Резеда АХИЯРОВА: “У меня дома свой худсовет”

- Резеда, что в вашей жизни повлияло на выбор профессии? Быть композитором - не самое стандартное занятие для женщины...

- Профессия действительно не женская, но у нас все новоявленные члены творческого Союза - женщины. Не знаю, по какой причине, может быть, по той, что наша профессия не приносит серьезных денег и стала для мужчин отнюдь не престижной. Когда я выбирала себе будущую работу, композитор - это была мужская профессия. И я часто спорила с мамой, говоря, что женщина не может быть композитором, ни одна из сочиняющих музыку женщин не стала такой известной, как, скажем, Моцарт или Бах с Бетховеном. Я окончила школу по классу фортепиано и одновременно занималась на скрипке. Когда у нас дома появилось фортепиано, а оно во времена моего детства было далеко не у всех, мне очень захотелось научиться играть на нем, потрогать клавиши. Вскоре - лет в семь-восемь - я начала сочинять, ходила в седьмую музыкальную школу, которая находилась рядом с моим домом в полуподвале. В нашей школе открылся первый в республике класс композиции Лоренса Блинова, молодого тогда композитора, и я в него попала. Была такая газета “Юный ленинец”, где публиковалось детское творчество, и мама решила, что ноты моей песни могут быть опубликованы. Мы пришли, нас направили к ответственному секретарю, а им тогда был Ренат Харис. Так жизнь нас свела. Он сказал, что не разбирается профессионально в музыке, но у него есть музыкальный консультант Мирсаед Яруллин. Мирсаед-абы отметил, что все хорошо и правильно, и ноты моей песни на стихи Равиля Файзуллина опубликовали в детской газете. Так я познакомилась и с Харисом, и с Яруллиным, это было мое боевое крещение.

- Так что, когда вы окончили школу и училище, дорога была одна - в консерваторию?

- Не совсем, я училась в спецшколе с углубленным изучением немецкого языка, и язык мне легко давался, так что был вариант поступить на иняз. Но музыка пересилила. Я поступила на композиторское отделение в класс к Рафаэлю Белялову.

- Влияние Белялова, яркого и оптимистичного композитора, до сих пор чувствуется в вашем творчестве, словно он подарил вам необычайный мелодизм, солнечность и открытость. Как Рафаэль Нуриевич с вами занимался?

- Мы начали заниматься еще до поступления, надо было кое-что сочинить для показа на вступительном экзамене. Белялов тогда много писал сам и считался авангардным композитором. Мы занимались несколько месяцев. Я написала под его руководством квартет и серию романсов. Мне нравилось, как занимался Белялов, он был очень ненавязчив и давал волю студентам. Не знаю, как это было с другими, но со мной происходило так. Он направлял ловко и умело. Теперь я понимаю, что этот метод был для меня оптимальным. Если бы он давил, то это могло бы отбить у меня охоту сочинять. Я сейчас смотрю на наш Союз, ведь сколько в нем его учеников - я, Луиза Барыр-Булгари, Рашид Абдуллин, Риф Ильясов, Виталий Харисов, Ильфат Давлетшин... Мне кажется, умением работать со студентами Белялов давал ребятам раскрыться.

- Вы окончили консерваторию и начали самостоятельную жизнь. Как я понимаю, композитору достаточно тяжело заработать?

- Очень тяжело. В начале я год работала по распределению редактором симфонического оркестра филармонии. Главным дирижером оркестра был Ренат Салаватов, это было его первое пришествие в Казань. Работать было интересно, коллектив был большой, в мои обязанности входило составлять программу концертов, обзванивать исполнителей. В это время я завела много знакомств среди музыкантов, что позже пригодилось. Перезнакомилась с другими отделами - эстрадным, концертным. Я вообще человек общительный. С тех филармонических времен со многими дружу. Филармония тогда была центром музыкальной жизни Казани, это во многом шло от нашего директора Марата Тазетдинова. Артистов он поддерживал, очень многие “звезды” зажглись благодаря ему. Хорошие времена были... Потом у меня было желание заниматься музыковедением, и поступила в аспирантуру в ИЯЛИ, где проучилась три года. У меня была очень интересная тема “Ритмика татарской музыки”, ее до сих пор никто не разработал. Но диссертацию я не дописала, потому что пришлось выбирать между музыкой и теорией, и я выбрала первое. Жиганов, кстати, мою учебу в аспирантуре не одобрял и говорил, что мне надо заниматься сочинительством, а не изучением творчества других композиторов. Вот так довольно резко он высказался. В результате, как он хотел, так и получилось. А как зарабатывала... Я поступила в Союз композиторов, начала заниматься профессиональной деятельностью, в те времена гонорары были весьма ощутимые, сейчас стало хуже. Так что получается, что на профессиональной творческой работе я с начала восьмидесятых годов. Я привыкла к такому способу существования, при котором сколько напишешь, столько твоих сочинений исполнят. Так и будешь жить.

- Сейчас поставлена ваша опера “Любовь поэта”, по всему видно, что ее сценическая судьба будет успешной. Но почему героем стал именно Тукай? Жизнь его не изобилует сюжетными ходами...

