Обязательная продажа валюты – ход под выборы. А что потом?
Владимир Путин своим указом обязал компании из 43 отраслей, генерирующих большую часть российского экспорта (энергетика, металлургия, сельское хозяйство, химическая и лесная промышленность), следующие полгода продавать большую часть своей валютной выручки. Контроль за капиталом, по замыслу Кремля, должен укрепить рубль к предстоящему в ноябре-декабре заявлению Путина об участии в выборах и в целом создать благоприятный фон президентской кампании. Проблема в том, пишет на Carnegie Endowment экономаналитик Александра Прокопенко, что такая кратковременная мера может возыметь долговременные негативные последствия.
О том, что это регулирование искажает рыночные принципы формирования курса, разрушает репутацию рубля, бьет по независимости Центрального банка и в целом по устойчивости финансовой системы России, в Кремле предпочитают не думать. Главные экономические решения осени — резкое введение экспортных пошлин для ненефтяного экспорта и указ Путина о контроле за движением капитала — свидетельствуют о том, что управление в России уходит все дальше от рыночного госкапитализма и приближается к мобилизационной экономике.
План по рублю
С 16 октября экспортеры обязаны в течение двух месяцев с момента получения валюты зачислить не менее 80% от нее на свои счета в российских банках (репатриировать), а затем продать не менее 90% от зачисленного на Мосбирже в течение двух недель. Сумма продажи должна составлять не менее 50% от средств, полученных по экспортным контрактам, в срок не более 30 дней с момента их получения.
Разъясняющий все это указ публиковать не будут — он «для служебного пользования». Соответственно, сложно понять, касается ли он исключительно российских экспортеров или под его действие подпадают и иностранные компании, а также финансовый сектор. По некоторым данным, мера коснется тех компаний, у кого доля экспорта в выручке превышает 60%.
А чтобы бизнес активнее и ритмичнее продавал валютную выручку, ему на помощь пришлют финансовую разведку: представителей Росфинмониторинга, которые будут следить за выполнением указа, направят в отдельные компании. Кроме того, планы-графики сдачи валюты теперь надо предоставлять в Центробанк — несоблюдение будет караться штрафами.
Обязательная продажа валютной выручки считается крайней мерой: она отпугивает инвесторов, искажает рыночные сигналы и в целом усложняет регулирование финансовой системы. Страны ОЭСР отказались от репатриации валютной выручки и валютных спецсчетов еще в 1980-х годах. Опыт кризисов Малайзии (1997–1999 гг.), Кипра (2013–2015) и Исландии (2008–2011) показывает, что меры капитального контроля могут поддержать финансовую и макроэкономическую стабильность, несмотря на снижение доверия иностранных инвесторов, но только если вводятся на ограниченное время.
В России обязанность продавать валюту действовала с 1992 по 2006 год плюс с марта по июнь 2022 года. В 1990-е эта мера была связана не только с необходимостью наполнять бюджет, но и с критически низким доверием бизнеса и населения к рублю: от российской валюты старались избавляться как можно скорее. Правила ужесточились после кризиса 1998 года — норматив предписывал продавать 75% валютной выручки. Некоторая либерализация произошла к 2001 году, а полностью норму отменили только в 2006-м. Тогда отказ от обязательной репатриации валютной выручки расценивался как большая победа «сислибов».
Курс на либерализацию валютного законодательства продолжался в 2010-е. В феврале 2022 года, сразу после начала войны с Украиной и введения санкций, требования по продаже валютной выручки вернулись, но уже к июню были отменены. Рубль тогда укрепился до 53 за доллар — валюты было слишком много, а спроса на нее не было: импорт не успел восстановиться. Но к лету 2023 года ситуация стала совсем другой.
Остановить пике
В начале июля курс рубля стал подбираться к психологически некомфортной для Кремля отметке в 100 за доллар. Причины были и сиюминутные, вроде роста неопределенности из-за восстания Пригожина, и фундаментальные: низкий экспорт, растущий импорт, продолжающийся вывод валюты на иностранные счета резидентами, выплаты нерезидентам и крайне низкий уровень ликвидности.
В августе Центробанк был вынужден повысить ключевую ставку до 12%, а потом еще раз в сентябре до 13%, пообещав держать ее высокой продолжительное время. В правительстве заговорили о мерах капитального контроля: Минфин настаивал на обязательной продаже валюты, Центробанк был против.
Поначалу верх брали аргументы Центробанка: значительную часть выручки экспортеры теперь и так получали в рублях, — то есть это уже было учтено в курсе. Кроме того, продав валюту сегодня, компания беспрепятственно может купить ее завтра: оборот рынка меняется, однако баланс спроса и предложения остается прежним, а значит, эффект на курс будет незначительным.
Поэтому летом регулирование решили не вводить, а с экспортерами договорились неформально. И в целом это возымело эффект: отношение чистых продаж валюты к валютной выручке крупнейших экспортеров (то есть без учета рублевой составляющей экспортной выручки) в августе составило 72% ($9,2 млрд) против 67% ($7,2 млрд) в июле.
В принципе, этим можно было и ограничиться. Ситуация стабилизировалась бы и так — ведь повышение ключевой ставки транслируется в курс не сразу, экономическим агентам нужно подстроиться под новые условия. Высокая ставка повышает привлекательность рублевых депозитов, делает дорогим хеджирование валютного риска, которое зависит от разницы ставки в рубле и валюте, и так далее. Эффект кумулятивный: все, что против рубля, становится дороже поддерживать, поэтому фирмы постепенно разворачиваются к рублю. Иными словами, на горизонте полугода рубль бы и так укрепился. Но Кремлю нужно было быстрее, поэтому появилось решение об обязательной продаже валютной выручки.
