власти всякий раз показывать и доказывать ему, что оно консолидировано.

На голосованиях референдумного типа (президентские выборы, голосование по поправкам в Конституцию в 2020 году) поддержка власти абсолютно доминирует: за нее голосуют более 70% тех, кто пришел к избирательным урнам, — так демонстрируется национальное единство и сплоченность вокруг Кремля. Однако, когда речь идет о выборах законодательной власти, которую воспринимают как слабую и не слишком популярную, мотивация выбора несколько иная.

Парламент и партии находятся в самом низу списка институтов, которым доверяют граждане (партии — и вовсе лидеры антирейтинга институтов)²⁰. По данным на март 2021 года (а они существенно не меняются в последние месяцы), уровень одобрения деятельности Думы составляет 42%. Не одобряют деятельность парламента 55% респондентов. Для сравнения: одобрение и неодобрение деятельности правительства составляет 49 и 48% соответственно²¹.

По сути, избиратели на думских как федеральных, так и региональных выборах выражают свое эмоционально-психологическое отношение к власти. Настроенные лояльно, пусть и с оговорками, голосуют за «Единую Россию», разочарованные — за «Справедливую Россию» или близкие к ней патерналистские партии; раздраженное, враждебное отношение выражает себя в голосовании за КПРФ. Отдельный вид эмоции выражается в популистском голосовании за партию с самой громкой нигилистической фразой — ЛДПР. Все это типичная реакция подданической, а не «участнической», то есть гражданской — по Габриэлю Алмонду и Сиднею Вербе — политической культуры²². Культура граждан, людей, не просто осмысляющих политику, но настроенных на собственное участие в ней, в России невелика и лишена представительства в парламенте. Работающая в логике гражданской культуры участия партия «Яблоко» имеет минимальные рейтинги. Соответственно, и электоральные процедуры превращаются в своего рода рынок социальных обещаний и запросов: многие голосуют не за партии как таковые, а за социальные бенефиции и выплаты. А их источник — власть. Соответственно, есть рациональный мотив для голосования за партию этой власти для тех, кто в эти обещания верит, или за иную партию, если такого доверия нет.

При несменяемости партий говорить о подлинном представительстве в парламенте всего спектра существующих в обществе интересов вряд ли возможно, отсюда и снижающееся внимание граждан к выборам. Судя по степени институционального недоверия российскому парламентаризму и многопартийности, дискредитированным годами однообразных и контролируемых электоральных кампаний, мало кто всерьез ожидает от выборов в Думу реального представительства своих интересов и идеологий. Неслучайно в 2016 году явка оказалась самой низкой за всю историю парламентских выборов в современной России — 47,88% (до этого четырежды явка превышала 60%, еще дважды — 55%). Вряд ли следует ожидать высокой явки и на выборах в этом году. Ныне же, по сообщениям в СМИ, во власти прогнозируют еще более низкую явку — 45%²³. В конце апреля, по данным Левада-Центра, 21% респондентов заявили, что не будут голосовать, еще 5% — что не знают, будут ли, еще 10% сказали, что не определились с выбором партии²⁴.

Отдельный вопрос, в какой форме будет участвовать в выборах молодежь: будут ли это уличные протесты против профанации выборов или «умное голосование». Оба варианта вероятны, если учитывать масштабы акций января и апреля 2021 года. Часть молодежи — те, кто не верит, что может влиять на политику, — откажется от голосования. И эта категория традиционно будет большой. Впрочем, на службе в силовых органах и в бюрократии тоже немало молодых людей. И они будут участвовать в выборах, голосуя за власть, так сказать, по должности. (Как правило, в такого рода структурах работники обязаны отчитываться перед своим руководством о том, что они проголосовали.) Кроме того, представители молодого поколения, не сильно разбирающегося в политических нюансах, нередко голосуют за популистскую партию Владимира Жириновского.

