Больше, чем хулиганство: что стоит за побоищами футбольных фанатов
Некоторые болельщики так сильно переживают за результаты футбольных матчей, что игры даже ассоциируются с всплесками сердечных приступов. Матчи могут вызвать такое глубокое чувство принадлежности, что связь человека с клубом и другими болельщиками сохраняется постоянно. Когнитивный антрополог Марта Ньюсон рассказывает, что стоит за сплоченностью и агрессией футбольных фанатов.
Я на первом своем футбольном матче в южном Лондоне. Воинственные песнопения в стиле викингов от фанатов обеих команд эхом разносятся с одного конца стадиона до другого и обратно. Иногда они сопровождаются барабанами, иногда несколько тысяч болельщиков торжественно хлопают в унисон, заставляя волосы на затылке встать дыбом — как при потенциальной опасности. Товарищеский дух, вызываемый этими массовыми заклинаниями, может преодолеть пропасть между поколениями, этнические различия и языковые барьеры. Он заразительный и неповторимый. Он предлагает принятие.
Но в дальнем конце стадиона группа молодых людей дико жестикулирует в сторону болельщиков на моей трибуне. Они грозят нам смертью, имитируя нож у горла или петлю палача. Я смотрю на них, внимательно наблюдая за опасностью, которую они могут представлять, даже если между нами футбольное поле. Мне рассказывали, что несколько недель назад кто-то бросил кирпич с верхних трибун в группу фанатов-соперников.
Спустя годы мое исследование футбольных фанатов набирает обороты, и я читаю ужасающие отчеты о расправах со всего мира — людей оставляют в лужах крови из-за того, что они надели футболку не того цвета, режут или забивают ногами до смерти. Однако насилие, связанное с футболом, намного сложнее, чем мифы о хулиганстве, в которые нас заставляют поверить.
Футбольных фанатов можно уподобить гонимым оленям, поскольку их враждебность и подначивания во многом носят ритуальный характер. Это прекрасно демонстрирует расхаживание вокруг стадионов, а также по окрестным улицам и пабам в день матча: болельщики, как правило, держатся на тех улицах или в тех пабах, где им рады. Когда встречаются две группы, они подходят, чтобы потолкаться, а потом кричат и бросают что-то друг в друга и расходятся. Смысл в том, чтобы безопасно выпустить пар. Однако иногда эти ритуальные границы во всей их тонкости могут рухнуть.
Огромный размер фанатских сообществ означает, что, даже если жестоких болельщиков крошечное меньшинство, их агрессия все равно представляет собой серьезную проблему. Исследования показывают, что насилие во время футбольных матчей не связано с расой или этнической принадлежностью, несмотря на расистские выкрики, которые все еще случаются. Оно также не связано с тем, что психологи называют «социальной дезадаптацией». Что же лежит в основе обзывательств, метания бутылок и физических стычек?
За восемь лет, пока я изучала футбольных фанатов в Европе, Латинской Америке, Азии и Австралии, болельщики говорили мне, что «футбол связывает нас, как ничто иное». Будучи молодыми, они чувствовали себя «частью племени, животное вылезало наружу каждую субботу, и все, что нужно было делать, это вести себя как животное и сражаться с чужими племенами, которое приходят на вашу территорию». Я начала подозревать, что ответ на токсичные перемены в поведении кроется в слиянии идентичностей, крайней и долговременной форме социальных связей. Для заядлого фаната фантастические футбольные состязания становятся неотъемлемой частью личности.
Слияние идентичностей — это «единство», которое мы ощущаем с людьми, помогающими нам быть собой — например, с семьей. Эта интенсивная форма связи приводит к необычному прогрупповому поведению. Например, люди, сильно связанные со своей нацией, сразу сдают кровь после теракта, или военные повстанцы рискуют жизнью ради товарищей. Когда я начала это исследование, некоторые скептики сомневались, что слияние может существовать в такой «своенравной» социальной сфере, как футбол. Интересно, эти критики хоть раз бывали на живом футбольном матче в Европе или Латинской Америке?
Приверженность группе — это обычное дело в фан-культуре. Болельщики отправляются с командой на выездные игры на огромные расстояния, вкладывают время и деньги и часто демонстрируют визуальные символы преданности, например, делают довольно болезненные постоянные татуировки. В ходе опросов более 700 британских футбольных фанатов я узнала, что один терпеливый фанат вытатуировал эмблему клуба на яичках, а для некоторых фанатов клуб оказался важнее собственных детей.
Некоторые болельщики так сильно переживают за результаты футбольных матчей, что игры даже ассоциируются с всплесками сердечных приступов. Футбольные матчи могут вызвать такое глубокое чувство принадлежности, что связь человека с клубом и другими болельщиками сохраняется постоянно. В отличие от привычных особенностей толпы, когда чувство собственного «я» растворяется, при слиянии идентичностей люди все же признают индивидуальную уникальность. Отчасти это делает фанатское движение таким мощным.
Фанаты принимают все близко к сердцу. Например, один человек признался, что увидев, как его любимый игрок получил травму, он почувствовал «грусть… сожаление, будто это был мой брат. Я на самом деле горько плакал». Это чувство «родства» проявляется и между фанатами, и оно же служит ключевой причиной более агрессивного поведения. Фанаты жертвуют жизнью за тех, кого считают своими «братьями по оружию».
