Состоится ли «ЗАО РФ»?

Совершенно фееричный – и лаконичный притом – доклад Алексея Чадаева, политолога и журналиста, а также советника (на общественных началах) председателя Госдумы РФ Вячеслава Володина на конгрессе Российской ассоциации политических консультантов 30 марта 2019 года. Выложен сегодня в блоге автора.

Корпоратизация политики

Наша задача — прогнозирование, но чтобы прогнозировать будущее, надо как следует опереться на прошлое. Поэтому начну с него.

Путинское правление вместило в себя несколько внутриполитических эпох. 

Первая (2000-2003) — «Семейная идиллия»: скрытый тандем Путин-Волошин.

Вторая (2004-2008) — «Хрупкий сурковский постмодернизм»: эпоха классической сурковщины — кремлевские молодежки, суверенная демократия, План Путина, триумфализм.

Третья (2009-2011) — Тандемократия: всё тот же Сурков, но уже при Медведеве, и явный раскол: Тимакова, Инсор, «модернизация», четыре И, попытка запустить свою «фабрику смыслов», с другим содержанием, чем у ВЮС. Шизофрения системы, как итог кризис-2011, самый серьезный за весь путинский период. 

Четвертая (2012-2014) — «Володинская оттепель»: рост числа партий с 7 до 70, возврат губернаторских выборов, возврат одномандатников, запуск телеканала Дождь, Навальный во втором туре выборов мэра Москвы и т.д.

Пятая (2014-2016) — Крымский консенсус: иллюзия конца «системной» политики, 86%, наивысшие в истории рейтинги, апофеоз – результат выборов в ГД в 2016. 

Шестая (2017-наст.вр.) — ОАО РосПолитПром. Непредсказуемость вернулась: 4 проигранных губернаторских кампании, рейтинги президента и ЕР упали вдвое, системные партии почуяли силу и т.д. Тем временем внутренняя политика начала перестраиваться на новых основаниях, приобретя черты не столько классического политического или бюрократического, сколько корпоративного стиля. 

Основные признаки корпоративного стиля

Корпоративно-полевые выборы: идей, политических предложений, лозунгов, месседжей как таковых нет, по телевизору вместо них мультики, зато призывы прийти на участок и проголосовать — из каждого смартфона, телевизора и утюга. Политтехнологи теперь не пишут программы: они на созвоне с менеджерами Билайна и Х5 с целью бомбить SMS-ками по их клиентской базе.

Обнуление НКО, в первую очередь ОНФ и ОПРФ: «переключение на позитив». В рамках предыдущей концепции ОНФ работал на откачку протестного актива из условно-«навальной» сферы в контролируемую. В новую концепцию это не вписалось, поэтому люди, которые неск лет воевали в регионах с местным начальством, теперь должны переводить через дорогу бабушек. Разумеется, они разбегаются.

Приоритет менеджериата в кадровых лифтах. В предыдущей концепции задача кадровой политики была отвязать рейтинг рег начальников от рейтинга Первого, чтобы их провалы и ошибки не ложились на него. В действующей всё ровно наоборот: должны быть люди, у которых нет и не может быть своего рейтинга, только делегированный. Поэтому — никаких политиков, только «управленцы».

Департизация: проблемы у всех партий, и самые большие у ЕР. Президент пошел самовыдвиженцем, Кожемяко тоже, эту моду взяли многие главы, в представительные органы выборы тоже имеют тенденцию становиться всё более одномандатными. Смена рамки: теперь «системная оппозиция» это ЕР (энтузиасты, пытающиеся шёпотом убедить Кремль, что партия всё ещё зачем-то нужна), все остальные партии — оппозиция несистемная. Даже когда выдвигают домохозяек, агитирующих против себя, потому что те тоже могут выиграть. 

Интеграция корпоративных практик во внутриполитическую сферу: кадровые конкурсы – лидеры России, оргдеятельностные игры – новый формат Госсовета; «политика закрытости» в медиа, KPI вместо идеологии. Проектное управление с апофеозом в виде новых нацпроектов. Страна как большая фабрика, где заводоуправление общается с трудящимися исключительно посредством трех стендов: «Ударники труда», «Они позорят наш коллектив» и доски объявлений о датах получки, выдаче путевок и графике уплаты членских взносов. В духе времени всё это сегодня реализуется в формате телеграмм-каналов.