Тем не менее было бы неверным представлять состояние общественного мнения в целом и в его отношении к партиям как безнадежно застойное. Есть несколько факторов, способных придать кампании 2021 года некоторое оживление. Растущий запрос общества на перемены подразумевает желание, чтобы партийная система обновлялась и там появлялись новые лица. В 2020 году 50% респондентов Левада-Центра признавали, что сменяемость власти и появление новых политиков важнее, чем стабильность и сохранение узкого круга политиков во власти (противоположной точки зрения придерживались 37% опрошенных)²⁵. Соответственно, одну из менее явных интриг выборов можно сформулировать так: увидим ли мы в следующем составе парламента новые лица в «старых» партиях и/или новые партии? Кроме того, фокус-группы, проводимые в Левада-Центре и в Центре политических технологий, свидетельствуют о том, что в обществе достаточно отчетливо виден запрос на присутствие в парламенте оппозиции. Ее задача, по мнению существенной части респондентов, не в смене власти (доминирование патерналистских настроений такого не подразумевает), а в том, чтобы быть противовесом «Единой России» — страховать власть от ошибок, требовать, чтобы она прислушивалась к гражданам и вела себя более ответственно. Фактически общество говорит о той же неокорпоративистской модели, что и ныне, только с более весомыми альтернативными партиями и более чуткой властью. И такой запрос все-таки может проявиться в результатах выборов. Сформулируем несколько интриг и «развилок» предстоящей кампании.

ЭЛЕКТОРАЛЬНЫЙ МАРАФОН: ОСНОВНЫЕ УЧАСТНИКИ И СТАВКИ

Как мы уже отмечали, обнуление сроков президента имело главной целью предотвратить эффект «хромой утки»: воспользуется ли Владимир Путин правом избираться на очередной срок через три года — вопрос не сегодняшнего дня. Но еще одно следствие «обнуления» в том, что оно лишило выборы в Думу роли генеральной репетиции перед президентскими выборами, то есть главной потенциальной функции и интриги. Во всяком случае, они не будут так восприниматься элитой и обществом. Неправомерным было бы и их сравнение с промежуточными выборами в США в четные невисокосные годы (midterm elections), на которых обычно партия президента несет потери: в России временные параметры полномочий президента и нижней палаты парламента различны, а потому сроки, отделяющие одни выборы от других, в каждом электоральном цикле отличаются.

В этих условиях главная, по крайней мере для власти, ставка выборов во многом схожа с ситуацией 2016 года: подтвердить свою легитимность. Для этого требуется победа «Единой России», достаточная прозрачность электоральных процедур, отсутствие громких скандалов и протестов против подтасовки результатов. В 2016 году эти цели были достигнуты. Сегодня же рейтинги «Единой России» почти на 20 процентных пунктов ниже, чем пять лет назад²⁶. Это значит, что с высокой долей вероятности и результат будет ниже, а попытка улучшить его с помощью административных ресурсов может привести к делегитимизации выборов и протестам после них.

Соответственно, первая интрига выборов — степень их легитимности в восприятии элит и общества.

Вторая интрига — результат «Единой России».

НА СТАРТЕ КАМПАНИИ: «ЕДИНАЯ РОССИЯ»

Основная проблема партии власти в том, что она остается «функцией» от исполнительной власти, представляя ее в межпартийной конкуренции и публичном пространстве. Отдельной идентичности партия фактически не имеет. Патерналистский электорат в условиях снизившегося рейтинга президента, неблагополучной ситуации в экономике и падающего уровня жизни проявит меньше лоялизма, больше разочарованности и протестной фрустрации. Собственно, это и проявляется в падении рейтингов. Впрочем, хотя ряды лоялистского электората и поредели, они все еще достаточно многочисленны.

К тому же в активе партии «наклоненное» в ее пользу электоральное поле, то есть подстроенные под нее детали избирательной системы, а также административный ресурс. Как ни парадоксально, «Единая Россия», располагающая, казалось бы, неограниченным кадровым резервом во властной элите, будет испытывать сложности в формировании корпуса своих кандидатов.

Один из важнейших вопросов: кто поведет партийный список на выборы? Владимир Путин, безусловно, окажет партии публичную поддержку в кампании, но вряд ли лично возглавит список, как он это сделал на выборах 2007 года. Тогда партия получила 63,8% голосов, и повторить этот результат в нынешних условиях вряд ли возможно. А председатель партии, бывший президент и премьер-министр Дмитрий Медведев, явным образом теряет популярность. Рейтинги его упали еще и потому, что он, покинув пост премьер-министра, потерял своего рода «харизму кресла» председателя правительства, всегда дающую дополнительные очки. Еще в марте 2019 года рейтинг доверия Медведеву как премьеру — в открытом вопросе²⁷ — составлял 13%; когда он потерял свой пост в январе 2020 года, доверие опустилось до 5%; в последние месяцы этот показатель не превышает 2%²⁸.