Сразу после публикации указа рубль начал искать новое локальное равновесие вблизи 97 за доллар уже тогда, когда никаких дополнительных разъяснений еще не было. То есть словесная интервенция сработала. Впрочем, оценить количественный эффект указа довольно сложно: список компаний не опубликован — вероятно, для ряда компаний сохранятся индивидуальные условия по продаже валюты.
Секретный указ
Секретность и внезапность указа об обязательной продаже валюты — его главные проблемы. Они создают серьезные трудности, когда бизнес пытается прогнозировать курс рубля, а также действия Центробанка и правительства. Это усложняет долгосрочное управление монетарной политикой и практически сводит на нет усилия ЦБ по улучшению коммуникации с финансовым рынком и созданию предсказуемых условий для национальной валюты. Кроме того, указ противоречит давним рекомендациям властей ориентироваться на инфляцию, а не на курс.
Можно предположить, что засекречивание списка экспортеров, которым предписано сдавать валюту, — это антисанкционная мера. Например, по исключениям из списка или пониженным нормам продажи Запад мог бы вычислить крупных экспортеров и пристальнее смотреть, не нарушают ли они санкции. Кроме того, закрытие списка не дает возможности отслеживать большие экспортно-импортные потоки по косвенным признакам, в том числе через остатки корпоративной отчетности.
Однако проблема в том, что секретность списка также показывает, что указ, по всей видимости, касается не всех компаний. Или касается, но в разной степени. Это дает Кремлю еще один рычаг ручного управления — отдельным компаниям и их владельцам можно разрешать не сдавать выручку полностью, а к другим — наоборот, присылать проверяющих.
Вопрос, кому принадлежат валютные поступления: бюджету или экспортерам, — в России нетривиальный и лежит в понятийной плоскости. За каждым вырученным долларом или юанем стоят конкретные люди и компании, которые берут на себя повышенные риски — особенно после введения санкций.
Именно бизнес во многом адаптировал российскую экономику к санкциям, а заслуга государства была в том, что оно сохранило рыночный характер экономики и не свалилось в госплан. Регулирование валютной выручки может самым непредсказуемым образом отразиться на внешнеторговой деятельности и на работе этих компаний. Но новый бюджет с раздутыми военными расходами и надвигающиеся президентские выборы потребовали от Кремля нерыночных решений.
Бюджет и выборы
«Россия выстояла под натиском санкций; экономика устойчива», — любит повторять Владимир Путин. В целом этот тезис нельзя назвать ложью: российский ВВП вырастет в 2023 году на 2,3% — такого не было даже в предвоенные времена. Однако в основе этого роста — чрезмерные государственные субсидии для непроизводительных секторов. Отсюда — высокая инфляция.
Российские власти изменили принцип распределения спроса в экономике, большая часть которого теперь приходится на расширенный оборонный сектор, чьи аппетиты растут. Траты казны на оборону и безопасность в 2024 году превысят 14 трлн рублей — больше, чем расходы на социальную политику и национальную экономику, вместе взятые. Оплачивать их будут в том числе за счет девальвации рубля (прогноз курса на следующий год — 90,2 рубля за доллар), а с тем, что этот приток рублей съест инфляция, будут разбираться потом.
Тезис об устойчивости экономики, очевидно, будет использоваться Путиным в надвигающейся предвыборной кампании. Сложно хвалиться экономическими успехами на фоне трехзначного курса и галопирующей инфляции, тем более что эти темы все больше волнуют людей. Следовательно, у указа есть еще и важная предвыборная функция — замедлить рост цен к президентским выборам в будущем году, не прибегая к дальнейшему повышению ставки, которая увеличивает стоимость кредитования и процентные риски бюджета.
Годовая инфляция в России в сентябре составила 6%, отчитался Росстат, — это самые высокие месячные темпы с весны 2022 года. Цены на продовольствие вообще выросли на 18%. Падение курса рубля сказывается на ценах с лагом, где основной эффект приходится на первые месяц-два. Соответственно, к ноябрю-декабрю, когда Путин начнет свою предвыборную кампанию, курс рубля будет ниже 100, а годовая и очищенная от сезонности инфляция уйдет с сегодняшних двузначных значений (14,6% SAAR) до тех, которыми можно будет гордиться с телеэкранов.
Сам факт того, что Кремль пошел на регулирование потоков капитала, свидетельствует о том, что доверие к рублю, которое власти выстраивали годами, рухнуло. За 2022 год из России утекли рекордные $243 млрд, одна пятая из которых — это операции физических лиц. По данным на 1 июля 2023-го, россияне держали на депозитах в зарубежных банках около $73 млрд, — это сопоставимо с тем, сколько Путин потратил на войну к августу этого года.
Обязательная продажа валютной выручки провоцирует девальвационные настроения и, как следствие, подогревает инфляционные ожидания. Разрушение репутации рубля ведет к валютизации сбережений и бизнеса, и населения, и далее к оттоку капитала. Поэтому нельзя исключать, что российские власти на этом не остановятся и дополнят указ о репатриации выручки ограничением на вывод рублей и валюты. Это крайне вредно для долгосрочной финансовой и макроэкономической стабильности. Но с последствиями Кремль и, вероятно, уже новое правительство будут разбираться после выборов.