Всё это называется «технократизмом». 

Сферические управленцы в вакууме

Кто такие технократы? Многолетняя боль нашей политической культуры, идущая корнями в глубокое советское прошлое: где бы взять таких управленцев, которые бы не имели никакого своего мнения, но при этом были бы способны делать дело? Кстати, «меньше слов – больше дел» это вредоносный лозунг: делают, не договорившись ни с кем о том, что именно делается. А потом переделывают, потому что вышло не то. А потом ломают и делают заново. Но фетиш «бессловесных управленцев» только крепнет.

Соответственно, можно вспомнить, как в разные эпохи назывались такие вот идеальные управленцы. В советское время — передовики производства, а еще раньше, наверное, «красные директора». В девяностые «крепкие хозяйственники» — это те, кто по ту сторону вечного конфликта демократов с коммунистами, а такие в кепке гайки крутят. Маскот – Лужков. Им на смену пришли эффективные менеджеры, которые отличались от хозяйственников знанием множества иностранных слов, европейскими манерами, наличием заграничных счетов и гламурной антинародностью. Маскот – Чубайс. Следующие — технократы: их главное отличие от менеджеров, что менеджер — это такой сталкер-одиночка, типа Абызова, а технократы существа стайные, чрезвычайно похожие друг на друга и действующие коллективно. И их интеллект, как правило, производит впечатление искусственного.

Сейчас — акме эпохи технократов. Силовики долавливают крепких хозяйственников, типа Ишаева, и вовсю трясут эффективных менеджеров, типа Абызова, но технократов пока еще не сажают, пока рано, их начнут сажать только в следующем цикле. 

Но в то же время обозначился уже и кризис. Прорыв — а он сегодня единственное предложение системы стране в условиях падающих рейтингов — требует пафоса, способности лезть на амбразуру, зажигать и отжигать, а технократы, сколько их ни заставляй бегать в мешках, прыгать со скалы и лежать под танком, всё равно в голове одни циферки КПЭ и квадратики и стрелочки со флипчарта.

Поэтому понадобится следующий извод, который будет уметь всё то же самое, и точно так же не иметь ни политических взглядов, ни партийной принадлежности, ни чего-либо ещё столь же опасного, но при этом способный вести себя не столько как человек из бизнеса, сколько как человек из шоу-бизнеса. Например, как то, что мы сейчас видим у небратьев. 

Зеленский — это «трансмиссионер» 

Я назвал эту следующую генерацию «трансмиссионер». Во-первых, от трансмиссии – по сути, его роль это передаточный механизм от пацаната к лохосфере и обратно. Во-вторых, от миссионерства – он должен вести себя как проповедник, бизнес-евангелист. Притом как проповедник он не должен быть скучным, после каждого абзаца пропаганды должен следовать анекдот или скетч, иначе не удержит фокус внимания. Он должен уметь понимать и язык управляющих и язык управляемых, быть коммуникатором. При этом у него должны отсутствовать собственные идеи, капиталы, структуры, он должен быть таким же обезжиренным, безникотиновым и безалкогольным, как и технократ – иначе опасен. И он должен быть пластичен, то есть легко менять окраску и не фиксироваться ни в каком из своих актуальных состояний. 

После того, как в 2018 случилась пенсионная реформа и упали рейтинги, начальникам телеканалов поставили на вид, что плохо пиарят. Они начали искать инструменты, но не нашли. Зато нашли небратья – что делать, если рейтинги власти проседают, но никуда не утекают, и люди перестают доверять системе в целом. 

Политтехнологам пора переквалифицироваться не в управдомы, а в режиссеры сериалов и игр КВН. А политикам пора потихоньку готовиться к смене образа «технократа» на образ «трансмиссионера». 

На снимке: Алексей Чадаев (справа) на конгрессе РАПК.