Вероятным представляется и существенное обновление кандидатов по одномандатным округам: не менее 50 из них уже заявили, что не пойдут на новые выборы²⁹. Партия сообщила о намерении выдвинуть своих кандидатов во всех 225 округах³⁰. Стремление максимизировать результат вынуждает ее отказаться от практики 2016 года, повторяемой на многих региональных выборах. Тогда в отдельных округах кандидат от «Единой России» не выдвигался, чтобы открыть дорогу статусным депутатам от других партий (в 2016 году таких округов было 18 из 225)³¹.

Большинство в 76%, достигнутое на выборах 2016 года, повторить вряд ли удастся, и тем не менее преобладание партии власти практически обеспечено и в будущей Думе.

При нынешних рейтингах партия получит не менее 40% голосов по партийным спискам. К этому добавится доля голосов, поданных за партии, которые не преодолеют пятипроцентного барьера. На прошлых выборах в перераспределение между победителями попало 13% голосов. На нынешних есть основания полагать, таких голосов будет не меньше. Это дает «Единой России» не менее 100 мандатов.

В одномандатных округах конкуренция в среднем также будет выше, чем на прошлых выборах, когда «Единая Россия» выиграла 203 из 225 округов: в пользу этого говорит как снизившийся общий рейтинг партии, так и обозначение явно проблемных для власти округов, преимущественно в крупных городах. По разным оценкам, победить «партии власти» будет сложно в нескольких десятках округов, но даже самые высокие оценки этого числа (более 50) все же оставляют за «Единой Россией» значительно более половины округов. А этого в сумме со «списочными» мандатами точно хватит для абсолютного большинства в Думе. Достижимо ли так называемое «квалифицированное большинство» (301 мандат), позволяющее партии самостоятельно вносить поправки в Конституцию и конституционные законы, — вопрос пока открытый. Это, как мы отметили выше, вторая интрига выборов.

Еще один важный вопрос состоит в том, окажется ли действенным (разумеется, только в конкурентных одномандатных округах) «умное голосование». Такое название в 2019 году перед выборами Московской городской Думы (а они проводятся по чисто мажоритарной системе) получила инициатива, исходившая от оппозиционного политика Алексея Навального: довести до сведения оппозиционных избирателей фамилию одного — предположительно наиболее сильного — оппозиционного кандидата по каждому округу (33 из 45 были кандидатами от КПРФ), за которого предлагалось отдать голос, чтобы нанести поражение кандидату от партии власти. Всего кандидаты от «умного голосования» победили в 19³² из 45 округов, в результате чего Москва получила парламент с самой высокой в стране долей оппозиционных депутатов. С одной стороны, тактика «умного голосования» совершенно естественна для любых мажоритарных выборов в один тур: чтобы победить фаворита, нужно объединиться вокруг второго по силе кандидата. С другой стороны, в российских условиях, при общей слабости и «кадровой бедности» оппозиции, победителями в таких случаях нередко становятся случайные люди и во многих ситуациях — представители КПРФ, идеологию которой не разделяют многие избиратели, голосующие за такого «объединенного кандидата». Аналогичный опыт применялся в ходе ряда мажоритарных выборов в некоторых городах, и он может быть воспроизведен на предстоящих выборах в Думу. На его эффективность будет влиять и степень авторитетности (в оппозиционных кругах) источника, распространяющего данные о том, за кого следует голосовать.

Все «умные голосования» последних лет имели место при невысокой явке избирателей (например, на выборах Московской думы она составила менее 22%), и, соответственно, изменить результат выборов могла позиция нескольких процентов избирателей. На выборах федеральной Думы явка будет существенно выше, и трудно сказать, сработает ли такой прием.

Третья интрига: как распределятся второе и третье места на выборах по партийным спискам? Все три партии парламентской оппозиции имеют сегодня рейтинги, с запасом превышающие пятипроцентный отсекающий барьер (см. диаграмму ниже); по опыту прошлых выборов это практически гарантирует им попадание в Думу.

НА СТАРТЕ КАМПАНИИ: КПРФ

Коммунистическая партия РФ остается — как по рейтингам, так и в представлениях общества — второй по силе, причем более оппозиционной, чем остальные две парламентские партии. Твердое электоральное ядро, отличающееся высокой дисциплиной явки на выборах, — давний и действенный козырь КПРФ на выборах.