- Ко мне обратился в свое время Мунир Соколов, он захотел, чтобы я написала камерную оперу. Я попросила написать либретто Рената Хариса, мы были давние соавторы, перебрали ряд тем и остановились на Тукае. Вы правы, его жизнь была коротка и не богата событиями, но, тем не менее, сюжет был Харисом написан. Когда собрались и прослушали, то поняли, что камерная опера мала для наших замыслов. И решили написать полноценную оперу для нашего театра. В театре нас встретили хорошо и замыслом заинтересовались.

- Какие чувства испытывает автор, когда сидит в зале и слушает свою оперу?

- В зале во время репетиций бывают сложные моменты. Это касается, в основном, исполнителей, иногда мы были не согласны с режиссером. В некоторых ситуациях, когда спектакль репетировался, можно было упасть духом. Но мы стойко все переносили. Нам повезло с исполнителями - Венера Ганеева и Ахмед Агади, это просто волшебство какое-то. Когда сижу в зале, я всегда молюсь за них, чтобы у них все хорошо звучало. Партии очень сложные, особенно у Агади, не знаю, кто еще так сможет петь партию Тукая, как Ахмед.

- Почему так немного пишут национальных опер и балетов?

- Если пишешь оперу, нельзя ее писать только как национальную. В оперный театр ходит, в основном, не татарская публика. Если написать татарскую пентатонную оперу, она пройдет от силы один раз. Опера - это такой жанр, он стоит вне национальной культуры. Если же писать национальную музыку, как это делалось в тридцатые-сороковые годы прошлого века, это сейчас не выстрелит. Моя музыка такова, что, опираясь на корни, я все-таки балансирую между европейской культурой и национальной. Музыка должна быть доступной и принимаемой. Самое сложное - это выбрать музыкальный язык, когда я писала оперу, то знала, что не должно быть никакого авангарда.

- Как вы относитесь к утверждению, что вся музыка уже написана, и ничего нового уже не создать?

- Я так не считаю. Даже в традиционной музыке можно что-то найти. Моя музыка вообще-то традиционна. Я экспериментирую в камерных жанрах. Что касается того, что все написано... Это зависит от человека, от настроя его души. В любой области музыки можно найти свежее, я не говорю о новых веяниях, даже в традиционной можно много нового создать.

- Теперь мы плавно переходим к семье композиторов. Расскажите вашу лав стори.

- Мой муж - композитор Олег Любивец. Мы познакомились в Финляндии во время поездки бригады композиторов. Знакомство не сразу переросло в семейную жизнь, мы долго перезванивались и, наконец, поняли, что необходимы друг другу. Олег жил в Москве, но переехал в Казань, обычно бывает наоборот, но я никогда не мечтала жить в столице. Только мы успели пожениться, как Олегу пришлось на год уехать на работу в Америку, у него был контракт с известным американским цирком, он писал для него музыку. Мы - два совершенно разных композитора, уважаем мнение друг друга и принимаем музыку друг друга. Наверное, это сплотило наш брак. У нас дома всегда свой “худсовет”. Иногда, когда я сижу за инструментом, Олег может заглянуть и сказать, что я “не туда иду”. Постоянно возникают дискуссии и споры, мы советуемся друг с другом. Не знаю как Олегу, но мне всегда интересно знать его мнение. Под его наблюдением создается все, что я пишу, и я наблюдаю в свою очередь за тем, что он пишет. Иногда бывают споры и обиды, резко критикуем друг друга. Но когда убеждаемся в правоте противоположной стороны, берем свои слова обратно.

- Как вы работаете?

- Старомодно. Сижу за инструментом. Пишу карандашом. Стираю.

- Вы оба пишите музыку, а кто домом занимается?

- Домом занимаюсь я, хотя тоже есть разделение. Олег занимается автомобилем, покупкой продуктов, я занимаюсь наведением чистоты, приготовлением обеда. Дочка живет отдельно, у меня даже есть внук. Очаровательный, ему семь месяцев. Общаемся каждый день.

- А отдых случается?

- Особого нет. Ездим на дачу, в этом году мало выбирались. Отдых для нас - общение с друзьями. Походы на спектакли и концерты. Опять-таки профессиональное времяпрепровождение. В клубы не ходим, в боулинг не играем - мы немного несовременны.

- На премьере оперы на вас было очаровательное серо-жемчужное платье, что за марка?

- Я очень много шью сама, когда есть время, покупаю специальные журналы. Шитье для меня - творческий момент. Это серое платье я сшила сама. Я люблю дорогие марочные вещи, но покупать их у меня нет возможности, композиторы не так богаты. И рождается желание сделать свою оригинальную вещь, шью я быстро и с удовольствием.

- Опыт работы с нашим оперным оказался удачным. Есть желание еще что-то для него написать?

- Есть. Задумка балета на интересное либретто Рената Хариса. Пока театр думает, надо ли ему это.

...Когда Резеда Ахиярова писала музыку своей оперы, Олег Любивец каждое утро садился к инструменту и играл ей музыкальные фрагменты из классических опер - для вдохновения. Вдохновение ее посещало, Бог даст, оно не покинет ее и дальше.