У футбольных «кэжуалс» или «ультрас» (культура заядлых футбольных фанатов) часто есть свой собственный уникальный стиль, и они вообще не носят цвета своей команды . Поскольку преданные фанаты готовы «пойти ко дну вместе с кораблем», они устойчивы к негативным командным результатам. На самом деле горькие поражения только сплачивают их друг с другом. «Поддержка клуба заключается не в праздновании побед, а в том, чтобы вместе переживать дерьмовые времена», — сказал один из фанатов. По словам другого, он пережил со своим клубом «больше падений, чем взлетов… но это тот неожиданный элемент, который подобен наркотику».
Проблемы начинаются, когда сплоченные болельщики, для которых интересы группы превыше всего, устраивают массовые драки, демонстрируя невероятную жестокость, царящую над игрой десятилетиями. Для сплоченных фанатов футбольное насилие не обязательно «бессмысленно», как склонны думать культурные люди. Эти конфликты направлены на устрашение соперника. Бразильская торсида — экстремальные фанаты, известные своей игрой на барабанах и яркими пиротехническими демонстрациями с использованием сигнальных ракет — демонстрируют гораздо большее слияние и большее количество случаев физического насилия в прошлом, чем обычные футбольные фанаты, но эта агрессия почти исключительно направлена против соперников.
Маркеры социальной адаптации или класса не имеют значения: во всех других областях эти заядлые фанаты живут весьма обычной, отлаженной жизнью. Эти выводы перекликаются с многочисленными свидетельствами футбольных офицеров — специально обученных и высококвалифицированных полицейских.
Сплоченные фанаты, чьи личные и социальные сущности полностью слиты, угрозу группе воспринимают как личное нападение и пойдут на все, чтобы защитить свое сообщество. Иногда жуткие результаты усиливаются при помощи интоксикантов — традиционно это алкоголь, но все чаще стал встречаться кокаин. Болельщики, вставшие в 5 утра, чтобы поехать на выездной матч, часто напиваются прямо в автобусе. И если алкоголь к вечеру приводит их в относительно «неактивное» состояние, кокаин, раздувающий эго, сохраняет их бодрыми и внимательными до поздней ночи. Сплоченные фанаты, употребляющие кокаин, наиболее агрессивны по отношению к соперникам.
Как и у всех нас, у футбольных фанатов есть несколько слоев концентрической групповой идентичности. В основе — другие фанаты вашей команды, с которыми вы смотрите игру и болтаете о судьбе клуба и чьи жизни переплетаются с вашей собственной — это могут быть лучшие друзья или братья и сестры. Далее идут поклонники вашей команды в целом: вы не знаете подавляющего большинства из них, но они все равно ваши люди. Затем миллионы других болельщиков вашей национальной сборной, с которыми вы собираетесь каждые несколько лет, проникнутые историей и жаром национальной идентичности, узнаете друг друга, будучи за границей.
Если вы «ультра» или футбольный хулиган, вы узнаете других ультра, даже если они ходят по пляжу в плавках. Их выдают не татуировки или прическа, а походка, то, как они себя держат. Радикальные фанаты используют язык тела, чтобы узнать других фанатов, которые, как и они, представляют наивысшую опасность. И, поскольку эти фанатские идентичности фактически никогда не выключаются, культурные черты выставляются напоказ, где бы вы ни находились. Даже эти «опасные фанаты» могут относительно ловко переключаться между категориями идентичности: собираясь за границей на международный матч, фанаты из разных клубов объединяются во имя национальной футбольной идентичности, отказываясь от своей региональной преданности, чтобы сразиться с национальным соперником — до возвращения домой.
В конечном итоге, как футбольный фанат, вы признаете определенную степень близости со всеми другими футбольными фанатами. Точка. Они знают, что к чему. Независимо от клуба, они знают, каково это — часами ехать на автобусе, чтобы под проливным дождем посмотреть, как любимая команда проигрывает в пух и прах. Они знают сладкий вкус победы над соперником из того же города, запах пота, пробивающийся через пролитое пиво в пабе, когда на последней минуте забивается гол. Любой фанат скажет вам, что футбол — это глобальная сила, с которой нужно считаться.
Насилие, связанное с футболом, — это глобальная проблема, и уровень смертности растет от Бразилии до Индонезии. В Великобритании сцены неприкрытого насилия — физические столкновения и их кровавые последствия, которые когда-то называли «английской болезнью», — в значительной степени ушли в подполье после десятилетий жестких санкций, включая международные запреты как для фанатов, так и для клубов. В наши дни «опасные фанаты», которых полиция считает постоянными нарушителями спокойствия или которые связаны с футбольными «фирмами» или бандами, могут заранее договориться о потасовке посреди ночи на станции техобслуживания, вместо того, чтобы устраивать ее в центре города.
Тем не менее, спонтанные столкновения между фанатами все еще происходят, несмотря на множество камер видеонаблюдения и полиции на всех важных матчах. Только столичная полиция в Лондоне тратит более 4 млн фунтов стерлингов в год на наблюдение за футбольными играми Премьер-лиги, и лишь малую часть этой суммы покрывают богатые лондонские клубы. Несмотря на это, считается, что в Великобритании история довольно успешна.
Люди легко перемещаются по слоям идентичности, выбирая те, которые подходят для текущего контекста. Поэтому, в день матча болеем за свой клуб. На работе встречаем тех, кто увлекается футболом, и чувствуем связь с ними. Но у сплоченных фанатов эта футбольная идентичность никогда не отключается. Все их внимание приковано к футболу с первого удара по мячу. И вот матч начинается.
Перевод – Идеономика.