Однако в последние годы, несмотря на существенный спад показателей «Единой России», у коммунистов рейтинги на региональных выборах почти не росли. Одна из причин — активная работа партий-спойлеров (см. ниже). Но есть и другая причина: иммобилизм и моральная устарелость партии, которую, очевидно, уже на восьмые (!) парламентские выборы поведет бессменный лидер Геннадий Зюганов. Разговоры о приходе к руководству в КПРФ нового поколения лидеров в последние годы идут, но вряд ли коммунисты рискнут сменить своего руководителя до выборов. А вместе с лидером и сама партия воспринимается инерционно, в ее позиционировании фактически невозможно найти ответы на новые вызовы.

Правда, у коммунистов — и только у них — есть еще один электоральный резерв: именно их кандидаты станут главными оппонентами единороссов во многих одномандатных округах, в том числе и потому, что благодаря стабильному ядру избирателей они чаще других будут рассматриваться как кандидаты для «умного голосования». Сама КПРФ, впрочем, дистанцируется от подобной тактики и действует фактически как free rider, то есть «проезжает безбилетником» на технологии «умного голосования»: не вступает в открытую конфронтацию с властью, нервно реагирующей на «умное голосование», и при этом получает дополнительные мандаты (например, как уже было отмечено, на выборах Московской городской Думы).

НА СТАРТЕ КАМПАНИИ: ЛДПР

Как и КПРФ, партию на уже восьмые выборы поведет ее бессменный лидер Владимир Жириновский. Признаки морального износа есть и у этого ветерана электоральных баталий, но партия настолько персонифицирована, что альтернативы ему нет и вряд ли она найдется в будущем. В последние годы на региональных выборах партия показывала ровные результаты. В 2019 году триумфально для ЛДПР прошли выборы в Законодательную думу Хабаровского края: 56% голосов по спискам и победы в большинстве одномандатных округов. Однако за этим исключением выборы в округах остаются слабым местом партии.

Ниша правого популизма с достаточно умеренной националистической ноткой остается вотчиной ЛДПР, в ее электорате (преимущественно мужском) много молодежи и мало людей пенсионного возраста.

На выборах 2016 года КПРФ опередила ЛДПР Владимира Жириновского всего на две десятых процентного пункта (13,34% против 13,14%), да и по нынешним замерам их рейтинги достаточно близки. Преимущество КПРФ — имидж главной оппозиционной партии и дисциплинированный электорат. Однако, как мы уже отмечали, у коммунистов часть голосов неизбежно отнимут спойлеры — малые партии, работающие в той же электоральной нише, тогда как у партии Жириновского такой проблемы практически нет.

НА СТАРТЕ КАМПАНИИ: «СПРАВЕДЛИВАЯ РОССИЯ — ПАТРИОТЫ РОССИИ — ЗА ПРАВДУ»

Такое тройное название партия «Справедливая Россия», работающая в Думе уже третий подряд созыв, получила после объединения с двумя другими лево-националистическими проектами. Один из них — «Патриоты России», отколовшиеся от КПРФ еще в 2005 году, — значимых успехов в электоральной политике не достигал, хотя имеет 21 депутата в семи региональных законодательных собраниях. Другой, «За правду», — левая радикально националистическая партия, образованная при патронировании власти в 2020 году. Однако из пяти регионов, где партия участвовала в выборах законодательных собраний в 2020-м, успеха, т. е. преодоления пятипроцентного барьера, она смогла добиться лишь в Рязанской области, на малой родине своего лидера — писателя националистических взглядов Захара Прилепина.

Объединение партий, эффект от которого всегда приветствуется их потенциальным электоратом, привело к некоторому повышению рейтинга нового союза. Совместимость же их повесток стала предметом оживленных споров. Прививку как бы социал-демократического проекта жестким традиционализмом и национализмом партии Захара Прилепина можно признать «полевым» экспериментом. По сути, мы наблюдаем тестирование популистского партийного образования, где смешаны левые и крайне правые идеологии. Является ли такой коктейль из мировоззренческих позиций и личных харизм лидеров более привлекательным или, напротив, политически невнятным для избирателя, сказать пока трудно.

Однако оснований для драматизации этой ситуации у партии, по-видимому, нет. Все три объединенных проекта находятся в нише умеренной, полулояльной оппозиции и апеллируют к избирателю консервативно-патерналистских взглядов. Социал-демократизм у «Справедливой России» скорее номинальный. А карту патриотизма эта партия пыталась разыграть еще в 2014 году, добиваясь признания Россией самопровозглашенных «республик» Донецка и Луганска (одно из ключевых требований программы «За правду»). Трудно предсказать, какой новый эффект привнесет в кампанию Захар Прилепин — популярный писатель с имиджем мачо, но коридор возможностей у партии узкий: в Думу она практически гарантированно проходит, однако вряд ли сможет вмешаться в спор за второе место.

Четвертая интрига: появятся ли в Думе новые партии? С 2003 года во всех составах Думы присутствовали одни и те же четыре партии, только блок «Родина» трансформировался в период четвертой Думы (в 2006 году) в «Справедливую Россию». За это время на федеральных выборах ни одна другая партия ни разу не приближалась вплотную к пятипроцентному барьеру. Если посмотреть на сегодняшние рейтинги, несколько малых партий имеют показатель около 1% голосов. Ситуация для новичков кажется безнадежной, однако есть основания считать две партии полупроходными: на региональных выборах 2020 года они провели своих депутатов (т. е. показали результаты выше 5%) в парламенты сразу нескольких регионов. Это «Российская партия пенсионеров за социальную справедливость» (в семи из девяти регионов, в которых выставляла партийные списки) и «Новые люди» (все четыре региона, где она участвовала в выборах областных законодательных собраний).

НА СТАРТЕ КАМПАНИИ: НОВЫЕ СОИСКАТЕЛИ ДУМСКИХ МАНДАТОВ

Обе партии, намеренные попасть в следующую Думу, — «Российская партия пенсионеров за социальную справедливость» и «Новые люди», — используют в названии ключевое слово, помогающее привлечь недовольных скудным выбором на партийном рынке. В первом случае акцент делается на возросшую символическую значимость пенсионного возраста (в связи с его повышением в 2018 году), во втором — на новизну.

Из четырех новых партий, созданных весной 2020 года при очевидном (судя по рекордным срокам их появления и регистрации) покровительстве власти, «Новые люди» во главе с Алексеем Нечаевым, президентом косметической компании «Фаберлик», выступили на региональных и местных выборах в сентябре 2020 года наиболее успешно. Успех был достигнут не только за счет имиджа новизны, но и благодаря широкому использованию сетевых ресурсов компании «Фаберлик»; грамотной маркетинговой стратегии, апробированной в избирательной кампании; очевидной ресурсной обеспеченности и привлекательной программе, акцентирующей ценности развития, самореализации личности. Партия достаточно активно критикует власть, отличается антибюрократической риторикой, но воздерживается от открытой критики в адрес президента — Алексей Нечаев является членом Центрального штаба пропрезидентского Общероссийского народного фронта.

В отличие от «Новых людей», «Партия пенсионеров» до недавнего времени не имела успеха, хотя была воссоздана еще в 2012 году — на выборах в Госдуму в 2016 году она получила 1,73%. И сегодня даже в успешных для себя электоральных кампаниях партия крайне пассивна, ее программа маловыразительна. Однако благодаря ключевым словам («пенсионеры», «справедливость») она оказывается привлекательна для пожилого патерналистского электората. Если часть его представителей разочаровалась в «старых» патерналистских КПРФ или «Справедливой России», их может привлечь новая партия с акцентом на интересы пенсионеров: повышение пенсионного возраста остается для ее возможных избирателей важным и травматичным политическим событием. Но насколько высока будет доля таких «разочарованных» среди патерналистского электората, за несколько месяцев до выборов предсказать невозможно.

Дополнительное преимущество партии «Новые люди» в том, что она, напротив, апеллирует к городскому среднему классу и его представителям молодого и среднего возраста — тем, кто настроен менее патерналистски и не имеет прямой репрезентации в партийном пространстве (возможно разве что частичное пересечение с электоратом ЛДПР).

Остальные семь партий, имеющие право регистрировать своих кандидатов на выборах без сбора подписей, практически не имеют шансов на попадание в Думу. Еще менее вероятно, что зарегистрировать список кандидатов сможет какая-либо из партий, не имеющих такой льготы (а всего в реестре Министерства юстиции значится 34 политические партии)³³.

НА СТАРТЕ КАМПАНИИ: АУТСАЙДЕРЫ

«Яблоко». Одна из старейших партий России (создана как избирательное объединение в 1993 году), последовательно придерживающаяся социально-либеральных позиций, так и не смогла обрести шансы на прохождение в Думу, несмотря на отдельные успехи на региональных и местных выборах. Она представлена 11 депутатами в парламентах пяти регионов, в том числе впервые с 2005 года смогла провести — причем по одномандатным округам — четырех депутатов в столичную Думу на драматичных выборах 2019 года. Впрочем, многолетний лидер партии Григорий Явлинский на президентских выборах 2018 года получил лишь чуть больше 1% голосов.

«Яблоко» — единственная либеральная партия, имеющая право выдвигать кандидатов на федеральных выборах без сбора подписей, что давало ей шансы стать центром притяжения для перспективных протестных кандидатов либеральных взглядов. Однако эту возможность следует признать упущенной, после того как в феврале 2021 года Григорий Явлинский опубликовал статью с резкой критикой только что попавшего в места лишения свободы Алексея Навального. Эта позиция вызвала горячие споры и противоречия внутри партии и фактически оттолкнула от нее потенциальных новых кандидатов: в либеральных кругах даже те, кто не разделяет взгляды Навального, не считают возможным критиковать его, пока он находится за решеткой.

Экологисты. В России две партии экологической направленности имеют своих депутатов в региональных заксах: старая партия «Зеленые» и недавно созданная «Зеленая альтернатива». В Европе зеленые партии почти повсеместно находятся на подъеме популярности и давно уже вышли за рамки «партий одного вопроса», став фактически новой левой силой. В России же традиционная для западных зеленых повестка (изменение климата, ограничение атомной промышленности и т. п.) остается маргинальной, а специфически российская повестка ограничивается общими словами и борьбой за экологичную утилизацию мусора и против экологически вредных производств. Популярность этой повестки хотя и растет, но носит точечный характер и не дает шансов на электоральный успех, тем более что эксплуатировать экологическую тему станут сразу две партии.

Откровенные спойлеры. Как минимум три партии, которые будут допущены до выборов без сбора подписей, носят откровенно спойлерский характер, направленный на отъем голосов у КПРФ и отчасти у «Справедливой России». Чуть более крупная из них, «Коммунисты России», отличается назойливой сталинистской риторикой, она представлена в заксах шести регионов. Политтехнологической проект «Коммунистической партии социальной справедливости» в начале 2021 года был ребрендирован под названием «Российская партия свободы и справедливости». У последней и еще менее заметной «Партии социальной защиты» по одному депутату в региональной законодательной власти.

Прочие. Из остальных четырех партий две — «Партия дела» и «Гражданская платформа» — представляются явными статистами. «Партия Роста», возглавляемая уполномоченным по защите прав предпринимателей при президенте России Борисом Титовым, открыто лояльна власти, но предлагает экономическую программу, направленную на защиту интересов бизнеса и придание динамики экономическому развитию. Партия «Родина» (как и более поздний проект «За правду») пыталась совместить левоцентристскую социально-экономическую повестку с милитаризованной националистической, но успеха не достигла. Единственное значимое достижение партии за последние годы — завоевание большинства на выборах Думы города Тамбова в 2020 году — объясняется популярностью бывшего тамбовского мэра Максима Косенкова, возглавляющего региональную организацию партии.

На вероятные итоги и последствия выборов повлияют уровень их легитимности (определяемый, скорее, от противного — отсутствия громких скандалов) и результат «Единой России». Прежде чем рассматривать развилки возможного исхода, оговоримся. При любом из рассматриваемых ниже вариантов возможно — впервые с 2003 года — расширение партийного состава Думы до пяти или даже шести партий. Как показано выше, шансы на преодоление пятипроцентного барьера имеют «Партия пенсионеров» и «Новые люди». Появление в парламенте первой из них мало что изменит и в раскладе сил, и в стилистике работы Думы. Это партия того же «разочарованного патернализма», что и «Справедливая Россия», без динамичной программы, больших амбиций и тяжеловесов в своих рядах. «Новые люди» тоже не могут похвастаться известными политическими фигурами, но программная ориентированность на перемены, динамизм, апелляция к прогрессу отличает их от всех нынешних думских игроков. Трудно предсказать, как поведут себя представители этой партии, если попадут в Думу, но некоторое оживление парламентской жизни, обострение полемики вполне вероятны. Даже с оговоркой об умеренности ее оппозиционной риторики описанный выше общественный запрос на оппозицию как «второе мнение» и «сдержку и противовес» партии власти сделает востребованным именно такое поведение.

Если партии власти удастся — повторим, без сверхнапряжения административного ресурса и скандалов — вновь завоевать конституционное большинство, инерционный сценарий развития парламентско-партийной жизни продолжится. К президентским выборам 2024 года власть подойдет с твердым большинством в парламенте.

Второй возможный сценарий, при котором большинство «Единой России» не достигнет двух третей голосов, мало отличается от первого. Партия власти расценила бы это как неудачу, поскольку до выборов публично объявила своей целью завоевание конституционного большинства. И в нынешнем, уходящем составе Думы конституционное большинство, действительно, было востребовано: при рассмотрении поправок в Конституцию «партия власти» легко прошла все этапы утверждения. При таком развитии событий (как и после парламентских выборов 2011 года, где «Единая Россия» также потеряла конституционное большинство), вероятно, возобновится риторика о единстве всех партий в проведении патриотической линии власти, а другие партии в парламенте окажутся под более пристальной опекой. На самом деле простого большинства (а оно «Единой России» практически обеспечено) вполне достаточно для парламентского одобрения почти всех политических решений, а при необходимости партия власти без особых хлопот заручится поддержкой других фракций — с той оговоркой, что КПРФ может оказаться сговорчивой не по всем вопросам.

Наименее вероятен третий сценарий — скандальные выборы. Власть понимает, что в таком случае практически неизбежна новая вспышка уличных протестов, возможно более сильная и широкая по географическому охвату, чем манифестации на Болотной площади в Москве после выборов 2011 года. А их жесткое подавление неизбежно нанесет урон легитимности режима и в еще большей степени обострит размежевание сторонников и противников власти, которым невозможно управлять через систему политических партий, зависимых от неокорпоративистской несменяемой власти. Подобного масштабного кризиса власть будет стараться избежать.

Московский Центр Карнеги благодарит Carnegie Corporation of New York за поддержку при подготовке публикации.

ПРИМЕЧАНИЯ

¹ См.: Макаренко Б., Колесников А. Выборы-2016: рутина или перемены? / Московский Центр Карнеги. 15 июля 2016 г. // https://carnegie.ru/2016/07/15/ru-pub-64074.

² См.: Результаты выборов не заинтересовали граждан / Левада-Центр. 3 октября 2016 г. // https://www.levada.ru/2016/10/03/rezultaty-vyborov-ne-zainteresovali-grazhdan.

³ См.: Россияне об акциях протеста и прошедших выборах / Левада-Центр. 28 декабря 2011 г. // https://www.levada.ru/2011/12/28/rossiyane-ob-aktsiyah-protesta-i-proshedshih-vyborah.

⁴ См.: Результаты выборов не заинтересовали граждан.

⁵ Шмиттер Ф. Неокорпоратизм. Полис. 1997. № 2. С. 15.

⁶ См.: Одобрение деятельности Владимира Путина / Левада-Центр // https://www.levada.ru/indikatory.

⁷ Пленарное заседание Государственной Думы / Президент России. 10 марта 2020 г. // http://www.kremlin.ru/events/president/news/62964.

⁸ Эффективное число парламентских партий по формуле Лааксо — Таагеперы: показатель, построенный по аналогии с расчетом уровня конкуренции на рынках в экономической науке. Это число, обратное сумме квадратов долей мандатов каждой партии в парламенте. Чем выше показатель, тем сильнее конкуренция.

⁹ См.: Президентские рейтинги и положение дел в стране /  Левада-Центр. 4 февраля 2021 г. // https://www.levada.ru/2021/02/04/prezidentskie-rejtingi-i-polozhenie-del-v-strane.

¹⁰ См.: Винокуров А. На бреющем полете. “Ъ” разбирался, что происходит с рейтингами «Единой России» в год выборов в Госдуму // Коммерсант. 18 апреля 2021 г. // https://www.kommersant.ru/doc/4780688.

¹¹ Это падение объяснялось не фундаментальными, а временными психоэмоциональными причинами на фоне пандемии. См.: https://carnegie.ru/commentary/84052.

¹² См.: Steven Levitsky, Lucan Way. The New Competitive Authoritarianism. Journal of Democracy, Volume 31, Number 1, January 2020, pp. 51–65.

¹³ Решение о трехдневном голосовании — в компетенции Центральной избирательной комиссии. Оно должно быть принято в течение десяти дней с момента назначения выборов.

¹⁴ См.: Электронное голосование на выборах в Мосгордуму в 2019 году. Гибридный админресурс на службе исполнительной власти: доклад / Роман Юнеман и др. // https://drive.google.com/file/d/1L9U2ssdjw_nRJMjBIzebhPDppfoWZgmJ/view.

¹⁵ В одном случае (округ № 30 по выборам Московской городской Думы) провластный кандидат опередила своего основного соперника только за счет того, что в электронном голосовании получила 47 % голосов против его 19 %, тогда как в очном голосовании по тому же округу отставала от него (28 против 30 %). См.: https://www.golosinfo.org/articles/144005.

¹⁶ См.: Филипенок А. Мосгорсуд признал законным приговор Галяминой по «дадинской» статье / РБК. 11 марта 2021 г. // https://www.rbc.ru/politics/11/03/2021/6049ee919a79479efdb436bf.

¹⁷ См.: Edelman M. The Symbolic Uses of Politics. Urbana and Chicago, University of Illinois Press, 1964, p. 3.

¹⁸ См.: Колесников А., Волков Д. Новая русская мечта: частная собственность для детей / Московский Центр Карнеги. 20 ноября 2018 г. // https://carnegie.ru/2018/11/20/ru-pub-77744.

¹⁹ См.: Николаев И. Важные изменения в структуре доходов населения / Эхо Москвы. 9 февраля 2021 г. // https://echo.msk.ru/blog/nikolaev_i/2787564-echo.

²⁰ См.: Доверие институтам /  Левада-Центр. 21 сентября 2020 г. // https://www.levada.ru/2020/09/21/doverie-institutam.

²¹ См.: Доверие политикам, одобрение институтов и положение дел в стране / Левада-Центр. 2 апреля 2021 г. // https://www.levada.ru/2021/04/02/doverie-politikam-i-polozhenie-del-v-strane.

²² См.: Almond G., Verba S. The Civic Culture: Political Attitudes and Democracy in Five Nations. Princeton, Princeton University Press, 1963, pр. 17–18.

²³ См.: Кремль назвал оптимальным результатом «Единой России» на выборах в Госдуму 45 % по спискам при явке 45 % / Эхо Москвы. 21 января 2021 г. // https://echo.msk.ru/news/2777532-echo.html

²⁴ См.: Образ парламентских партий в общественном сознании / Левада-Центр. 28 апреля 2021 г. // https://www.levada.ru/2021/04/28/obraz-parlamentskih-partij-v-obshhestvennom-soznanii.

²⁵ Общественное мнение — 2020: ежегодник. М.: Левада-Центр, 2020. С. 25. // https://www.levada.ru/2021/02/17/novyj-vypusk-ezhegodnika-obshhestvennoe-mnenie.

²⁶ См.: Винокуров А. Указ соч.

²⁷ Так в социологических исследованиях называют вопрос, где респондентам не предлагается список ответов — фамилии политиков (в данном случае) они называют сами.

²⁸ См.: Доверие политикам, одобрение институтов и положение дел в стране.

²⁹ См.: Столичные кандидаты: кто может пойти на выборы от «Единой России» в одномандатных округах Москвы? / Региональные комментарии. 10 марта 2021 г. // http://regcomment.ru/regions/msk/stolichnye-kandidaty-kto-mozhet-pojti-na-vybory-ot-edinoj-rossii-v-odnomandatnyh-okrugah-moskvy.

³⁰ Там же.

³¹ Впрочем, отдельные исключения, видимо, будут, например в московском округе № 198, представленном в Думе опытным депутатом от «Справедливой России» Галиной Хованской.

³² Двое из них — кандидаты КПРФ Леонид Зюганов (внук лидера КПРФ Геннадия Зюганова) и Николай Губенко — были «согласованы» партией с мэрией Москвы, против них кандидаты от партии власти не выставлялись.

³³ См.: Политические партии. Список зарегистрированных политических партий / Министерство юстиции Российской Федерации. 18 мая 2021 г. // https://minjust.gov.ru/ru/pages/politicheskie-partii.

Фонд Карнеги за Международный Мир и Московский Центр Карнеги как организация не выступают с общей позицией по общественно-политическим вопросам. В публикации отражены личные взгляды авторов, которые не должны рассматриваться как точка зрения Фонда Карнеги за Международный Мир или Московского Центра Карнеги.

На снимке: праймериз едросов в Татарстане. Глава Госсовета РТ Ф.Мухаметшин и другие знакомые лица.